Эдвард Томас. Осины

У кузницы, трактира и подворья,
Под ветром, дни и ночи напролёт,
Ведут осины тихо разговоры,
Пока последний лист не упадёт.

Стук молота и гул бесперебойный,
И звон подков, и звяканье монет,
И кружек стук, и смех, и хор нестройный
Слышны у тех осин полсотни лет.

Погасли окна и пуста дорога,
И шум листвы едва ли уловим.
Осины шепчут, словно просят Бога,
Чтоб дух деревьев здесь явился им.

Чтоб ночью соловьиной или бурной,
Когда все спят и миром правит мгла,
Дорога эта, став тропинкой лунной,
В обитель духов их бы привела.

Пусть рядом с ними никого не будет,
И всё равно, что осень, что весна.
Как шум осин меня не слышат люди,
Поэзия моя им не нужна.

Шумит листва, пока не стихнет ветер.
Вот так и я — стихи ещё пишу.
Печалит лишь, что кто-то есть на свете,
Кому милей других деревьев шум.

----------------------------------------------------

Edward Thomas
(1878-1917)

ASPENS

All day and night, save winter, every weather,
Above the inn, the smithy, and the shop,
The aspens at the cross-roads talk together
Of rain, until their last leaves fall from the top.
 
Out of the blacksmith's cavern comes the ringing
Of hammer, shoe, and anvil; out of the inn
The clink, the hum, the roar, the random singing—
The sounds that for these fifty years have been.
 
The whisper of the aspens is not drowned,
And over lightless pane and footless road,
Empty as sky, with every other sound
Not ceasing, calls their ghosts from their abode,
 
A silent smithy, a silent inn, nor fails
In the bare moonlight or the thick-furred gloom,
In tempest or the night of nightingales,
To turn the cross-roads to a ghostly room.
 
And it would be the same were no house near.
Over all sorts of weather, men, and times,
Aspens must shake their leaves and men may hear
But need not listen, more than to my rhymes.
 
Whatever wind blows, while they and I have leaves
We cannot other than an aspen be
That ceaselessly, unreasonably grieves,
Or so men think who like a different tree.