Судьба космического волка

Солнце, ночи вбив пенальти,
разбудило космопорт,
только-только терминатор
по стенам домов пополз.

В Звездном городке, на лавке,
прирулив издалека
собрались для дозаправки
три обычных мужика.

Каждый здесь герой и личность,
вид: без Космоса – не жить,
кетчуп в тубах по привычке
им закускою служил.

Заправлялись гулкой ранью –
в Звездном не приемлют пост:
каждый день какой-то праздник,
их у них – как в небе звезд.

А бутылка с-под скамейки –
вздумай ты за ней следить –
достигала апогея,
уходя опять в надир.

Просвещу вас малость, братцы,
ведь не знаете, поди,
что от слова «надираться»
термин и возник «надир».

С виду так: все трое – братья,
но поймешь, включив мозги,
что один своею статью
отличался от других.

Облик он имел типичный
для космических волков,
кто его увидит лично –
скажет без обиняков:

ясен Марс – Глубокий Космос
свой на нем оставил след –
здесь не надо быть и Холмсом,
сразу видно – спору нет:

на плечах бэушный ментик
и эмблема налицо:
две скрещенные кометы
над сатурновым кольцом.

В меру зрелый, но не старый,
и с авоськой на плече,
с несмываемым загаром
от космических лучей.

Стройный, с выправкою бравой,
не гордится, не форсит,
весь в метеоритных шрамах
от потока Персеид.

На запястье – гирокомпас:
Южный Крест вам, пацаны! –
и восход Земли – наколка –
на поверхности Луны.

Неприметный с виду вроде,
но, однако же, не лох.
Ясен Марс – звездопроходец
Галактических дорог!

Независимый, как бонза,
жрец космических бродяг,
и в одежде мокрой после
метеорного дождя.

Наш герой, одернув китель,
дозаправку проводил,
вспоминал, на лавке сидя,
как он космос бороздил.

«Никогда я не был фатом –
скромен, прост и не спесив
я от Зайцева скафандров,
семь комплектов износил!

Хоть анфас возьми, хоть с тыла,
я – мечта земных дурёх,
Млечный Путь исколесил я
дважды вдоль и поперек!

Я с протонною винтовкой,
впереди обычно лез,
с бластером наизготовку,
с лазером наперевес…

Ну-ка, кетчуп дай, будь ласка,
раз сидишь здесь не у дел…
… Энтропии и коллапсу
я не раз в глаза глядел.

Но страшней Джебхат ан-Нусры
хоть какой ни есть герой –
это если ты столкнулся,
братцы, с Черною дырой!

Не последний я, не первый,
и в коленках я не слаб,
только в секторе Венеры
прихватил меня коллапс.

Мне не то, чтоб стало тошно,
как когда-то среди звезд,
но магнитною подошвой
так к асфальту и прирос.

Дайте с мыслями собраться…
Уф, плесни-ка по второй!..
…Да, всего страшнее, братцы,
встреча с Черною Дырой.

Так завертит и закрутит,
на поверхности – лишь рябь,
и не вырвется оттуда
ни луч света, ни корабль.

Там, признаюсь вам, ребята,
пропадают навсегда
выслуга, аванс, зарплата,
словно в бездну – в никуда.

И охота, и рыбалка
в ту дыру ушли давно,
к звёздной пенсии прибавка,
и вино, и домино…

Братцы, истинная правда,
Млечный Путь меня прости,
много нашенского брата
полегло на том пути.

— Что там было? Как ты спасся? –
лез с вопросами народ,
— Для космических скитальцев
нет погибельных дорог!

Пусть ты сапиенс и хомо,
но сюжет – он стар, как мир,
и никто не застрахован
повторюсь, от черных дыр.

Впереди – лишь мрак и сырость,
не объехать по кривой,
пропадай, созвездье Лиры,
и созвездье Орион!

И теперь в привычный космос
вышел я, изведав стресс,
с продуктовою авоськой
под названием «Прогресс» …

Ладно, хватит мучить лясы».
Он поднялся. «Мне пора.
Ждет меня на звездных трассах
моя Черная Дыра».

После принятого виски –
ясно даже и ежу:
он слегка по крену рыскал
и чуть-чуть по тангажу.

Подошел походкой Свифта,
«отворись, – сказал, – Сезам!»,
и вошел в кабину лифта,
и «поехали!» сказал.

Козырнув авоськой лихо,
стукнул кнопку на стене,
прямо через шахту лифта –
межпространственный тоннель –

чертыхнулся в адрес «Озма»,
выправил последний крен…

Лифт понес волчару в космос,
к Черной, стало быть, Дыре.

На восьмой этаж поднялся,
прям в каюту, на-гора,
где ждала супруга Настя,
та, что «Черная Дыра».