Маршруты судьбы

                "Кто хочет долго жить,
                пусть привыкает к бедам."
                (Арабская пословица)


№1

Шрамы на теле - маршруты судьбы.
Схема, начерченная провиденьем.
Прошлого всплывшее поведенье.
Фрески к стыду или для похвальбы.

Памяти вспять повернул бумеранг.
С детства начну для сказать, разогрева.
Первый мой шрам на ручище, что слева,
на указательном пальце одной из фаланг.

Как-то нам в школе кормушку для птиц
каждому дали наказ изготовить.
Но деревянной - одно из условий -
эта кормушка должна была быть.

С другом в сарае фанеру найдя,
с трудностью вырезали основанья;
стойки под крыши сейчас нарубаю:
ладить с секирою вызвался я.

И примостившись с доской у крыльца,
с первого маха я палец увечу,
дома тем самым разнос обеспечив, -
мать разозлится, - я рос без отца.

Место ранения пальцем зажал,
боль не терпя, что казалось мне странным;
друг суетясь, воспалённую рану
туго платком носовым завязал.

Всё же за вечер с огромным трудом
две обжираловки мы смастерили...
Стих почему-то мне сей опостылел.
Сиквел писать отложу на потом.

№2

Тему продолжу, подначив себя.
Лето. Каникулы. Мы на болоте
с другом у высохшей сажалки бродим,
грязью бросаясь, рогоз теребя.

В воду полезли, поймав креатив;
риски презрев, в краснокожих играя.
Вдруг в камышах в шоке я замираю,
правой ногой дискомфорт ощутив.

Вылез на берег. У друга испуг.
Перевязаться чем быстро мы ищем.
Рана серьёзная. Хлещет кровища.
Джинсы свернув, я порез затянул.

Сколько есть гадости в мутной воде!
Саня домой побежал за подмогой.
Это сейчас говорит мне о многом:
друга не мог он оставить в беде.

Время тянулось жуком по песку.
Долго я ждал на жаре, обсыхая.
Сзади мясной комбинат млел, воняя,
слева лепилось шоссе к бугорку.

Саня принёс от сестры-медсестры
мне бутылёк кипятка, как подарок,
вату с бинтом, ну, а так же в добавок
белых таблеток простой стрептоцид.

С делом покончив, к дороге идём,
и тормозим быстро ехавший бусик.
Ехать домой, как известно, я трусил,
но успокоился - мы же вдвоём.

Мать в поликлинику тут же меня.
Штопала ногу врачиха-старушка.
Много (стекло доставала) наружу
после из шрама повыйдет стекла.

Память пленит позапрошлого рать.
Мыслям в мозгу удивительно тесно.
Как вам читать? Но писать интересно.
Можно сказать, что не скучно писать.

№3

Многое мне предстоит осознать,
эту поэму творя поэтапно.
Удали прошлой затерянным тапком
под подбородком хоронится знак.

На переменках мы в школьный спортзал
очень любили без спроса соваться,
на гимнастических кольцах кататься,
на подоконник взобравшись сперва.

И с высоты к супротивной стене
с лихостью юной бесстрашно бросались.
Шалости эти буквально прервались,
остановив взгляд судьбины на мне.

Избранность я не хочу показать.
Не фаталист. Ошибаться не нужно
вам на сей счёт. Вот уж снова натужно
этот ноктюрн предстоит продолжать.

Я сиганул в свою очередь вниз.
Но перетёршийся трос оборвался.
Вытянувшись, так смешно распластался
волк из мультфильмика "Ну, погоди!"

Грохнулся об пол всем телом - плашмя:
сбилось дыхание, хрустнули зубы,
и подбородок рассёкся попутно.
Сам он зажил. Не ходил зашивать.

№4

Вновь вдохновение кстати нашло.
Ног тренированных, вставленных в стремя
трудное юности к взрослости время
без асабiстых отметин прошло.

Мне девятнадцать. И спецконтингент
зрелую юность мою окружает.
Как и за что роли здесь не играет.
Сельская местность мой новый объект.

День выходной. Вся общага гудит.
Мы молодые в футбол лишь играем.
Третий день боль в животе ощущаю -
что-то, как-будто порвалось внутри.

Но дотерпел. Завтра врач уточнит.
Срочно в больницу меня направляют.
С местным наркозом полдня очищают -
с перитонитом был аппендицит.

После в палате панно потолка
я изучал... И осталась зарубка:
шов безобразный, дренажная трубка
след в нём оставила в виде пупка.

№5

Время прошло. Я женился. Корпел
в цехе стекольном. Мешков натаскавшись,
после в спортзале футболу отдавшись,
самозабвенно играл, как умел.

Соду в мешках в бункера загружал
строго в ручную. Любил поработать.
С Минской проверки обмолвился кто-то:
это за что ж меня Бог наказал?

Всё же нагрузка была не по мне.
Связки не выдержав, вдруг и порвались
в правом колене. Там метки остались,
мне операции делали две.

Первый же шов затянулся почти -
с телека нас так лечил Кашпировский.
Типом сейчас он нам кажется скользким,
ну, а тогда каждый смерд его чтил.

Где же подробности можно спросить?
Сам удивляюсь: с чего я так краток?
Это по-видимому не порядок.
Мне б удовольствие надо продлить.

№6

Поздней весною был чистый экстрим
у пивларька "опохмел-наслажденье"
после дочуркина дня рожденья -
в мае тогда ей исполнилось три.

Мы собирались уже уходить,
но привалила толпа неизвестных.
Пиво закончилось. Тут хоть ты тресни.
В злобе они стали очень дерзить.

Без лишних слов мы пошли в кулачки.
Стали они лишь бы чем отбиваться,
банками сткляными даже бросаться.
Нас было меньше почти раза в три,

но мы заставили их отступить.
Майка задралась в пылу столкновенья.
И обнаружил я кровотеченье:
вспорот живот. Мне в медпункт. Так и быть.

Сразу авто удалось тормознуть.
Действия были потом рядовые:
врач прозондировал три ножевые,
сделал укол - предстояло уснуть.

После больницы на первый приём
я в поликлинику заявился.
Доктор на брюхо взглянув, удивился:
кесарево делать здесь было причём?

- Кто этим был дураком, так сказать?
Ах, это я, - тут же вспомнил он к слову, -
полный контроль был мной взят за основу,
очень уж я не хотел рисковать.

Это не всё. На лицо криминал.
Сыщик, как в бане листок прицепился,
(я аж порядком в тоске истомился),
но по прошествии срока отстал.

№7

Проводником по приезде домой
водки с коллегой испив по бутылке,
занялся делом, почухав в затылке,
как никогда не довольный собой.

Маты свернул. Подметая вагон,
всё представлял, будто я отдыхаю;
стук раздаётся, мечты отметаю.
Трактор приехал за грязным бельём.

Двери захлопнув по сдаче белья,
левой стекло, упираясь, расплющив,
чувствую с жадностью я загребущей
сжатой ладонью осколки стекла.

Хмель вдруг оставил меня. Тут как тут
дух проявился от боли отважный.
Повыбирав кровяные стекляшки,
я в привокзальный шурую медпункт.

То, что я выпивший не замечал,
штопая доктор у пальца большого.
- Шьёт хорошо. Палец будет как новый, -
так медсестра похвалила врача.

Я не дышал. Пробежавшая тень
быть без больничного, близко маячит.
Отдыха счастье реально! А значит,
чаемый выдали мне бюллетень.

№8

Год остановки две тысячи три.
На "Альтендорфе" я в мебельном цехе
беды терпел, да и делал успехи,
осуществляя детальный распил.

Словно хотел я следы замести:
как-то в ночную ошибшись в прихватке,
мякоть содрав, изменил отпечатки
нескольких пальцев на левой кисти.

Как обелиск тыканья в батраки,
вольных хлебов вкус кроваво-солёный,
школьной указки конец заострённый
на указательном правой руки.

Это случилось, когда я без сил
денег по-больше стремясь заработать,
не опасаясь, совсем беззаботно
палец пилой навсегда заточил.

Дело обычное. Бинт накрутил,
сразу за руль бригадир и в больницу.
Он говоря, в зеркалах отразился:
чтобы со свечкой я в церковь сходил.

Врач молодой никуда не спешил.
Но со вниманьем отнёсся к увечью,
взявши кусок у меня из предплечья,
к срезу на пальце зачем-то пришил.

Но не прижился лоскут. Ерунда
сущая вышла с таким заживленьем.
Так осчастливил меня появленьем
шрам на манер скарабея-жука.

№9

Время всегда продолжает учить.
Но иногда не на пользу уроки.
Самые неблаговидные строки
мне вот сейчас написать предстоит.

Хоть и случился семейный развал,
жил я в разводе спокойно лет десять.
Нужно всё было внимательно взвесить,
но я безбашенно только гулял.

Что-то случилось с несчастной башкой.
Совести камни побили сознанье.
На романтичное с жизнью свиданье
возраста среднего кризис пришёл.

Вечным вопросом терзал: быть, не быть?
приступ за приступом злой паранойи
нравом поэта умноженной втрое -
тяжесть такую не смог я избыть.

Будто Сенека в предсмертных мечтах,
обосновавшись в последнем сосуде,
то, что сей миг меня вовсе не будет,
кайф этот я на яву испытал.

Обеспокоен влияньем извне,
я получил наконец отрезвленье.
Много наделавши поползновений,
всё ж не добрался безумец до вен.

Скорую вызвал на глупость свою.
Обе руки целый час зашивали.
Тёпленького на закланье отдали
в психдиспансер, повлияв на судьбу.

Множество мне помогало врачей,
только уныние не отпускало.
Мания скрыто пугала оскалом
прожитых в страхе и дней, и ночей.

Хладные души меня не поймут.
Пусть. Быть услышанным даже не чаю -
это невольно я так предвещаю
будущий мой незавидный маршрут.

№10

Сколько же может глупцу не везти?
Год непрерывно пугающей пытки
в новую вылился смерти попытку,
с жизнью никчемною счёты свести.

Не представлялось желанья уснуть.
Дух донимали ужасные мысли.
Псы сумасшествия разум отгрызли.
Вновь захотелось судьбу обмануть.

Взяв для шинковки капусты кинжал,
в грудь остриё нержавейки направив,
ручку к стене крупноблочной приставив,
и отклонившись всем телом, нажал.

Всё это быль. Ни на грош не шучу.
Враз ослабев, я почуял сонливость.
Сколько не помню мучение длилось.
Мать вызвав дочь, позвонила врачу.

Ну, а потом маскарад и банкет.
Игры в орла и несчастную решку.
Дам, кавалеров тела вперемежку -
реанимированья винегрет.

Знаки теперь и на пылкой груди.
Так поступать мудрецу не годиться.
Шрамы, которыми мне не гордиться,
будто твердят: от себя не уйти.

Страстно стремление в ад повторив,
этим деянием одномоментно
со стороны психомедконтингента
я отношение усугубил.

Но по прошествии нескольких лет,
быть навсегда непреложно усвоив,
буду вниманием я удостоен
изредка лишь: мне сказал терапевт.

Я от маршрута слегка отступлю.
Всё утряслось, устоялось. Созрело
сливой-венгеркой пьянящее дело,
что с давних пор бесконечно люблю.

От января устремясь к декабрю,
каждое утро счастливо встречаю:
полный заварник зелёного чая,
и вдохновясь, неуёмно творю.

№11

В прошлом безумия хищный оскал.
Не без причины пойдя на уступки,
выше совсем не мужские поступки
автор с подробностями описал.

Паховой грыжи открытый симптом
справа под пузом был мной обнаружен.
Хоть медицинский уход был и нужен,
с ней проходил я почти целый год.

Двадцать плюс семь есть процентов мужчин,
кто этой немочью заболевает.
Я, видит Бог, в их число попадаю,
что отмечаю одной из причин.

Лишь операция. Только она.
Врач "обнадёжил": под местным наркозом.
Если поэт отягчается прозой,
в этом его, а не чья-то вина.

Не повторить в театральном ревю
весь джентльменский набор ощущений,
что испытал полон я всепрощенья,
через лет сорок поймав дежавю.

Новых знакомств благодатный прилив.
Из бивака пятиместной палаты
выписавшись, я иду на попятный,
старый маршрут новым швом удлинив.

№12

Всем предстоит в предназначенный срок
пред бытия очевидной кончиной,
выйти из транспортных средств благочинно
и подвести всех поездок итог.

Я ж оглянувшись на пройденный путь,
место тебе уступаю потомок,
на остановке предвечных потёмок
в изнеможеньи присев отдохнуть.

Вот и закончен бестягостный труд.
В будущем, жаль, не писать мне в охотку,
как от лобка двигаясь к подбородку,
в морге проложат последний маршрут.