Разговор с немцем

Жил немец с нашей частью по соседству,
В наколках весь, как будто старый вор.
По-русски шпарил, мат вставлял не к месту…
Мы как-то завели с ним разговор.
Он рассказал: в апреле, в сорок пятом
Его советские забрали в плен войска.
И повезли по ямам, по ухабам
В далёкие сибирские леса.
Не понимал тогда пленённый ворог
Ни слова, что зачитывал судья.
Но осознал, как дорог стал, как дорог
Весь мир ему, в советских лагерях.
Его там очень быстро научили
По-русски говорить и понимать.
И всё жалели, что на фронте не добили:
«Ну ничего, узнаешь здесь ты Кузи мать!»
Он на себе испытывал давленье
От офицеров и от каждого зэка.
В конце шестидесятых — послабленье,
Надежда засветилась как звезда.
Он написал в германское посольство,
Что хочет возвращения домой —
И разрешили. Вот только недовольство
Засунь себе туда, где геморрой.
И он молчал, и ждал, когда же поезд
Помчит его на родину, в Шверин,
Стуча по рельсам да набирая скорость.
А возвратившись, понял, что совсем один:
Нет ни родных, друзей, нет даже кошки,
Их остаётся только вспоминать.
И он у приоткрытого окошка
Глядит, как будем мы маршировать.
Под звук чеканного стального шага
Он вспоминает жизнь, что в лагерях,
И как там так же строем шли солдаты —
От них не скроешься ни в поле, ни в лесах.
Ну а наколки — зэковы забавы.
Колоть не хочешь, значит сразу в глаз.
Вот так и подсобрался без оправы
На его теле воровской иконостас.
Рассказ мы слушали с огромным удивленьем,
Нам стало жалко бедного его.
По марке скинулись и, будто в день рожденья,
Ему купили красное вино.