Война и мир. гл. 4-1-9

4-1-9

Попавши Пьер на гауптвахту,
Весь в ожидание судьбы,
Не впал в отчаянье от страха,
А думал за исход борьбы.

С ним обращение — враждебно,
Они, не зная кто такой,
Все обходились с ним безбедно,
Язык врага он знал родной.

Сквозило чувство уваженья,
На вид был важный господин,
Но их терзало и сомненье,
Он оказал сопротивленье,
И потому стал враг он им.

На утро — смена караула,
И этот важный Пьера вид,
Ему всю важность не вернула,
Он перед ними слыл бандит.

Его из комнаты отдельной
Переместили в общий «люкс»,
Где многие судьбу смертельной
Все ожидали «на свой вкус».

Все русские, что с ним сидели,
А это был простой народ,
С опаской на него глядели,
В нём признавая барский род.

Хотя в одежде был мужицкой,
Но знание их языка,
Казалось всем манерой дикой,
В нём признавали их врага.

Должны быть узники судимы,
И в ожидание суда,
Где кара всем — неотвратима,
Как поджигателей, судьба.

Его там наравне с другими,
Водили также на допрос,
И те же судьи и судили,
Один и тот же всем вопрос.

Кто он, где был, с какою целью,
Иль грабил, совершив поджог?
И в том же тоне, с той же «трелью»,
Допрос пристрастен, очень строг.

Состав суда был очень важен,
Главой был в чине — генерал,
И два полковника — «на страже»,
Чтоб генерал тот «не дремал».

Вопросы сыпались такие,
Не раскрывая жизни суть,
Лишь обвинению «родные»,
На путь признания вернуть.

Или запутать так в ответах,
Чтоб стал в конце тот виноват,
Во всех творящихся там бедах,
Ему приписывая яд.

Пьер знал, находится под властью,
Где обвинят и без суда,
Она, та власть, своею пастью,
Всегда во всём была права.

И на вопрос, что он там делал?
— К родителям ребёнка нёс;
С трагичной миной им поведал:
— Его я от пожара спас.

— Зачем ты дрался с мародёром?
— Я женщину в том защищал,
Её тот грабил без зазора,
Не мог пройти мимо; позора,
Чтоб украшенья он отдал.

— Как оказались вы у дома,
Злосчастный вспыхнул где пожар?
— Из любопытства от погрома,
Почувствовал ужасный жар.

— Вернёмся к первому вопросу,
Вы не желали отвечать;
И вновь в ответе в том заноза:
— Я не могу себя назвать.

— Ответ ваш сей не в вашу пользу,
Сомненья дали вы суду,
Вы кажитесь каким-то скользким,
Язык наш вас ведёт к тому…

В числе тринадцати судимых,
Отправлен Пьер на Крымский Брод,
В какой-то мере «подозримых»
За  свой прогулочный поход.

В каретном помещён сарае,
В одном богатом из домов,
Идя по улице, вдыхая,
Дым от пожаров — «будь здоров!»

Ещё не понимал значенья
Сожжения родной Москвы,
И с ужасом от удивленья
Глушил порывы он тоски.

В сарае Крымского том Брода
Гостил наш Пьер четыре дня,
Надеясь, может быть — свобода:
Так думал каждый за себя.

Из всех отрывков разговора,
Охраны пленных, их солдат,
Здесь ждали каждый приговора,
Какой виной он был объят.

Сей приговор выносит маршал,
Как высшей власти твёрдый знак,
Виновен или нет в чём каждый,
Имел он для порядка жажду,
Губить, кто попадал впросак.