Лето настало...

Лето настало. Закончился первый слой
модной одежды. Светло по ночам. Флешмобы
звёзд поугасли и, судя по новостной
ленте, намедни вышли совсем из моды.

Мирно стада терминалов жуют окрест
клевер купюр, кровожадны до каждого фэйка
стаи реклам. И простуженный ветер на весь
мир заявляет: — Расслабился зря ты, офеня,
предполагая, что счастье вошло наконец-то в пазы,
поменяв однушку сумерек, по завещанью
доставшуюся как-то среди зимы,
на монолит-мечту, доплатив печалью.

      «Встану же я, пойду по городу,
      по улицам и площадям»,
где услышу смех, где узнаю бороду
анекдота, где — знакомую по шагам:
тюнинговую, звонкую, алчущую бабла,
на правах рекламы живущую смехом, помня,
что, по сути дела, она была
ягодой не моего поля.

Её скрытности, наглухо все позакрывшей области,
007 позавидовал бы агент
накануне съёмок очередных, а нет,
застрелился бы из-за профнепригодности.

Ослепило всполохом, только продраться сквозь
всевозможные роторные и створчатые
турникеты-триподы туда, где что-то зажглось,
замаячило, светит, дела всё какие-то срочные
не пускают, вцепились, держат — боятся, небось,
что вот этот, шалый, забьёт на всё и прорвётся.

А и вех-то бед — на один ответ, так чего б ещё мне
не добавить одной, коли есть на кармане ксива
за кудыкину гору, чтоб у надувшей щёки
той горы появилась хотя бы альтернатива.

Зацепило винтажной амброзой под брендом «Фиджи».
Подзадорило. И разыгрались в одном флаконе
неразлучные фрик со смыком, но смык — не особо, фрик же
всё никак не может оставить меня в покое:
— Старость, старость, иди погуляй на лужочке, стойло
попроветри, иди для моей нерадивой шкуры
дурака поищи другого, а я твоим хлебом-солью
сыт по горло, твои мне изрядно обрыдли шуры-
муры, дебет с кредитом, сгинь же втуне,
тюнинговой моей всё равно ведь, Wi-Fi репитер
подключившей, что богу молиться, что по лбу, что на ходу мне
допотопные фотки постить с мобилы в «Твиттер».

И добро бы какую извилину я завёл бы
неприглядную или хотя бы тропинку мне в Тартар атлас
обозначил. Так нет ведь. И, стало быть, даже с полбы
на завалинке не хрен канючить мне: — Старость, старость…

Поднабравшись ума ближе к осени, то бишь разума
не ахти какого, а всё-таки предостаточного и разного,
я забыл живущую смехом и, важный вид
напустив на себя, закупорился в дачный быт
садоводческого товарищества, где массово
в двух шагах от города одариваются труды
кочанами, стручками, початками, ягодами, цветочками,
корешками сладенькими, вершками. И лишь плоды   
воображения чуть горчат золотые, сочные, не
содержащие ГМО и другой беды
типа — нынче с другим твоя звонкая крутит роман,
проложив дорогу Wonderbra своим туда,
где небрежно бармен мешает с рязанским ромом
кременчугский виски — и добавляет кусочки льда.