Война и мир. гл. 2-1-4а и 2-1-4б

2-1-4а

При взгляде на Пьера видна перемена,
Унылым и мрачным казался весь вид,
Его угнетала супруги измена,
И нет тяжелее мужчине обид.

Намёки княжны, анонимно посланье,
Где с шуткою подлой — опять же намёк,
Что он сквозь очки плохо видит свиданья,
Жены его, Элен — судьбы своей рок.

Что связь с бывшим другом является тайной
Лишь для него, Пьера, и для; — одного,
Не верил молве он, возможно обманной,
А кто-то, за что-то терзает его.

Но Пьер с отвращеньем, смотревший на друга,
Поскольку сидел он напротив него,
Не мог так избавить себя от недуга,
Всё время лишь видеть его одного.

Не мог даже в праздник отвлечься от мысли,
Что правдою дышит такое письмо,
Его эти мысли всё время, как грызли,
Дышать стало трудно — «открыл, как окно».

Невольно текли его мысли о друге,
За храбрость простили ему все грехи,
Пьер принял его, сам сгорая от скуки,
Не ведая в то, что он лезет в верхи.

Его поселил Пьер в своём новом доме,
Взаймы и, как другу, дал денег ему,
От вида Элен пребывал друг в истоме,
Но Элен была недовольна всему.

С улыбкою, правда, терзала всё мужа,
Зачем, мол, ты друга такого впустил,
Видна была в друге к хозяину стужа,
Но Пьер как бы друга и не раскусил.

Цинично хвалил ему Элен-красотку,
Нахально всё время живя у четы,
Теперь, за столом мысли строились чётко,
Друг пе;реступил все приличья черты.

Хотя он красив, и овеян весь славой,
Но помнил Пьер скверный характер его,
Покрыть моё имя столь подлой забавой,
Особая прелесть в том есть для него.

Но я ж хлопотал за него, как за друга,
Призрел я его и помог же ему,
Выходит, вскормил я злодея, недру;га,
Какая ж причина подвигла к тому?

Любая нужна ему только отвага,
К тому же, у женщин имеет успех,
Ему неизвестно то слово Пощада,
Готов на пути уничтожить он всех.

Он любит, когда бы его все боялись,
И страшные мысли рождались в душе,
Задеть, возразить бы ему — опасались,
А лучше не связываться вообще.

Но, как отступиться и как уклониться,
Когда здесь задета его семьи честь,
Такому нахальству не должно проститься,
Должна быть ответная этому месть.

Напротив, все трое героев сражений
Охвачены общим весельем торжеств,
Особенно Долохов тем поведеньем,
Он с явным намёком на Пьера дал тост:

— Теперь, за здоровье всех женщин красивых, —
С улыбкой на Пьера нахально глядя:
— Любовников их, но для сердца дам милых,
Бокал поднимаю, Петруша, здесь я!

Глаза опустив, Пьер невольно пить должен,
Но он полон злобы и весь радражён,
Он вновь посчитал этот выпад, как ложный,
Теперь его «друг» быть не может прощён.

Пьер стал угрюм и ещё больше рассеян,
Ростов тоже тяжкий бросал Пьеру взгляд,
Считал, как мужчина, отвагой он беден,
Богач, муж — красивицы, общества — яд.

Он даже при встрече не вспомнил Ростова,
И он не ответил ему на поклон,
Когда за царя тост поднять все готовы,
Бокала не взял и не встал с места он.

— Так что ж вы? — Ростов, закричавши не вольно:
— Ведь тост за здоровье же государя;!
Пьер встал, и бокал осушил, как подпольно;
Ему — не до Пьера, кричал он «Ура»!
 
Лакей, раздававший контату для пения,
Почётному гостю, дал Пьеру листок,
Но Долохов выхватил от нетерпенья,
И, прямо сказать,  Пьера для озлобленья,
Таким был «друг» Пьера, к нему же — жесток.

Пьер, яростным взглядом окинувши «друга»,
И — что-то вдруг страшное вспыхнуло в нём:
— Не смеете брать! — крикнул он от недуга:
— Играете вы здесь со мною с огнём!

Ответный взгляд «друга» — весёлый, жестокий,
Опять же, с улыбкой, нарочно дразня:
— О, как я люблю ваш сей гнев столь глубокий:
— Не дам! Ты такой же здесь гость, как и я!

Пьер бледный, весь в гневе, рванул тот листочек:
— Вы… вы… негодяй! Вызываю я вас!
Ты весь по натуре, как дряни кусочек,
Ты зверем любому стать можешь из нас!

И, выпалив гневные мысли недру;гу,
Вопрос о вине жены — ясен теперь,
К ней ненависть вспыхнула также, как к «другу»,
Он Элен зачислил к числу всех потерь!

2-1-4б

Желанье его расплатиться дуэлью,
По сути, для Пьера — опаснейший шаг,
Ведь он — не военный, был склонен к безделью,
И он не держал пистолета в руках,
Зато им отлично владел его враг.

Вот здесь и проснулась у Пьера отвага,
На сцену поставлены жизнь или смерть,
Не мог он надежды питать к жизни благам,
Ему нетерпима вся та круговерть,

Ростов дал согласие быть секундантом,
Конечно, у нового друга его,
Несвицкий — таким же стал Пьеру «талантом»,
Хотя Пьеру про;сто Несвицкий — никто.

Пьер двинул домой, а два друга, героя,
Остались до вечера слушать цыган;
В Сокольниках место назначено боя,
Где до;лжно решиться — а кто из них «пан!»

Все точно явились на место сраженья,
Пьер меланхоличный имел как бы вид,
Ему — всё равно, кто пожнёт пораженье,
Душа вся «сварилась, уже — не кипит».

Лицо стало жёлтым, фигура чуть сникла,
Не спал он, наверно, тревожную ночь,
Виновность жены в мыслях явно возникла,
С ней надо расстаться и гнать её прочь.

«А я поступил на его как бы месте?
Да то же бы сделал, скорее всего,
Не ради какой-нибудь другу там мести,
Нам чувства природой даны для того.

К чему же тогда нам нужны все убийства,
Зачем афишировать эти дела,
Зачем превращать этот акт, как в злодейство,
Здесь тайна глубокая явно нужна!

Уйти, убежать иль зарыться куда-то…»
Но мысли иные над ним брали верх:
— Поругана честь, и должна быть расплата,
Для тех, кто вершит всё, лишь ради утех.

Но, может убит также и невиновный,
Он честь защищал, ему в свете — хвала,
Хотя треугольник погибнет любовный,
Но смерть ему тоже престиж отдала.

Когда всё готово, воткнуты в снег сабли,
Они означали схожденья барьер,
Казалось, желания как-то ослабли,
При виде предпринятых ранее мер.

Но перед дуэлью бывает обычно,
Противники могут умерить свой гнев,
И их секунданты, по просьбе их лично,
Пытаются сгладить у гнева «напев».

Несвицкий, как долгом, считал ту возможность,
Ещё раз напомнить «лихому бойцу»,
Что он совершает большую оплошность:
— Причина — обычна, и вам — не к лицу;

Подобным деяньям весь свет часто дышит,
Не стоит того — проливать свою кровь,
Противник ваш только и случая ищет,
Вовлечь вас в смертельный конфликт за «любовь».

При этом, он знает, вам — это в новинку,
В руках не держали ещё пистолет,
И он потому и плетёт паутинку,
Закрыть вам навеки весь жизненный свет.

Вы были неправы, моё в этом мненье;
— Да, да, это вспыхнул какой-то порыв;
— Позвольте от вас передать сожаленье,
Уверен, что примут они извиненье,
Чем вам, сломя голову, прыгать в обрыв.

— О чём говорить! Всё равно… Так готово?
Вы только скажите, идти как, стрелять?
На что нажимать, чтоб «сказать своё слово»,
В руках как мне правильно штуку держать?

С другой стороны была тоже попытка,
Их вновь примирить, но был резкий ответ:
— Нет, пусть испытает хоть раз эту пытку,
Ответ мой ему — так решительно — нет!

На малой поляне соснового леса,
Истаявшим снегом стелился покров,
И не было лучшего, как этого места,
Пускать здесь друг другу их яркую кровь.

Отмерены были шаги для схождения,
И — между барьерами в десять шагов,
Готово и место уже для сражения,
И каждый заране(е) был к смерти готов.