Колокол

                Перекати-поле

Вытерт ветрами, на нём
Иероглифов древних,
рисунок широкий, кованый –
Насухо.
Выглажен, вымаран, выпуклый и яркий прежде,
Изнуряющим хождением времени –
До плоскости.
Только  колокол, от усталости,
на последнем звуке своего падения –
Лопнувший
Теперь сухо ворочает языком немым.
Сломанным.

Вылизывается туша черная
Дочиста.
Тягуче колотушка тяжелая во рту его
Ёрзает.
Тело старое жестко дерёт.
Мучает.
Стенки шершавые изнутри грызет.
Лязгает.

Стонет, старый,
По пустоте вокруг себя –
Кольцом стершимся, слепо,
Шарит
Боками сколотыми упирается в землю –
Скребет.
Уползти подальше пытается
Выводит темы новые,
По памяти
О радости и тревоге.

Раздавлен покоем, сжат столетиями
Тишиной оглушенный –
Лишен прежнего голоса.
Лежит. Ждет.
Металлической гнилью горит.
Сыпется пеплом звонким.
В кашу тлеет.

Срывается с поверхности истончённой-сточеной
Звук его: страшный, позорный.
Днем и ночью.
Днем и ночью...
Ползет гул! Тянется!
За камни, да ветки цепляясь криво,
Кубарем катается
Трется, закипает, горит
С визгом, да воем, огня бурного
На долгий шип вечности сослепу
Нанизывается.
Вертится. Сорваться пытается
Подстраиваясь, понемногу…
Затихает….Да и гаснет…
На века успокаивается…


***
Воин Света - не является светом.
Он лишь использует легкость его для дел своих

Воин Тьмы  - не является Тьмой. 
Она  - лишь краткая определенность при его переходе со страницы на страницу.



                Набат

Храм посреди пустыни
До костей высохший…
Солнцем горячо – выбелен,
До корней изъеден временем…
Рассыпаются,
выпадают со стоном кусками камни
Дыры в стенах его – с голову.

На самом верху –
раскрылся черным крылом аббат
Раб колокола.
Его работа вечная – набат.
Он связан, туго,
тяжестью бивня литого древнего
Как бревно – глух.
Как гора – горбат
Тело – весом непомерным смято
Усилием пожизненным смолото

Приковал он себя цепью к языку гудящему
Клятва страшная…
Вечно
Ворочает, живой, время внешнее
Сам – из цикла Вселенной прочь вышедший

Сроки, было замершие, -
С места сдвигает, теребит, дергает
Из года в год на горбу память тащит,
Притягивая настоящее
Желваки, от напряжения,
катая на широких скулах
Бьет и бьет, языка сточенным молотом,
В тело хозяина своего.
Старое натруженное
Из последних сил уж громада воет
Тянется, уходит бесконечной стеной, со стоном
За горизонт
Древних напевов гул нечеловеческий…

Слеп и глух старик.
Не существует для него мир остальной
Лишь по дрожи стальной
Узнает он с каждым своим ударом
Нового дня неторопливый приход…