Дама с болонкой

 
   Автор: Кутилов Аркадий Павлович
  (Адий, 30 мая 1940, деревня Рысья, Иркутская область – июнь 1985, Омск) –
   русский поэт, прозаик, художник – советский поэт.
 
Родился в деревне Рысьи Мамско – Чуйского района Иркутской области. Мать будущего поэта переезжает с двумя сыновьями на свою родину в Колосовский район Омской области в село Бражниково. Здесь и прошли детство и юность Аркадия. В бражниковской библиотеке Аркадий обнаружил маленький томик Марины Цветаевой и, благодаря этому случаю, впервые познакомился с опальной поэзией. Первые стихи появились примерно в 1957 году. В начале 1960-х годов жизненный путь юноши определился армейской службой в городе Смоленске, где он как начинающий поэт вошёл в литературное объединение, участвовал в семинарах. Стихи А. Кутилова появились в областных и армейских газетах. Роковое событие наложило отпечаток на всю его дальнейшую судьбу. Аркадий и группа солдат устроили на территории части кутёж, пили антифриз. В живых остался один Кутилов. В результате он был демоби-лизован по болезни. Вернулся в село Бражниково. В эти времена он работал в редакции районной газеты «Вымпел», но после нескольких месяцев был уволен за пьянство. Переезжает в Омск. После смерти матери Аркадий Кутилов с молодой женой и сыном уехал в места своего рождения иркутские земли. Работал в районной газете, много времени проводил в разъездах. В 1969 году создал прозаический цикл «Рассказы колхозника Барабанова». Семейный разлад заставил А. Кутилова вернуться в Омскую область. Некоторое время он вёл кочевой образ жизни сельского журналиста, работал в районных газетах, нигде подолгу не задерживаясь. После смерти брата перебирается в Омск и оказывается как литератор невостребованным. Начался бродяжий период протяжённостью в семнадцать лет: его домом и рабочим кабинетом стали чердаки, подвалы, узлы теплотрасс. Подвергался принудительному психиатрическому лечению, а также, в соответствии с законодательством СССР, при-влекался к ответственности за тунеядство и бродяжничество. 1971 год – находился в заключении, написал повесть «Соринка». Конец июня 1985 года – поэт обнаружен мёртвым в сквере около Омского транспортного института. Обстоятельства смерти не выяснялись и остались невыясненными. Труп его в морге оказался невостребованным. Место захоронения поэта долгое время оставалось неизвестным. Найти его удалось только в 2011 году - это братская могила, где вместе с А. Кутиловым похоронено ещё 9 неизвестных. Установлен памятник на НовоЮжном кладбище Омска.


...А дама с болонкой
неспешно и важно
Вошла в ресторанчик "Прибой".
А мне всё равно
и чуть-чуточку страшно,
И плохо владею собой.

В стаканчике яд,
на тарелке - сорока, -
Швейцар - борода помелом.
Похмельная рожа
системы барокко
Висит над соседним столом.

Как странно:
не видно предсмертного блеска,
Не слышен ни шорох, ни стон...
Сейчас я умру -
драматично и дерзко -
Картинно низринусь на стол!

Буфетчица в страхе
подпрыгнет, как мячик,
Швейцар закричит, как в бою.
"Система барокко",
конечно, заплачет,
Припомнив житуху свою.

Наполнится драмой
воскресное утро,
Как кровью глазищи быка.
Чело мне покроет
смертельная пудра,
Пожухнет лавсан пиджака.

Теперь уже всё!
Наступи неизбежно!
Исполнись, вселенская месть!
Пора!
Но рука моя
дрогнула нежно
От жаркого шепота: - Есть!

Отставив стакан,
я гляжу без опаски,
А рядом - хи-хи да ха-ха...
Смешная болонка,
объевшись колбаски,
Лежит на полу без дыха...

Буфетчица смотрит
брезгливо и строго,
Швейцар продолжает зевать.
- Порядок! -
сказал обладатель барокко, -
- Объелась, туды её мать!

И даже хозяйка
глядит равнодушно,
Как дворник по кличке Милок
Смешную болонку
по имени Мушка
Куда-то за хвост поволок...

...Я дал себе слово:
до смертного срока
Дыханьем своим дорожить!
И выплеснул яд,
и докушал сороку,
И вышел на улицу - жить!


    "Алкогольная программа имеет свои профессиональные окраски, она многосложна и колоритна. У поэтов отлита в звонкие строки, звучит музыкально, остроумно, иногнда таит в себе большую силу образного мышления. Тут и ритм и рифма, и метафора, - подчас редкое поэтическое откровение.
    И, конечно же, такая программа быстро овладевает умами, а лучше сказать, искревляет, деформирует сознание и требуются такой жи силы слова, доводы для того, чтобы эту программу поколебать, рассеять, вытряхнуть ее из головы.
    Может быть, потому среди отрезвляемых по методу Г.А.Шичко людей я не встречал поэтов. Прозаики есть, режиссеры, артисты, в том числе крупные, народные.
    Впрочем Люция Павловна Шичко называла одного - Глеба Горбовского."

    Иван Дроздов "Унесенные водкой"  стр. 74