Рос дубок животворящий... Эпизод первый вариант

       Спи, спи, зарни нуныке /золотая деточка/,
       закрывай свои любопытные глазки,
       а я тебе расскажу эпизоды сказов нашего народа о
       потопе и о жизнелюбивом жёлуде.


Все сказанья древних родов наши прадеды хранили
Как связующие нити старших с младшим поколеньем.
Вязью писанные свитки в лубяной пестерь сложили
И в лесу, в дупле огромном дальней липы, схоронили
От врагов на всякий случай, чтоб не сгинули в раздоре, 
Чтобы уберечь в размирье с чужеродными князьями,
Разорявшими селенья, обиравшими до нитки.
Рассказали про дорогу тем, кто грамотой владеет.
Графику письма осилить мог не каждый из живущих,
Жрец детей на обученье выбирал из самых лучших,
Кто умом пытливым мог бы пробудить воображение,
Видел в древних знаках дедов тайны жизни современной.

Как-то раз на третьем небе дети матушки – богини,
Гром и Молния, играли, балова'лись в полной мере:
Сталкивали лбами тучи и сквозь них метали стрелы.
Тут одна стрела вонзилась прямо в сердце древней липы,
Расколола липу в щепки, щепки сразу почернели.   
Все крылатые легенды вмиг вспорхнули, разлетелись,   
Эпизоды опоздали, в тусклом пламени сгорели. 
А иные, глянь, исчезли в дождевых потоках бурных.
Мы теперь по крохам формы наших сказов подбираем,
По уму и по уменью, каждый на свой лад, слагаем.
Соберу в ладошку руны от утерянных преданий, 
Их в душе своей взлелею и дыханием согрею.


Удивительные знаки меж собой переплетутся,
И причудливый орнамент оживёт словесной вязью. 
В поле белого  листочка возродятся сказкой новой,
Расскажу её я внукам. Знаний зёрнами посею.
В души добрые, младые {??}
Я – одно звено цепочки связи наших поколений.

Неизвестно кто напутал – старый Бог, или лукавый,
Сотворивши землю с небом, только деды говорили
Было семь небесных сводов. Не один, не два, не восемь,
Предки счёт вести умели, посчитали каждый купол
– На семи венцах небесных обитали наши боги.

Первонебо было ясным и висело синь-прозрачно   
Низко-низко над землёю, да над лесом
коромыслом.
Там на облачной перине Дух Земли парил в блаженстве,
Отдыхая от заботы по уходу за землицей.
Род людской любил земельку и без хитрости лукавой,
Духу прямо на перину клал сердечно подношенья.

На втором на небосклоне жил Божок стихий природных, 
Жил с женою безупречной, матерью Росы Небесной.
Третий свод был темно-сизый, гром и молнию хранил он.
Под четвёртым жили ветры, каждый в свой черёд летая
Овевали нашу Землю, дуновеньем очищая.
А под пятым сводом неба ночь безмолвная витала.
На шестом луна из вёдер звёзды на простор кидала,
На седьмом, на самом верхнем, солнце с мамой проживало.

Бог Куазь стихий природных, в чём-то сходен был с народом,
И характером и ликом и холщовою одеждой. 
Иногда сходил на землю, к людям добрым и усердным
Даже жил среди народа, проживавшего в пределах,
В окружении дубравы стародавней, величавой.
Бог учил их распорядку жизни возле водоёмов
И общению с богами, что в природе обитали.
Точно так же как и люди то сердился, то был весел.

Разобиделся однажды он на женщин рода Удов.
Нерадивые хозяйки свои грязные пелёнки
Постирали в водоёме, ключ священный загрязнили,
А ещё на облаках у богов сушили втайне.
Хлеб, жрецом неосвящённый, как дары им возносили.

Он, Божок, чистюля знатный, воспылал к народу гневом. Стал совет держать с богами как дозволить жить им дальше.
Рассердились небосводы на людей внизу живущих.
Семь небес объединились, став единством
безграничным,
Выше-выше всяких высей поднялось всё поднебесье.

Ситный дождик распыляет тайно влагу на просторы.
Это он несёт прохладу, чтобы мысли стали ясны.
Так скажу, как было в были: чудеса творили Боги.
В облике стихии водной Бог Куазь разбушевался,
Выпустил на волю ярость. Посреди блескучих молний Свистопляски тучи с громом, он на землю вдруг обрушил
Безграничные потоки мутных вод с водоворотом.

Бог в запальчивости скорый, полоскать в воде стал землю,
Словно платьице в корыте, ваша матушка полощет.
И с людьми, и с животиной под водой сокрыл чрезмерной. 
Из разлитых рек дождями мировой потоп устроил.   
Мир от севера до юга засерел водой унылой.
И над всем простором водным тучи тёмные нависли.

С гор Уральских, вниз по склону в то же время жёлудь бурый
Покатился кувыркаясь, очутился в водах бурных.
Был рождён тот жёлудь мамой во дубравушке зелёной.
а отцом был дуб могучий, он как Бог – Инмар был мудрым.
Наслаждаясь ясной жизнью, рос смышлёным жёлудь малый. 
Он в воде не растерялся и поплыл по сильным волнам,
Что шумели так бездумно, покрывая воду пеной.
Перекатывались гребни вверх и вниз его кидая,
Угрожающе шипели словно змеи обозлённо,
Утопить мальца пытались, будто враг он малодушный.

Плыл он долго, плыл упорно бороздя крутые волны,
На предельной силе духа и вконец уж обессилел.
Еле двигаясь по ходу, вспомнил матушку родную –
Как в листвяжной колыбели-то ему уютно было   
Быть плодом любви сплетенья, жить с родными на приволье,
Так хотелось поскорее выбраться на берег тихий
Поваляться на матрасе травяном, зелёно-синем, 
Предаваясь ночью грёзам из астрального эфира.

Неизменной тягой к жизни он взмолился силам  вышним: –
«От рожденья чтоль я грешен, Света белого не видел,
Я погибнуть не согласен, ты спаси меня Создатель.
Светозарный Кылдисин* наш, вездесущий в разных лицах,
покровитель всемогущий на земле всего живого,
Ты пошли Зарю мне в помощь на червонной колеснице,
Запряжённую конями с золотистыми крылами.
Ало-огненные кони, пламенеющие в небе с тёмно-красной длинной гривой, выпьют эти воды моря,
Окажусь я снова дома, под крылом отца родного.
Дом мой чуткий, задушевный, центром был моей вселенной,
А теперь я очутился во среде ко мне враждебной».

Вдруг увидел, – воды вспенив ходко движется коряга,
Как ладья былых варягов, что плутала по протокам
Царь-девицы Ватки нашей и её сестрицы Камы, 
Заблудилась в их потоках и вернулась восвояси.
Он воспрянул – по соседству подходящий пень с корнями,
Плыл быстрее бригантины посреди воды безмерной. 
Вот оно, его  спасенье! Радость породила силы,
Во всю прыть свою поплыл он уцепиться за везенье
Стал стремительным наш малый, будто Лихо неотвязно
Или сто чертей вдогонку по пятам за ним погнались.
Он за корень ухватился, подтянулся чуть повыше
И на срез пенька сухого через край перевалился.
Отряхнулся, оглянулся и уселся по удобней.   

Всё, как прежде, – ветер пенил воды в белые кудели,
И туманные клубочки разгонял над морем пенным.
Скрылось солнышко на Запад, утром на Востоке встало.
В засиневшихся просторах ни щегла, даже вороны 
Не видать, лишь упованье теплится в душе героя.
А докучливые волны скуку мыслям навевают.
Мир от севера до юга весь покрыт водой унылой.

«Эх, – промолвил грустно жёлудь, – мне б учения немного,
Я б на Крезе* златострунном поиграл, утешил душу, 
Я б нашёл слова такие, те, что золота красивей,
И легенду голосисто рассказал с напевом древним. 
Тем, что матушка мне пела – колокольчиком звенела
Серебристыми словами её песня по просторам
Над росистыми лугами, что зелёными коврами
Стелются цветным узором италмаса* и гербера.
Если б в знаньях возрастал я, а не плыл по мутным водам,
Песни б новые слагались сами дивными словами,
Капля в море – опыт жизни и не петь мне про отчизну, –
Воды – глазом не окинуть». – Сокрушался бедный жёлудь.

Долго, долго и тягуче длится время в ожиданье. Воробьиными шажками безустанно семенило   
Время тёмными ночами и тянулось как резина,
Или двигалось прыжками как зелёная лягушка   
День за днём, прыг-скок, прыг-скок, и глядишь прошёл уж год.
Восседая как на троне, плыл на пне малец смышлёный.
В клюве весть несла сорока, – «ждите, скоро схлынет море».
И пока трещала вестью, уронила её в воды.

Весть-то, сказкой отскочила, полетела над волнами.
Ухватился он за сказку, с нею стало веселее,
Дни бесплодные, пустые  двигались теперь бодрее.
Сказка сказы говорила и смеялась и шутила: –
«Хочешь знать про мир вселенной, как явились наши земли,
Что теперь водицей скрыты? Слушай быль, и сам осмысли.
А когда же это было моя бабушка забыла,
Ей сорока рассказала всё что слышала и знала.
Та сорока кочевала вместе с племенем Вудинов.
Ты, послушай, желудь малый, расскажу тебе что знаю: –
Бог – Инмар в лубковой лодке плыл по море-океану,
То летал в пустом пространстве в хаотичности  вселенной
Над безбрежными волнами мирового океана,
Где рычали и стонали первозданные Стихии.
Думу думал непрестанно как создать планету жизни,
Подчиняя своей воле беспорядочность материй,  Как создать земные тверди посреди воды безмерной.
Думать не мешал Шайтан** был услужливо взаимный,
Подвизался подмастерьем у Всевышнего Инмара.

Просит Бог нырнуть в пучину брата младшего – Шайтана
и набрать из нижней части, из бентали океана 
Смесь земли, что в рот вместится и обратно возвратиться.   
Вынырнув же на поверхность должен он без проволочек, 
Ни песчинки не оставив, выплюнуть ту смесь на воду.

Вот нырнул Шайтан в пучину, увлечённый божьим словом,
И насквозь таранит бездны своим корпусом поджарым,
Камнем вниз идёт ко дну он, чтоб достичь заветной цели.
День плывёт, не видно дна, два, иль три плывёт без толку.
Повстречал в пути он рака из отшельников пещерных,
Стал выспрашивать дорогу как ему до дна добраться.
Рак ответил: – «лет двенадцать плаваю я в этих водах   
Но не видел никогда я, нет, не видел дна морского».   

А Шайтан – то дальше, дальше, опускается в глубины, 
Толща водная теснила, обжимала грудь тисками,
Наконец дойдя до дна в рот набрал как можно больше
Всё что было в той землице, и во внешний мир поплыл.

Тут в уме Шайтана мысли заскреблись как серы мыши, 
Подозрение закралось – «почему нельзя оставить   
Ни крупинки за щеками? Что-то брат хитрит меж нами.
Я ж его в сто раз хитрее, кроху малую оставлю».

Бог сидел в лубковой лодке в ожидании Шайтана.
И дождался. Вот лукавый вынырнул из вод глубоких. 
Он взобрался в лодку Бога, выплевал землицу в воду,
И чуть-чуть себе оставил за щекой, гонец хитрющий.
А Инмар перстом водил над поверхностью надводной –
И земля взрастала в водах, увеличившись в размерах,
Появилась твердь земная – гладко, ровно расширялась,

И земля во рту Шайтана  захрустела под зубами,
Возрастая там в объёме, его щёки распирала.
Испугался тут лукавый, выплюнул всё остальное, –
Та земля легла холмами на равнинную поверхность. 
Из-за хитрости Шайтана, вся земная твердь волниста».
Исчерпала сказка силы и надолго замолчала.

Красно солнышко светило жёлто-рыжим переливом,
Выпивало чисты воды потихоньку, полегоньку.
Ветры разные над морем, иссушали тиховейно.
Вот и я, как автор сказа в окрылённый миг вечерний
Жёлудю помочь пытаюсь в плавании бесконечном -
Уж пора бы персонажу приземлиться в черноземье...

А богиня, Мать Земли, грудь могучую вздымая,
Так отчаянно сражалась, что землица вся дрожала
Задыхалась и трещала и на части разрывалась
Образуя тем овраги. Из любви к живому миру
против водной прорвы встала, поглощая беспрерывно,
низко в недра погружала. Так за право жить боролась.

Вскоре водная стихия исчерпала свои силы
И сдалась она на милость храброй Матери Земли.
Му-мумы* любовью сердца победила злые силы.
Беспощадную стихию мать-богиня победила.
От воды освободила весь хребет Уральских гор,
И угрюмые долины, и холмистые равнины.

Продолжительно иль скоро, но настал момент для жизни,
Воды схлынули и жёлудь оказался в вязком иле.
Вспомнил о предназначенье – ноги вытянул во землю.
Ноги корешками стали, жёлудь соками питали;
Прорастающий росточек из зелёненьких листочков,
тихим светом наполняли.
Семя новую жизнь дало –
Рос дубок животворящий, чтоб дубравой стать священной.
Деды дедов говорили – век удмуртского народа   
Начинается с потопа, с выросшего первым дуба,
Хорошо об этом знает светлоликий наш Инмар.
Всё что было до потопа, – то водой небесной смыто.
 ~ * ~

Тыпылуд - священная роща, (храм языческих богов), огороженная жердями, с калиткой. Место для совместного моления мужчин всего рода древних удмуртов, проживающих в местности окружающей рощу. Женщины имели право стоять в роще во время моления, но обязательно в брюках. Дети принимали участие только в поминовении предков и игры на гуслях. Во время молитвы стояли за изгородью. Церемонию проводил избранный жрец. По окончании молитв и поминовения усопших, женщины играли на гуслях мелодии небесной росы.
Эти мелодии были настолько великолепны, что вызывали слёзы у слушателей. Плакали все, очищающими душу слезами. Тыпылуд аналогичен древнему керемету, но на керемет, созывали мужчин, старейшин, жрецов всех родов. Это было не просто общее моление, а своеобразное собрание, где решались важные общинные вопросы всего племени.

Кылдисин*- Бог, сотворивший, всё живое на земле, покровитель всего живого.
Италмас* – жёлто-золотистый цветок, местное название европейской купавы.
Крезь*- гусли.
Му мумы - богиня, мать земли.
Шайтан **- бес, сатана, лукавый, по преданиям изначально был помощником у Бога, дружил с ним.

Ps. Межстрочные пробелы сделаны для лучшего восприятия текста. Кого - то возможно удивит многоплановость сюжета. Это не замысел автора, это сама жизнь, состоящая из множества маленьких сюжетов.