Договор Тьмы и Света. Глава Шестнадцатая

Первой не сдержала “дрожь основ мироздания” и пала Тронная Поляна Рая, рухнув сверху на Небесный Город. Жителей внизу обдало брызгами плазмы, из которой та состояла, многих буквально сварив заживо. Хорошая новость состояла в том, что в момент обрушения, там не было Бога, а плохая – пала буквально за несколько секунд основополагающая скрепа как самого института божественного несокрушимого величия и мудрости, так и непосредственно веры очень многих представителей небесного народа, вмиг потерявших всякую уверенность в дальнейшем своём вечном существовании. А посему, как и следовало ожидать, началась мерзкая, непредсказуемая своими последствиями паника, захватывающая квартал за кварталом… сущность за сущностью. И ведь всё это были святые, легендарные, мифические для всего человечества “крылатые небожители”, тысячелетиями напрямую и опосредованно поддерживающие в сердцах людей негасимое пламя истовой убеждённости в величие всего божественного. Но вдруг это величие стало рушится прямо на крылья тем, кто его олицетворял. Судьба умеет иногда посмеяться даже над Небесами, не делая исключений ни для кого.
А между тем конвульсии пространства с каждым мигом усиливались, в совсем недалёкой перспективе грозясь расшатать и уничтожить весь Рай целиком, невзирая на божественное происхождение оного. Видимо так Природа хотела показать, что как бы могущественны не были силы, выстроившие Небесный Город, последнее слово всё-таки оставалось именно за ней. Природа или то, что оказалось сильнее даже её…
Но неожиданно за конвульсиями вдруг наступила странная и гнетущая тишина, за которой всё-таки могло последовать продолжение апокалипсиса, довершившее бы начатое. Могло, но… пока не последовало. Рай, ещё немного побыв в ступоре, словно боясь спугнуть счастливое спасение или отложенную по неизвестным причинам на неопределённый отрезок времени гибель, встрепенулся, разразившись уже гвалтом, ставшим правопреемником паники, в котором перемешались крики боли и вопли радости. Над Небесным Городом сразу воспарили ангелы, подсчитывая потери и разрушения. Они же пытались разглядеть и причину, перетряхнувшую Рай с лёгкостью, вызывающую ужас и сомнения в собственном могуществе. А ещё все искали Творца, куда-то запропастившегося ещё до начала локальной катастрофы. Отпетые райские сплетники, коих насчитывалось удивительно много для столь высокоморальной вселенской конторы, поговаривали, что Творец пустился во все тяжкие, напиваясь практически до беспамятства, для чего предварительно подключил в самом себе функцию, отвечающую опьянение. И виной бурных возлияний стал его брат, Смерть, не взявший так коварно Бога на намечающиеся разборки с силами Тьмы. Но, честно говоря, Создатель был безмерно расстроен не отказом Смерти, а тем, что впервые реально ощутил собственную никчёмность, когда так и не сумел толком объяснить свою незаменимость не столько брату, сколько самому себе. Вот так строишь нечто грандиозно глобальное, ежесекундно борясь с трудностями, преодолевая некоторые, а иные терпя, как… то же человечество, что мёртвой хваткой удерживало большую часть божественного внимания, постоянно выкидывая такие сюрпризы, каким могли искренне позавидовать самые отбитые существа из Тьмы. Но те хоть рождены были такими, а что с людьми случилось, превратив их в завзятых монстров… даже Творцу неведомо.
- И знаешь, я ведь всё это время с ними нянчился, словно с несмышлёными детьми, абсолютно лишёнными понимания границ дозволенного. Они как будто бы не замечали того тотального зла, коим заполняли из века в век Землю, данную им вопреки протестам очень и очень многих, -проворчал Бог, опрокинув в себя очередную рюмку отменного и баснословно дорого райского виски.
Он уже вторые сутки задушевно напивался в одном из наглухо потаённых  баров Небесного Города в компании с самым великим и безбашенным хулиганом со времён сотворения Мироздания, когда-либо осквернявшим своим отвратным поведением просторы Рая.
- Отец, перестань уже причитать. Всё равно при любом раскладе этим кровопийцам не выжить! Сами, Тьма, Смерть, ты, или кто ещё пострашнее, но обязательно прикончат всю неблагодарную многомиллиардную людскую свору, поставив жирную точку в эксперименте, что ты однажды так необдуманно затеял, дабы сковать потенциал брата.
- Тебе сейчас легко так рассуждать, серафим, а у меня благодать просто-таки сочится вовне потоками нестерпимой душевной боли, которую я получил в награду от Судьбы за все мои нестерпимые вечные муки.
- Хорош, скулить уже, мученик новоявленный! Ты и сам неплохо пожил, хотя и творил иногда такие кошмарные вещи, что и мне иногда завидно бывало.
- Ты о чём, смутьян шестикрылый?
- Да хотя бы о том же человечестве! Скольких из них ты уничтожил из-за своих амбиций, безумной вспыльчивости, неоправданной мести или банального спора всё с тем же братцем?
- И сколько?
- А ты не помнишь?
- Предпочитаю не забивать своё сознание всякой ерундой.
- Лукавишь, Отец! Ох и лукавишь…, но не суть. Не об этом сейчас.
- А о чём?
- О том, что ты имеешь возможность и дальше продолжать самореализовываться. Но не творить, а созидать. Во благо не только своей прихоти, как бы ты не хотел её называть божественным промыслом или искрой озарения, а ради других. Пусть это будут и не люди. Но ведь и без них тебе есть о ком позаботиться!
- Рай у меня всё равно отберут, если всё завершится для всей системы более или менее положительно.
- Возможно. Но Вселенная безгранична! Поступи так, как сделал Смерть. Живи ради своего сознания.
- И как же?
- Он ищет новые горизонты, всё чаще и чаще выходя уже за границы и самой Вселенной. Он не держится за власть. Она ему претит, потому что ограничивает во всём, навязывая ненужную ответственность, коей Смерть гнушался изначально. Зато он не лжёт самому себе, ища отговорки для того, чтобы топтаться на месте, решая бесконечные проблемы, связанные с управлением неразумных созданий, коих ты наплодил без меры, чаще ошибаясь, нежели добиваясь действительно значимых результатов. Человечество погрязло в войнах, лицемерии, лени, ненависти и дикой зависимости от материального самоудовлетворения. Рай деградирует, всё больше походя на третьеразрядное министерство, наполненное крылатыми и святыми бюрократами, держащимися за свои места многие сотни и тысячи лет. Возможно, людей уже не спасти, но Рай…
- Ты намекаешь на Люцифера, серафим?
- Я не намекаю, а говорю тебе прямо: “Лишь твой сын сможет очистить Небесный Город от суеты и надменного невежества. От существования на автомате, не несущем ничего кроме наметившейся деградации, уже проникшей, словно раковая опухоль, во все институты твоего детища. Так не дай свершится тому, о чём ты станешь жалеть бесконечность, ибо бессмертен!”
- Прежде, чем принимать столь кардинальное решение, мне необходимо поговорить. И не только с Люцифером. Но, не забегаем ли мы с тобой, серафим, слишком далеко? Ведь именно сейчас, я так понимаю, решается судьба всех и каждого, включая и меня.
- Когда за дело берётся Смерть, можно быть спокойным только в одном.
- И в чём же?
- В том, что гарантируется полное выполнение поставленной задачи при допустимых потерях, которые Смерть устанавливает единолично.
- Да уж. Этот его мутный пунктик мне известен, как никому.
- В каком смысле?
- Когда он планировал наш побег из Тьмы, то заявил, что пострадает максимум четверть всех соседних кластеров Сообщества Тьмы.
- И?
- Было повреждено лишь семнадцать процентов, включая инфраструктуру и разумные кластеры. Тогда Смерть вернулся и приумножил, недостающие, по его мнению, потери.
- Какие для этого были мотивы?
- Его перфекционизм. В чистом виде. Выполнить всё, что задумано, не выходя за строго обозначенные им самим рамки. Как в минус, так и в плюс.
- Звучит как-то ужасно. Сколько его знаю, всегда видел в нём лишь здоровый прагматизм и слегка аномальную отстранённость. Но учитывая специфику рода его деятельности, он являл собой просто-таки образец высоких стандартов нравственности и морали.
- Согласен. Но Тьма являла собой слишком уж аномальную во всех смыслах среду, рождающую иногда таких сущностей, что даже у меня появлялось чувство дикого желания отправиться прямиком в пустоши забвения, где немедленно постараться забыть об увиденном и заснуть вечным сном в небытие.
- Осмелюсь предположить, что именно в тот момент у тебя, Отец, и зародились опасения в отношении твоего брата, а не тогда, когда Смерть апгрейдила неведомая Сила, вдохнув в него безграничное нечто, способное перевернуть целиком Вселенную, а не только наш жалкий во всех смыслах огрызок Мироздания.
- Именно.
- Ну. Остаётся надеяться, что Смерть с тех пор изменился, перестав быть по своей сути хладнокровным монстром-убийцей.
- Хотелось бы верить, но мой брат, начав, как и мы все, с чистого листа в этой реальности, выбрал роль именно Смерти, пренебрежительно отметя другие варианты, коих тогда имелось великое множество.
- Вы об этом с ним когда-либо разговаривали?
- Во Тьме отсутствовала такая необходимость, ибо наше сознание являло собой единое целое. Каждый из нашей пятёрки знал и чувствовал всё, что известно было всем остальным. И наоборот. Но после той эпической возни, что мы устроили сразу же после нашего проявления в этом мире, сознание Смерти внезапно стало недоступно для нас. Мор, Раздор и Голод приняли данную трансформацию, как должное, списав всё на новые обстоятельства.
- А как сам Смерть объяснил такую кардинальную трансформацию?
- Он пообещал мне, что самостоятельно разберётся. И что не видит в своих изменениях угрозу для нас и для будущего того Мироздания, что мы начали выстраивать.
- Больше вы об этом с ним не беседовали?
- Однажды, когда я особенно плотно прижал его к стенке, Смерть вышел из своего вечно спокойного состояния, буквально пригрозив, что если я хоть раз ещё к нему пристану с данным вопросом, то он прекратит круговорот тёмной энергии, которую все непосвящённые называют благодатью, после чего всё рухнет. Он тогда на миг превратился в слепящую вспышку чудовищной силы, и я отступил, поняв, как близко я тогда оказался у края пропасти. Ведь на миг моему разуму приоткрылась дверь в пропасть, заполненную абсолютно иной, странной и аномальной для всего, что я когда-то видел, энергией.
- И что стало дальше?
- Тогда-то мы и заключили Договор между Тьмой и Светом о разграничении сфер влияния.
- То есть, именно ты выступил со стороны Тьмы, а не Смерть?
- Именно. Оказалось, что не всегда свет несёт доброе и разумное. Во всяком случае, когда он прибывает из чуждой бездны без приглашения. После этого мы отдалились друг от друга. На сторону Смерти перешли трое наших с ним общих братьев. Затем возник Дом Смерти, который он наполнил своими личными творениями, созданными им из блуждающих кварковых потоков, обитающих на границах между реальностями. А иногда Смерть и прямо воровал у меня мои собственные шедевры.
- Боги Египта?
- Да. На них я возлагал особые надежды.
- И какие же?
- Они должны были исправить системные ошибки в матрице человеческого сообщества, пока ещё оно не разрослось, словно вирус, по всей планете. Но, однажды они просто пропали, а Смерть заявил мне, что я сам, находясь в пограничном состоянии, решил от них избавится. Он лишь помешал мне совершить очередную глупую ошибку, перепрограммировав мои собственные творения в своих Верховных Жнецов, предварительно накачав последних кварк-глюонной плазмой, аномально устойчивой к физическим условиям нашего мира.
- Хм, и часто у тёмных бывают такие “пограничные состояния”, когда вы не ведаете, что творите?
- За всё время, что мы находимся в этой Вселенной, всего несколько раз. У каждого. Но обычно, мы просто впадаем к некое коматозное состояние, абсолютно никак не взаимодействуя с окружающей реальностью. Хотя встречаются и исключения. Так однажды Голод уподобился громадному метеориту и рухнул прямиком на древнюю Землю, которую мы впервые населили чем-то, более или менее живым и адекватным.
- И?
- Пришлось начинать практически с нуля.
- Это связано как-то с историей про рептилий, уничтоженных шестьдесят пять миллионов лет назад?
- Нет. Задолго до неё.
- А на динозавров кто тогда свалился? Мор?
- Не смешно…
- Но всё же?
- Тронная поляна.
- Чего???
- Неожиданно исчезла вся энергия, наполняющая силовые поля, отвечающие в том числе за её стабильное местоположение в только что созданном пространственном кармане.
- И?
- Итог моего эпохального озарения прошёл сквозь пространственный барьер и рухнул в районе будущего мексиканского залива, по пути угробив многих прототипов будущих ангелов.
- Были и такие?
- Ага.
- Но почему об этом никому неизвестно?
- Кому надо, тот осведомлён, - расплывчато ответил Бог своему серафиму
- И никто из этих загадочных личностей так ни разу за столько миллионов лет не проговорился? Да что за чушь? И как вообще удалось скрыть падение оригинала Тронной Поляны Господа на Землю?
- Почти все из тех, кому это могло быть интересно, находились далеко за орбитой Плутона, куда решено было поместить основной объём планетарного мусора после ряда столкновений между некоторыми объектами внутреннего космоса. Мы творили, очень часто ошибаясь. А когда совершали ошибки, пытались всё исправит как можно скорее.
- Знаю. Сам участвовал.
- Ты ведь был на Марсе, когда терраформирование пошло не по плану и пришлось спешно сворачивать программу?
- Да. От начала и до конца. Там навсегда остались мои товарищи по 52-му крылу планетарной разведки.
- Сочувствую.
- Не стоит. Надеюсь, к этому трагическому провалу ты не станешь приплетать Смерть?
- Нет. Но почему так небрежно спросил?
- Слишком зол, хотя и прошла уйма времени с момента, когда нас предали чинуши твоей, Боже, Небесной Канцелярии, испугавшиеся ответственности за свои косяки во время подготовки к основному этапу. Из-за этого они тянули время, пытаясь судорожно устранить надвигающуюся планетарную катастрофу собственными силами. А поэтому швыряли серафимов и ангелов буквально в самое марсианское адово пекло без должной подготовки. Они бросали нас во имя Господа, а мы спускались в недра Марса и гибли десятками и сотнями, считая твой замысел, как всегда, идеальным. А ты даже не ведал о происходящем, выслушивая успокоительные рапорты от министерских клерков, возомнивших себя выше Небес.
- Прости!
- Ответь, Господь, на всего лишь один мой вопрос!
- Да. Конечно.
- Почему никто из виновных так и не понёс заслуженную кару?
- Они были моей опорой, следя за порядком и предотвращая хаос.
- Так может ты не на тех опираешься? Может стоило с самого начала довериться другим, кто шёл с твоим именем на устах в самое пекло, не думая ни о вознаграждении, ни о риске обнулить бессмертную жизнь. А лишь выполняя твою волю, Господь, которая не единожды подводила тебя, заставляя принимать ошибочные решения. Ведь именно поэтому многие роптали, а некоторые из них пошли на отрытый бунт против Рая. Но и тогда мятежники лишь обозначили вполне справедливые претензии, которые были направлены в адрес бездушных чинуш, формально выполняющих ошибочные установки, вместо того чтобы указать тебе, Господь, на их безрассудность.
- Все совершают ошибки. И даже я их совершал. И кажется, чаще, чем это было допустимо.
- Но почему в этом не признаться, попытавшись исправить проблему иначе, а не заливать её жизнями твоих небесных творений? Зачем всем вокруг навязывать свою абсолютную непогрешимость, включая и человечество, которые никогда не оценит этого из-за объективного скудоумия?
- Я считал, что так будет лучше для всех. Даже для падших ангелов, которым сейчас завидуют в Раю все. Если совсем уж честно, то включая и меня. Рай превратился в болото. На его поверхность то и дело прорываются пузыри, наполненные сероводородом сплетен, уныния, стяжательства и всеобъемлющего лицемерия. Ад же процветает, становясь центром науки, культуры и является для многих тем животворным светом в конце тоннеля, что даёт надежду на спасение не только тела, но и души.
- Послушать тебя, так можно решить, что мир сошёл с ума!
- Почему?
- Сам господь буквально поёт дифирамбы Аду, называя его чуть ли единственной надеждой на спасение для всего нашего Мироздания. Поправь, Отец, если я ошибаюсь!
- Всё верно.
- Но что сподвигло тебя на столь неожиданную откровенность? Близость развязки или неминуемая, пусть и почётная отставка? Поступок Смерти, отказавшегося от помощи своего брата в столь опасный момент? Что? Что именно послужило толчком к тому, что я только что услышал, до сих пор до конца не веря в реальность происходящего?
- Наверное всё сразу из перечисленного тобой и… усталость, что уже тысячи и тысячи лет постепенно лишает меня воли к дальнейшим свершениям, которые я просто-таки обязан производить в промышленных масштабах, как идеально отлаженный божественный конвейер, однажды запущенный, чтобы не остановиться уже никогда. И поверь, серафим, если бы не сложились нынешние обстоятельства так, как они сложились, я бы и сам ушёл из солнечной системы, наплевав на свою ответственность перед тем, что создал, ибо моё творение давно меня уже не радует, а убивает. Убивает минута за минутой, день за днём, веками и тысячелетиями причиняя мне глухую боль, упрямую в непреклонной настырности и безжалостную в выборе инструментов. И поверь, Смерть в этом списке, как и моя гордость, не на первых местах. И если он уйдёт после предотвращённого апокалипсиса, уйду и я, унеся с собой свои чувства, эмоции, память о победах и горечь сожаления о многих ошибках, что я совершал. Кажется, действительно пришёл момент, чтобы кардинально изменить свою судьбу.
- И куда?
- Вселенная бесконечна. Ни ты ли мне об этом только что напомнил?
- Но всё же?
- Найду мёртвый мир, чтобы вдохнуть в него немного благодати, что ещё осталась во мне. Начну всё с начала, постаравшись больше не совершать прежних ошибок. И кто знает, может и стану тем Творцом, которому не будет стыдно за свои творения, а самое главное – за себя самого.
- Но для такого исхода необходимо лишь одно условие…
- Чтобы мы выжили?
- Именно.
- Знаешь, я много чего нехорошего могу ещё рассказать о Смерти, но все его тёмные стороны многократно перевешивает всего лишь одна особенность.
- И?
- Он никогда не сдаётся. К тому же, если Смерть решает что-либо или кого-либо защитить, то делает это, как никто другой в Мироздании. С чувством, толком и, самое главное, стопроцентным положительным результатом. Да и ты сам об этом уже упоминал вскользь.
И вдруг, словно опровергая крайнюю фразу Бога, Рай накрыла непроницаемая пелена густого тумана, заполняющая всё свободное пространство с дикой скоростью. Через миг все ослепли, потеряв напрочь связь с реальностью, которую заменили удушающие своим непередаваемым сюрреализмом фантасмагории:
То тут, то там, где-то на высоте нескольких сотен метров стали проявляться немыслимые, чудовищные силуэты крылатых существ, смахивающие более на драконов, никогда не существующих ни в одной из реальностей околоземного кластера. Эти существа парили всё ближе и ближе к поверхности, изрыгая угрожающий рык, видимо предупреждая всех, кто находился внизу, о приближающейся неминуемой расправе.
- Что за цирк начался? Серафим, ты видишь тоже, что и я? Или мы всё же сумели нажраться с тобой до чёртиков, кои лично в моём, божественном варианте, представляют из себя гротескных драконов, широко рекламируемых во времена династии… не помню уже. Да и неважно. Так что скажешь?
- Подтверждаю! Летают, супостаты. Да ещё, твари такие, имеют наглость угрожать нам, издавая отвратные вопли, присущие разве что беременным самкам хищных динозавров, пытающихся с голодухи разорвать собственное брюхо, дабы добраться до своих, неродившихся детёнышей.
- Ты чего за околесицу несёшь? Какие, на хрен, самки? Что за выдуманный на ходу аномальный каннибализм из мезозойской эры?
- Чего ощущаю, то и говорю. Вот такие у меня в башке аналогии. Что делать-то будем с этим летающим цирком?
- Пытаюсь понять природу всего этого безумия.
- И как, получается?
- Полная чушь! То, что мы видим и ощущаем, не существует в мире. А если аномалия и есть, то она не из нашей реальности.
- Тьма?
- Нет. Тут что-то совсем иное. Даже противоположное по своей сути тёмному миру.
- Остаётся лишь одна сила. Тот, кого вы так беспардонно вытеснили из его же обители. На неё он видимо имел какие-то очень серьёзные планы.
- Мы всегда знали, что этот момент когда-либо настанет. Последние несколько десятилетий было такое чувство, что за солнечной системой кто-то пристально наблюдает извне.
- И?
- Все пятеро тёмных это ощущали, включая меня и Смерть.
- Вы общались на данную тему?
- Нет. Контакты стали спорадическими, а отношения явно склонялись к скатыванию в пропасть. Каждый держал свои мысли при себе.
- Но как ты понял, что они чувствовали пристальный интерес со стороны?
- Видишь ли, связь между нами, обусловленная тёмным происхождением, настолько фундаментальна, что её не смогли нивелировать полностью: ни вражда, ни взаимное недоверие, ни время. Поэтому я и почувствовал тревогу сразу, как она зародилась в их сознании. На самом краю восприятия, но прочувствовал.
- Так. Возможного инициатора столь кощунственного безобразия мы выяснили. Осталось дело за малым: как помочь Смерти в его противоборстве с противником, защитив самостоятельно хотя бы Рай?
- Пытаюсь, серафим… пытаюсь! Надо восстановить зрение и все остальные органы восприятия реальности. Когда я абсолютно слеп во всех диапазонах, то мало, что могу. А тут ещё это доморощенное фэнтези-представление с аналогами каких-то гротескных драконов. И непонятно, оно только ли в нашем сознании или ещё и вокруг.
- Может мне взлететь и разведать?
- Вслепую?
- Я часто перемещаюсь, почти ничего не замечая.
- Пить надо меньше, серафим!
- Согласен. Но опыт всё-таки я наработал. Грех им не воспользоваться.
- Тогда, лети. Но постарайся оставаться на связи. И… береги себя! Глупо будет обнулиться от неведомых фантомов, занесённых к нам из иного мироздания.
- Постараюсь, Господь.
А между тем к рычащим драконам присоединились сотни парящих конструкций, очень схожих с пирамидами. Из новых объектов в разные стороны били лучи рубинового цвета, порождая в пространстве, что они пробивали, иллюзорные завихрения, явно имеющие какой-то смысл, понять который обитателям Рая было явно не дано.
Но неожиданно, видимо, чтобы слегка успокоить райскую общественность (шутка), стал рассеиваться туман, словно свет пирамид поглощал его, преобразуя остатки в некое подобие тёмно-серого пепла, сразу же устремившегося почему-то вверх, вопреки всем законам физики, как материального мира, так и высших сфер. В ответ сверху засверкали протуберанцы аномально мощных разрядов молний, раздался воистину небесной силы гром, способный казалось заглушить падение в бездну небытия целой галактики. И во всём этом светопреставлении неожиданно проявился лишь на ничтожно малый миг силуэт неугомонного хулигана и анархиста, чьё имя в Раю произносили с заметной долей пренебрежения и даже некой брезгливостью. В небе над Небесным Градом, превратившемся в подобие сюрреалистического Ада, парил серафим Няшка. С каждым разом его силуэт становился всё отчётливей, отображаясь не столько в искажённой реальности, сколько в сознании десятков тысяч крылатых жителей Рая, включая и самого Творца.
- Молодей, серафим! Сукин сын, ты сделал то, что было не под силу твоему Господу!
- Пять секунд… полёт нормальный, - донеслось со стороны безбашенного серафима, решившего весьма специфически переплюнуть подвиг Икара.
- Что наблюдаешь?
- Сильная турбулентность. Безумное количество какой-то субстанции, внешне очень похожее на крупные хлопья снега. Она формируется над конусами пирамид, уплотняясь в нечто, напоминающее что-то среднее между мрамором и сталью. Хочу подлететь поближе, чтобы постараться понять суть того, с чем мы столкнулись. Начались помехи в ментальном сфере. Господь, ты меня слышишь?
- Что? Повтори на другой волне! До меня не доходят твои мысли!!!
Связь посредством мыслеобразов считалась и считается основной среди всей ангельской и демонической братии. Внедрил её среди них Творец, являясь одним из пятёрки тёмных, принёсших с собой телепатию, как её прозвали среди людей, из Тьмы. У общения напрямую посредством мыслей, как и у всего на свете, имелись не только сильные, но и слабые стороны. Одной из самых сильных – было то, что связь не прерывалась, невзирая на любые внешние факторы, какой бы фатальной или нереально фантастической природой те не обладали. Но, если связь всё-таки пропадала, это указывало лишь на один факт – кто-то из общавшихся с помощью телепатии не просто отключался, утратив контроль над собственным сознанием, а целиком выпадал из реальности, любо неожиданно уйдя в иную, либо… погибая, полностью и безвозвратно обнуляясь, что являлось, увы, наиболее частым исходом.
Молнии стихли, пирамиды вобрав в себя целиком всю субстанцию, о которой успел-таки доложить серафим, став непроницаемо чёрными, устремились медленно и плавно к поверхности Рая, состоявшей из кардинально переработанной Творцом звёздной плазмы, щедро сдобренной кучей фундаментальных примесей, привнесённых Смертью ещё в те времена, когда только создавались общие будущие представления о структуре форпоста тёмных. Времена, когда Тень, позже нарёкший себя Богом, ещё не окончательно разошёлся со Смертью в принципиальных вопросах бытия. А если, проще – когда его не поглотили целиком и полностью страх и недоверие в отношении своего брата.
Момент соприкосновения пирамидальных объектов, родом из явно иного измерения, с поверхностью Рая всё-таки наступил, став похожим отдалённо на вспышку сверхновой. Во всяком случае, выделилось столько энергии, сколько Творец никогда не вкладывал в своё детище за время существования оного с самого зарождения. Потоки неимоверной силы буквально выплёскивались на улицы Небесного Города, пожирая в своей неистовстве дом за домом и квартал за кварталом, но почему-то отвергая самих обитателей оных. То ли они пришлись не по вкусу чужеродной стихии, а то ли у неё на сей счёт имелись другие планы. Но так или иначе, Рай буквально таял, с каждой минутой превращаясь в огрызок своего былого величия.
Ещё одна, очередная вспышка. Следом за ней стоп-кадр с застывшим в агонии Раем. Затем сильные вибрации пространства, казалось, способные разрушить основы мироздания. Тишина… мёртвая и всепроникающая – удушающая в зародыше любую причину мыслить, быть, дышать и даже вопить от боли и всепоглощающего страха. И наконец пришёл финал – всё окончательно застыло, включая: почти обглоданные руины зданий; ангелов, пытавшихся спастись в отчаянной, безумной, но бесполезной попытке телепортироваться куда угодно, лишь бы прочь от убивающей само время ужасающей силы; Творца, в последний момент смерившегося с неизбежным крахом всего, что он создавал, любил, но так и не простил за последнее разочарование, заключающееся в полной неспособности защититься от первой же реальной угрозы со стороны.
Остатки Рая замерли в одном миге от пропасти небытия забвения, безучастно наблюдая за своим крахом провалами кварталов, изъеденных, как могло показаться, самой Судьбой. Судьбой, пришедшей из иного измерения…

Конец Шестнадцатой Главы.