Движение 99 Манерный

Чего таить, душа не ночевала
Там, где я сам недавно ночевал.
И нет конца, где не было начала.
Я часто это чуял по ночам.

Владимир Шандриков

+++++++++++++++++++++++++++

Манерный на зоне стал старшим, потому что нашёл в тюремной библиотеке "Книгу Пяти Колец". Написал ее один японский мастер, за всю жизнь не проигравший ни одного боя, Миямото Мусаси. Япония, сколько ты сделала для Движения! Самураи жили по понятиям. И как развилась, 22й век! У вас сейчас Токио и Иокогама почти один город, кто видел эти порты, не забудет никогда, похлеще, чем кино у Тарантино! Вот только с наколками в баню нельзя в рамках борьбы с якудзой. Антон Счастливый тигра своего на левой руке не отдал бы никому, только с рукой.

- Случайно попалась книга, - объяснял Манерный. Не бывает случайностей в жизни. Нет дыма без огня.

"Как плотницкий старшина, командующий должен знать естественные законы, и законы страны, и законы домов. Это Путь Старшего."

И он узнавал! Он досконально изучал у Воров понятия, как вести сходняк, как разводить рамсы, как избегать непоняток, кому накрывать какие поляны и когда. Спорил до хрипоты с авторитетами, не давал никого опускать и установил в лагере дисциплину прямо-таки железную. И ночью почти никогда не спал. То, что в зоне никто не садился в БУР и не было побегов бессмысленных, битых, было полностью заслугой Манерного. Зону он держал.

"Плотницкий старшина должен знать теорию строительства башен и храмов, планы многих дворцов."

Он знал на ней все входы и выходы на зоне и на поселении, когда их стали после перестройки иногда туда выпускать. Знал, кто, с кем и чем - дышит, кто фраер, а кто мужик.

"Он следит за набором людей, чтобы возводить здания. Путь плотницкого старшины тот же, что и путь командующего. Перед началом строительства плотник отбирает пригодный материал. Ровные стволы без сучьев, красивые на вид, использует для открытых колонн, прямые стволы с небольшими дефектами пускает на внутренние опоры."

И он отбирал. Ни одного кавказца в охране Воров не было, только славяне, русская кровь. Чёрные бывают продажные.

"Стволы безупречного вида, хотя бы и не очень прочные, пускает на пороги, притолоки, двери и раздвижные стены. Хорошее дерево, даже узловатое и суковатое, всегда можно с разумением использовать в постройке. Дерево слабое или совсем корявое пускают на леса, а позже рубят."

И он рубил на дрова, резал курицу, для того, чтобы  показать обезьяне. Этих находили жертвами самоубийств и несчастных случаев – растлителей малолетних, отцеубийц, террористов, беспредельщиков, стукачей, сумасшедших красных. Или не находили.

"Плотницкий старшина распределяет работу между работниками соответственно их способностям. Он ставит задачи перед укладчиками полов, изготовителями раздвижных перегородок, порогов, притолок, потолков и прочего. Обладающие меньшим умением тешут половые балки пола, а тот, кто умеет совсем мало, режет клинья и выполняет тому подобную подсобную работу."

Один осужденный был школьный учитель, ничего делать не умел, он устроил его в библиотеку. Рог зоны был в шоке, хозяин тоже, и кум с оперчасти.

"Если плотницкий старшина хорошо знает и правильно распределяет всех своих людей, выполненная работа будет хороша. Старшина должен принимать во внимание способности всех, обходить их недостатки и не требовать ничего невероятного. Он обязан понимать настроения рабочих и подбадривать их, когда это необходимо."

Весь загнанный ему личный грев Манерный отдавал на сигареты для мужиков, лекарства и продукты в больничку.

"Как и воин, плотник сам точит свой инструмент."

И он точил, два часа утром, два часа вечером, в обед отдых, изнурял себя в спортзале, принимая любой вызов по любым правилам и без оных, с любым количеством противников, в полный контакт по мужской игре, ни разу от этих правил не отошел, хотя прилично получал. Он был не поддерживающий, он был стремящийся. Он и на воле всегда на все стрелки ездил, шел до конца.

"Плотник носит принадлежности своего ремесла в ящике для инструментов и работает под руководством своего старшины."

Каждый месяц обычно от смотрящего по региону приходила малява, и он точно выполнял все ее инструкции. Проблем у него в лагере не было, внезапных шмонов тоже.

"Он вытесывает колонны и балки топором, выравнивает доски пола рубанком, аккуратно режет узоры, полируя их настолько совершенно, насколько позволяет его умение. Таково искусство плотников."

Все новое поселение было построено по его чертежам, и мосты. Правда, с мостами ему помогал директор одной шарашки из Москвы, все время присылал чертежи. Вот это у него пока не выходило, самому их строить. Ничего, потихоньку.

"Когда плотник приобретает достаточный навык и понимание соразмерности деталей, он может стать старшиной."

Он им стал, только чёрным. Не бригадиром, а авторитетом. Они решали.

"Достижения плотника – используя грубые инструменты, создавать малые храмы."

Православная часовня была построена в первый год. И мечеть.

"Он должен уметь изготавливать подставки для письма, столы, бумажные фонари, кухонные доски и крышки для горшков. Это профессионализм плотника. Подобное верно и для солдата."

И он оттачивал каждую свою связку, каждый захват, каждый козырь. С левой делал все то же самой, что и с правой. После выхода из зала, его, изможденного, обычно ждали разные бывшие в горячих точках, когда для потехи, когда как. И он, на негнущихся ногах, побеждал опять и опять, чтобы потом, дохромав до барака, иногда почти ползком, свесить руки на пол, и уйти в чуткий сон, по другому не давала боль. Если клал руки на нары, их сильно ломило от тренировок и ударов. Утром он, как инвалид, не мог встать без разминки, после которой был уже немного сверхчеловеком.

...В криминальном мире трудно кому-то что-то предьявить, особенно в тюрьме, на приговор ссылаться нельзя, может, менты его подтасовали. Кроме того, нормальный пацан или блатной мужик перед освобождением может поменять свои взгляды на жизнь, надо быть осторожным. Есть ещё фанатики, тоже плохо, с ними надо говорить на других условиях с позиции силы. Андрей потихоньку продвигался, потихоньку тренировался, во всём знал меру.

"Забота плотника – чтобы его постройку не перекосило, чтобы соединения были подогнаны точно, и чтобы работа была хорошо спланирована, чтобы она была не просто набором законченных деталей, а представляла собой единое целое. Это -  существенно."

И его звали Старший, а он всегда, войдя в хату, говорил:
- Здравствуйте всем, бродяги и босяки! - С легонца ему было уже 40 лет.

"Если ты хочешь изучать Путь, глубоко размышляй о вещах, рассматриваемых в этой книге, перебирая одну за другой. Ты должен проделать большую работу. Если хочешь изучить ремесло войны, вчитывайся в нее. Учитель – игла; ученик – нить. Ты должен практиковаться непрерывно."

И он, получается, никогда не прерывал. Даже ночью, получается. Наизусть учил биогафии всех Воров. Вертухаи думали, он сошел с ума.

"Возьмем дома. Дома знати, дома воинов, "Четыре дома". Возьмем падение домов, процветание домов, стиль дома, традиции дома, имя дома. Плотник в работе имеет общий план строения, стратег, подобно ему, имеет план битвы. Если хочешь изучить ремесло войны, вчитывайся в эти строки."

И он узнал весь криминальный мир бывшего СНГ и весь криминальный мир узнал его, и его досрочно освободили - за веселую работу... - хотя на УДО он не подавал. В воровском эргрегоре из молодого эшелона он обошел всех, даже самых признанных крестных отцов и уважаемых авторитетов, начинавших, когда его еще не было на свете, или когда он ходил под стол пешком. Ему бы доверили всю Москву, и он был коронован сам, но он этого не хотел. Он хотел жить своей жизнью, на нашем языке организовать своё собственное ОПГ. Чтобы узнать, реально ли это, пошёл к гадалке. Она привела его в бригаду Бати.

Первый раз Андрей встретился с Батей таким образом. Они пошли поехали на Тверскую ремонтировать его часы, марка называлась «Омега Констеллэйшн», по-русски «Омега-Созвездие», и была красивой и модной. Сплошные камушки и золото. Достались они Бате по случаю чужого несчастья за пол-цены, один раз у него даже был из-за них рамс с общаковскими, ребятами из дальневосточного ОПС "Общак", подчинялось оно Джему, который так и ушёл непобеждённый, у знаменитой валютной химчстки на Пироговской улице. Они были в Москве проездом, искали своего сбежавшего бригадира, который по слухам жил в Подмосковье. У него тоже были такие же золотые часы, но пониже созвездием, они выпускались в нескольких вариантах, но Бати был самый крутой.

- Мы нашли его первым, - пошутил Батя.

Вор приехал на машине, Андрей на метро, они встретились на "Маяковке" на стороне гостиницы "Пекин", "Пекин" платил солнцевским, и пошли искать гарантийный ремонт, который прятался где-то в одном из переулков на стороне Англицкого клуба. Всюду были строительные леса и запах свежего дерева, Тверская строилась.

Они нашли пункт починки и отдали часы и специальную не менее крутую книжку, сертификат с адресами во всех странах мира, им ответили, приходите через пару дней, заберёте, они ушли.

Когда они шли к батиному "роллсу", поехать где-нибудь посидеть, покушать, Батя вдруг сказал:

- Деньги дай!

У Андрея в кармане было триста долларов, всё, что было на тот момент вообще, все три ещё довольно новые бумажки лежали в левом кармане брюк вместе со старым трамвайным билетом. Дата на нём была в день освобождения, травмай шёл от метро "Войковская". Это было всё, других денег, по крайней мере, в этот месяц, не предвиделось, Манерный жил у товарища в гараже.

В нашем криминальном кодексе чётко определены взаимоотношения между сыном и отцом, Вором и всеми остальные. Вор может ударить пацана носком ботинка в живот:

- Почему перебиваешь?

Манерный задержал выдох и рывком вытащил из кармана доллары, зажав их в кулаке, одним махом отдал Бате. У него не осталось, даже  чтобы вернуться домой на метро.
Батя взял, пересчитал и спокойно положил деньги во внутренний карман тонкого английского твидового пиджака, было тепло. Пиджак стоил четыре раза по триста. Манерный понял, что он принят.

Домой он шёл через всю Москву пешком, аккуратно переходя улицу на зеленый свет, паспорта у него пока тоже не было, освободился с месяц назад, дошел глубокой ночью, от ходьбы по асфальту рассохлось левое колено. Утром он позвонил товарищам, один ему отказал, хотя триста долларов у него было, но для себя, сука, двое других тренер по каратэ Скиф и товарищ детства Студент сразу ссудили ему сколько надо. Тогда он ещё раз понял, что такое дружба.

конец эпизода