Отвлекающие ассоциации

То ли что-то стряслось, то ли день был дождливый,
То ли путь преградили три чёрные кошки...
Так бывает: финал может быть несчастливым,
Несмотря на интригу и сочность обложки...
Алла Рыженко
Человек, даже самый-самый одинокий, как правило, живёт среди людей. А в скорлупу беспомощного отчуждения, в реальную изоляцию от живого мира он упаковывает себя самостоятельно, по причине чего оказываются внутри звенящей пустоты, следуя разными тропами, иногда настолько экзотическими, что диву даёшься.
Четвёртый год пошёл, как я болезненно и жёстко расстался с женой, всё ещё переживаю гнетущее  отчуждение, как мучительное, ноющее увечье, не в силах окончательно отторгнуть эту воспалённую опухоль.
Попытки излечиться от недуга предпринимал неоднократно, пытаясь выстраивать отношения с женщинами, по большей части одинокими и неприкаянными. Таких в близком окружении оказалось достаточно много, что прежде было совсем незаметно. До этого я несчастных и отторгнутых женщин просто не замечал.
Внешне все эти дамы выглядели вполне благополучно, но стоило к ним прикоснуться, пусть даже на уровне диалога о погоде, как они отряхивали с себя броню эмоционального оцепенения и изливали потоки драматических воспоминаний, в которых мужчины выглядели исключительно порождениями зла.
Новоявленные приятельницы тут же вываливали на мою неподготовленную психику тонны накопленной закапсулированной до бетонной плотности боли, пытаясь не столько  вызвать сочувствие, сколько желая слить липкий осадок душевного мусора, предлагая утилизировать и перерабатывать его совместно.
Первой моей нежной подружкой, воскресившей потребность обладать и дарить, стала Эля, привлекательная миниатюрная блондинка, иммигрантка из Киева.
Работала она в передвижном вагончике, торговала горячим фастфудом. На её лице всегда сияла загадочная улыбка, готовность выполнить любую прихоть клиента, когда порция сосисок из электрического гриля перемещалась на одноразовую тарелку.
Голос её переливался звонкими трелями: красивый, мелодичный, можно сказать поющий. Она справлялась со своими обязанностями играючи, словно не прилагала усилий. Не сказать, танцуя, но легко и непринуждённо.
Девушку хотелось съесть вместе с теми блюдами, которые она изящно и ловко обменивала на деньги клиентов. Я улыбнулся, послал ей приветственный взгляд. Она ответила одними глазами, слегка растянув губки в приветственном движении. Я всё понял. Этот томный жест – сладострастный аналог поцелуя, приятный чувственный голос вкупе с обаянием будил подготовленное заранее желанием быть замеченным податливое воображение, нежную симпатию и страстное желание. Впрочем, последнее, ввиду длительного интимного воздержания, возбуждать не было надобности. Оно лишь ждало своего звёздного часа.
От Элечки исходил даже на значительном расстоянии отчётливо различимый божественный запах. Прекрасно скроенная изящная фигура, дополненная очаровательными женственными жестами и плавной манерой двигаться,  вызывала не очень скромные желания, которые непреднамеренно концентрировали взгляд на области упругой груди, плоского животика и округлой, выделяющейся на фоне кухонного интерьера налитой интимной спелостью попы.
Таинственности, невинности и свежести в её притягательном облике было настолько много, что не вызвать ответной реакции она просто не могла. Я спал и видел её в своих объятиях несколько дней и ночей, пока не решился познакомиться, что вызывало томительные спазмы, заставившие действовать незамедлительно.
Несмотря на возраст в сорок лет, в душе я был незрелым юношей. Весь мой эротический опыт за этот период состоял из трёх браков с одной и той же женщиной и двух коротких интрижек между разводами и повторными женитьбами, не оказавшими влияния на чувства к супруге. Я её по-прежнему любил, даже сейчас, когда между нами всё было бесповоротно закончено.
Наслаждение в слиянии с теми посторонними женщинами я испытывал и немалое, но в сравнении с чувствами и эмоциями с той единственной, кого по-настоящему любил, которой подарил девственную чистоту целомудренной юности, они здорово проигрывали.
Отказа от Элечки не последовало. Она слегка потупила взор, что, скорее всего, означало стеснительную робость невинной девушки, которая растворялась в моей собственной неуверенности и дополняла ощущение её наивной добродетели.
Мы замечательно провели время в разговорах о чём-то возвышенном, до чёртиков романтичном. Оказалось, она любит стихи, даже декламировала некоторые на память.
Немного сухого вина, сытный, специально для неё приготовленный ужин, приглушённый свет  декоративной ароматической свечи, толика нескромного юмора. Нам было хорошо, это было отчётливо видно по её солнечному настроению.
Когда настало время проводить гостью домой, оказалось, что она живёт в общежитии, причём довольно далеко. Ей было неудобно об этом сказать вовремя: не хотела прерывать приятное во всех смыслах общение.
К такому обороту событий я был и не был готов. Сердце застучало от предвкушения возможного интимного продолжения, голова закружилась от обширного списка соблазнов, которые услужливо предоставило воспалённое неодолимым желанием сознание, съёжившись от щекотливой неожиданности реальных обстоятельств.
Сюжетная линия волнующего сближения энергично развивалась, лавинообразно меняя завязку возможного любовного романа, загоняя продолжение свидания в короткие рамки нескромной романтической новеллы.
Становилось интересно, интригующе и очень жарко.
Дети к этому моменту сладко спали. Обстоятельства начала пикантного приключения складывались просто великолепно. В осуществления любовной интриги мой возраст и опыт неожиданно стали значительным преимуществом: не нужно надувать щёки, распускать веером павлиньи перья, пускать пыль в глаза, чтобы выставить на витрину необходимые для следующего сюжетного хода качества.
Я жаждал отведать изысканных деликатесов от волнующих сладкой греховностью трогательно соблазнительных женских  щедрот, чего не скрывал, не мог скрывать, оттого что встретил, наконец, родственную душу. Она явно ждала пылкой интимной активности от меня: для того, чтобы заметить её возбуждение, нет нужды быть экстрасенсом.
Дистанция между нами растворилась, словно её никогда не было. Моя рука мягко легла на Элечкину тугую талию, проникающий в бездну манящего очарования взгляд, продолжительный чувственный поцелуй длиной в вечность: разве это могло не разжечь огонь любви?
Оказалось, получить желанное лакомство до примитивного просто, когда эмоции и мысли полностью совпадают.
Гостья вымылась в горячей ванной, я за это время перестелил постель, достав девственный комплект белья с огромными яркими цветами, приобретённый заранее с определённой целью в магазине интимных товаров.
Бельё пахло чем-то возбуждающим, о чём гласила надпись на пакете. Впрочем, я и без этого был на взводе.
Она вышла из ванной распаренная, соблазнительная, желанная, завёрнутая в тонкую простыню, которая скорее демонстрировала, чем скрывала соблазнительные выпуклости, сияла наготой плеч и ног. Богиня!
Да и как могло быть иначе, если подготовка к её волшебному появлению была обеспечена более чем тысячей одиноких дней и ночей, проведённых в мечтах именно о том, чему довелось сейчас стать свидетелем.
Элечка улыбнулась, позволив запечатлеть чувственный поцелуй на упругой, в капельках влаги груди. Внутри буквально всё, каждую клеточку, сводило блаженной радостью. Девочка звала к себе, дышала похотью, которая была как нельзя кстати.
Любовь ли это – совсем неважно. Зов природы, свисток, объявляющий старт воплощению прихотей воспалённого темперамента, подавал пронзительную волнующую трель.
Без тактических хитростей и примитивного притворства уже через несколько минут мы слились в экстазе, прорастая взаимно в заманчивые пределы сущего, без чего не бывает продолжения жизни.
Элечкин темперамент обрадовал и испугал одновременно. Она не столько отдавалась, сколько брала. Жадно, настойчиво, чувственно, весело, требовательно. Видимо, она тоже была зверски голодна по страстной интимной близости, поскольку приняла на себя агрессивную инициативу. Энергичные движения, неиссякаемая фантазия, обилие любовного сока, даже кратковременная потеря сознания и несдержанный, полный блаженного восторга экстатический стон.
Разве нужны иные подтверждения, что тебя опознали и приняли как мужчину мечты?
Не скажу, что меня сильно волновали проблемы эротического разнообразия. Скромные интимные потребности замечательно мог устроить даже ограниченный набор классических приёмов. Ощущение многоцветного фейерверка с многочисленными залпами оглушил настолько, что я был ошеломлён задолго до того как подругу поглотили затяжные приступы судорожного оргазма.
Утром я провожал Элю на работу, представляя, что это не просто случайная попутчица, а практически супруга.
Мысленно я распределил обстоятельства и роли, завязал их затейливым свадебным бантиком, завершив иллюзию сказочным поцелуем на пороге её торговой палатки.
Девушка слегка смутилась, пряча взгляд. Я не придал этому значение. Утром женщины, как правило, стесняются своего не вполне презентабельного вида и неожиданной даже для себя демонстрации неуёмного темперамента.
Обманные уловки в виде макияжа, утягивающей одежды и прочих женских штучек не имели для меня значения. Эля действительно была хороша, даже ранним утром: непричесанная, слегка опухшая, одетая лишь в махровое полотенце. Я не погрешу против истины, если скажу, что влюбился.
Вечером я встретил её с работы, предварительно купив три алых розы. Это было не в моих правилах. Ведь я человек в недавнем прошлом семейный, понимаю, что килограмм говядины гораздо нужнее и правильней, но она была прекраснее условностей и важнее регламентов.
Её глаза, если наполнить их соком вожделения, окунуть в тёплую влажность сладких губ, зажать при этом восставшие от желания упругие соски, ощутить скрытые вибрации нежного тела, а самому отправиться в путешествие во влажную сердцевину всего сущего – позывные самой смелой мечты о счастье.
Нет, это невозможно отобразить словами. Да и не нужно. Хотите, попробуйте сами.
Я млел, потел, проникал, напрягался и расслаблялся. Не скажу, что это было лучше, чем с любимой женой, но это не просто было, это разрывало меня на части. Я реально полюбил. Во всяком случае, готов был ради неё на всё.
Через неделю наши ежедневные рандеву стали доброй традицией. Её рабочий день заканчивался поздно, домой мы попадали уже в полной темноте, когда дети спали. Это были прекрасные часы.
В тот раз свидание было волшебным как никогда. Подруга была на взводе, отдавалась особенно бурно, даже пыталась закричать. Я вот-вот готов был финишировать, остановить процесс было невозможно в принципе, но моя гостья была особенная.
Видимо Эльке было настолько расчудесно, что кипящие гормоны и эмоции вызвали  некие ассоциации, заставившие широко открыть глаза и замереть. Она обхватила мой корпус ногами, сжала, так, что я не мог пошевелиться.
Меня-то она зафиксировала, чего нельзя сказать про ту восторженную часть тела, которая находилась внутри.  Возбуждённый, распухший до невероятного размера от притока крови, увлечённый интеграцией и чувственным внедрением, мой шустрый маугли функционировал в независимом режиме, энергично продолжая начатое мероприятие.
Элькины глаза блестели от слёз. Она застыла, словно фарфоровое изваяние, направила взор в пустоту, всё сильнее напрягая ноги и бёдра так, что я, физически развитый взрослый мужчина, не мог вздохнуть полной грудью.
В этот сокровенный, трепетный, мистический момент женщина разоткровенничалась. Впрочем, мне показалось, что она находится совсем не здесь и точно не со мной, переживала не связанные с настоящим моментом ощущения.
Представить себе подобное поведение в критические несколько секунд перед началом кульминации невозможно. Тебя трясёт в экстазе любовной лихорадки, внутри содрогается и трепещет от избыточного давления блаженство, взрывая мозг наркотическим дурманом.
И вдруг сквозь несущийся со скоростью света поток непредсказуемых чувственных реакций, сосредоточенных на единственной значимой в этот момент цели слышу признание, произнесённое рыдающим голосом, – а у меня ведь, Лёнечка, доча есть. Три годика крошке. Такая замечательная малышка. Вся в маму. В меня. Скажи честно, я красивая?
– Конечно красивая. Самая лучшая. Мы об этом потом поговорим. Отпусти меня, Эля!
– Почему потом? Представляешь, мамка здесь, хрен знает, чем занимается, а мой ангелочек там. Ей сейчас плохо без меня, моей Алёнушке.
– Сейчас ночь, она спит. Давай, в конце концов, если это действительно важно, привезём её к нам. Но сначала расслабься, дай насладиться моментом близости.
– Муж против того, чтобы я забрала ребёнка. Он у меня с принципами. Здесь для неё нет условий. Мне нужно зарабатывать, как ты не поймешь?
– Какой муж, Эля? Причём здесь он? А я, ты что, морочишь мне голову?
– Мой Петя. Он меня любит. А я его. И дочка наша…
– Эля, я кончил! В тебя, между прочим. Муж у тебя действительно с принципами, можешь его обрадовать, – произнёс с пафосом я, завершив, наконец, несмотря на силовое противодействие, процесс деликатного интимного знакомства.
– А… чего ты сказал, как кончил, ты что – с ума сошёл, – женщина разжала ноги, вскочила, стремглав бросилась в ванну, оставляя на новом белье и на полу липкие следы любовного нектара.
– Спринцовка. Лёнька, придурок, у тебя есть спринцовка!
– Зачем она мне, почему раньше не сказала, что замужем, я ведь на серьёзные отношения рассчитывал?
Элька гремела душем, видимо пыталась использовать рожок вместо клизмы, громко ругалась отборной бранью, разбудила мою дочь, довольно взрослую тринадцатилетнюю девочку, которая тут же выскочила из своей комнаты.
Взору ребёнка была предъявлена омерзительная картинка: бушующая, плюющаяся отборным матом развратно-отвратительная голая тётка в ванной… и папа в неглиже.
Я накинул на себя простыню, закрыл дверь в ванну, попытался успокоить дочь, отправил её в свою комнату.
Элька лила слёзы всю ночь, порываясь убежать в свою захолустную общагу, заставила меня сходить в ночной магазин за сигаретами и водкой: дымила, дымила, дымила, агрессивно, грубо обвиняла во всех смертных грехах.
Больше я её не видел.
Работодатели сказали, что она уехала обратно в Киев. А я ещё долго не мог прийти в себя. Ни до, ни после у меня никогда не было такой темпераментной, настолько любвеобильной и сильной женщины... которой я был нужен лишь для того, чтобы заполнить досуг.
Жаль, очень жаль!