Лях

…Так вот, когда Смоленск в учителях,
а с ним на пару так ещё и Нижний Новгород,
какого лешего — да сгинет пришлый чёртов рот! —
не знать мне толком, что такое лях?

Не понимать: зачем быстрей, чем к ужину
нас дёргал узкой клавиши щелчок
глазеть на стульев чёртовую дюжину
в анекдотичный чёрно-белый кабачок?

К нам в те поры, где было всё лучисто,
врывались адекватные вполне
четыре героических танкиста
и Болек с Лёликом на крепенькой броне.

«Весёлые ребята» — «…На Варшаву —
в миноре — падает — с винила пели — дождь…»
У нас, в семидесятых, за шалаву 
тебя, Варшава, не держала молодёжь.

С чего же подняла ты кавер-вальс
кровавой версии, зайдя, пануя, в чёрный
угар из бабьей злобы: — «К вам от нас
ещё нагрянет Владислав IV-ый.
И вашу Русию, никчёмную страну,
своим стараньем ратным, к делу ближе,
в Речь Посполитую враз перекрестит…»
Ну,
и кеды пшийдже?

Каких ты ждёшь, подлюка, репораций?
Смотри, поджарая, не захлебнись парашей,
запамятав слегка, что вообще — ать-
два — в нашу сторону не надо сильно пшекать.

Глазами рыская голодными геены,
подбешивая огненные гены,
что ищешь ты в украинском борще
на сваренном хреще, и — вообще?

Зубами, алчная, ты клацаешь до Кресов
Восточных, до Пьемонт-Галичины,
до Лемберга с резнёй Волынской. Бесов
каких ещё тебе нужны чины?

Базлая, что, мол, «улицы все — польски,
домы — жидовски», жадно в брюхо из
подбрюшья зря ты алчешь — Матка Боска! —
окраины вернуть в свой архаизм.

Упоротая, выбилась бы в люди,
ущербная, нашла б давно себя.
Или забыла, как мы плохо любим,
кто ищет среди нашего села
причины бед своих и сталкивает лбами
в честном пиру хозяев и гостей?
Держала бы ты лучше за зубами,
покуда есть они, мутовку без костей.

Одним прыжком ты жабьим хочешь вотчин
в себя вобрать как можно больше из
нарушенных земель соседних… Впрочем,
смотри, своим прыжком не подавись.