О том, как я побывал на концерте Марии Пахоменко

Приехал я отдохнуть и подлечиться в санаторий.

Особых проблем со здоровьем у меня не было. Просто сильно почему-то зябли ноги даже в тёплых носках. Вот я и решил немного подлечиться. Устроился отлично и лечение шло успешно. В этот же санаторий по счастливой случайности приехала отдохнуть и подлечиться моя любимая певица Мария Пахоменко.

По просьбе отдыхающих она согласилась дать концерт. Я безумно обрадовался возможности увидеть вблизи такую красавицу и при случае выразить ей слова самого искреннего восхищения.

Концертный зал в доме культуры советских времён вмещал человек примерно 400. Кресла для сиденья сгруппированы в нём были в три колонки : правая колонка, средняя и левая. По 12-15 рядов в каждой колонке.

Я приобрёл билет на место в средней колонке в "самом первом ряду", как говорил Буратино, чтобы быть поближе к своей любимице во время выступления и получше её разглядеть.

Однако в зале, как я уже успел перед этим убедиться, было довольно прохладно. Может быть, температура была и нормальной, но с моей болезнью - зябкостью в ногах - она мне показалась низковатой. По этой причине я, придя на представление, принёс с собой тёплое одеяло на лебяжьем пуху, что называется "пушинка к пушинке - ни одного пёрышка", и надел тёплые носки, которые мне связала из верблюжьей шерсти мама.

Сев в своё кресло в первом ряду, я с радостью увидел, что весь ряд (состоявший из старых советских кресел ), не занят. Кроме меня в нём места никто не купил. Зрители сидели за моей спиной. Это были преимущественно женщины, очень нарядно одетые, с искусным макияжем и с торжественным выражением на лицах, как это и должно быть на концерте. Зал был заполнен наполовину, потому что санаторий был элитный и не слишком большой, вроде санатория им. Серго Орджоникидзе в Кисловодске.

Убедившись, что никто рядом не сядет и вообще весь ряд пуст, я решил не сидеть, а прилечь на кресла ( при росте в 1м.90 см.  пяти кресел мне хватило ), сняв при этом обувь и накрывшись одеялом, и, таким образом, оставшись в спортивном костюме и маминых шерстяных носках.

И вот на ярко освещённую сцену под овации вышла Мария в необычайно элегантном, красиво облегающем её утончённую фигуру, платье, в котором она пела "Школьный вальс" на концерте, посвященном творчеству поэта Михаила Матусовского, в колонном зале Дома Союзов. Вид у неё был цветущий. Зал зааплодировал. Я тоже, лёжа под одеялом, бурно зааплодировал, увидев, наконец-то, так близко, буквально в пяти шагах от себя, предмет своего обожания.

Увидев же меня, лежащего на сиденьях кресел и укрытого пуховым одеялом с ног до подбородка ( торчали только ноги в шерстяных носках ), Мария Пахоменко, когда овации утихли, участливо спросила меня :"Вам что, очень плохо ?"

"Нет-нет ! - заверил я любимую певицу - я чувствую себя отлично и вообще я здоров. Просто у меня зябнут ноги ! "

"Ну тогда хорошо !" - улыбнулась певица и начала петь. Пела она, как всегда, замечательно. А мне под одеялом стало вдруг жарко. Я сбросил его себя и сел, весь мокрый от пота. Пот катил с меня градом.

Заметив это, Мария Пахоменко прервала песню и снова обратилась ко мне с вопросом, мол, всё ли со мной в порядке ?

Я заверил её, галантно приложив руку к сердцу, что всё отлично, хотя осознавал, что беру на себя чересчур много внимания и зрители уже кое-где начинают хихикать, а некоторые даже возмущённо роптать.

Понимая, что я попросту срываю концерт, и чувствуя себя крайне неловко, я готов был провалиться со стыда сквозь землю.

Я обернулся. Позади сидели, как я уже сказал, одни нарядно одетые женщины, среди которых я заметил несколько знакомых лиц. Это были поэтессы с поэтического портала Стихи.ру и прозаики ( тоже женщины ) с литературного портала StoryGo Литератор. От этого мне стало ещё больше не по себе. Я знал крутой норов этих дам и понял, что мне так или иначе, но "достанется на орехи".

Вдруг Мария Пахоменко попросила всех зрителей взять в руки лист бумаги и карандаш или ручку для проведения викторины. Порывшись по карманам, я не нашёл в них ни бумаги, ни карандаша. Тогда я стал, согнувшись в три погибели, шарить по залу, как привидение, в надежде где-нибудь под креслами отыскать хоть какую-нибудь бумагу и карандаш. Но, к моему несчастью, ничего найти не смог кроме губной помады.

Зал, забыв про Марию Пахоменко, следил только за моими похождениями и уже в открытую, что называется, смеялся. Да и сама Мария не сдерживала смеха, тем самым только усиливая во мне чувство неловкости и стыда.

Так ничего кроме помады и не найдя, я, чтобы больше не привлекать к себе внимание, решил не возвращаться в свой ряд, где лежало моё одеяло, а сесть в первом же ряду, но только не в средней части рядов, а в правой. Правая часть рядов мне показалась менее освещённой. Первый ряд в этой части тоже не был занят зрителями. Стыд сжигал меня и я ужасно хотел спрятаться от людских глаз хоть в каком-то уголке.

Я сел, однако, на мою беду, весь ряд, состоявший из шести или семи кресел, от моего неловкого движения при посадке поехал назад и придавил ноги сидевших сзади женщин-поэтесс.

Поэтессы вскрикнули от боли и, чтобы освободить прижатые ноги, с силой оттолкнули кресла, на которые я так неуклюже плюхнулся. И весь ряд моих кресел от этого толчка по отлично навощённому полу, как по льду, поехал вперёд и с треском ударился о сцену. Ударился с такой силой, что Мария Пахоменко едва на сцене устояла.

Я пытался оттолкнуться от сцены, чтобы вернуть кресла в надлежащее положение, но женщины не давали мне этого сделать, толкая моё кресло и ряд, где оно находилось, подальше от себя, и злосчастные кресла опять и опять ударялись о сцену, как пиратский корвет о борт атакуемого корабля.

Никто уже не слушал Марию Пахоменко, все, как на цирковое представление, смотрели только на мои катания. Мария Пахоменко тоже смотрела на них и смеялась вместе со всеми.

Вам не передать, друзья, какой стыд я испытывал. Я понимал, что стал причиной срыва концерта любимой певицы и эта мысль сжигала мне грудь.

Мария Пахоменко, сообразив своей чуткой душой, что продолжать выступление дальше бессмысленно, раскланялась. Зал встал, провожая её аплодисментами. Человек двадцать поэтесс подбежали к сцене с букетами цветов и окружили певицу, выражая ей слова признательности и восхищения, и читая посвящённые ей свои стихи.

Один я с огромным чувством неловкости и стыда стоял сиротливо в стороне, хотя мне тоже очень хотелось подойти к любимой певице. Я так и намеревался сделать, когда шёл на концерт. Но всё, что произошло, напрочь лишило меня морального права даже мечтать об этом. Я стоял и только ждал, когда зал опустеет, чтобы забрать одеяло и незаметно улизнуть.

Вдруг Мария Пахоменко, выйдя из кольца почитателей, подошла ко мне. Я весь сжался, как ёж, приготовившись услышать слова упрёка за своё безобразное поведение. Однако вместо этого певица тепло обняла меня и с улыбкой произнесла :"Спасибо Вам ! Я ещё никогда так не смеялась ! Вы рассмешили меня буквально до слёз и я Вам очень за это признательна, так как смех - это лучшее лекарство !"

И мы стали смеяться вдвоём да так заразительно и громко, что от смеха я проснулся...

Это был уже третий кошмарный сон, приснившийся мне за ночь. Я действительно был весь мокрый. Кризис моей болезни прошёл. Температура упала. И проклятый грипп с высоченной температурой стал отступать. Жар спал и мне легко и хорошо впервые за время болезни дышалось.

Буквально через несколько дней после этой кошмарной ночи я чувствовал себя, как огурчик, и уже бегал кроссы на стадионе.