Пернатые вот, вот

Пернатые вот, вот,
пока им только честь,
чирикает лишь бот
в стекло, что не учесть.
Съедаются снега
земля темна от бега
разделась до нага,
загар ища у брега.
Я тоже не спешу,
но притомилось око,
на белом напишу,
а там уже сорока.
Мозги на перекос,
от Гавриша прогноз,
рука коснулась кос
ты рядышком, до слёз.
Да, да свеча души
моя, руби с плеча,
не стою я гроша,
прогорк и для рвача.
О чувственная морось
на чёрный ствол и совесть,
зайдём под свод собора
свечи печальной повесть,
что пред святыми млела,
плаксиво возле веры,
запутавшись сгорела,
так разбивают сферы.
А если что, из Либерти*,
(мы в чёрной маковке весны,)
открытку с праздником пришли
без слов, они мне не нужны,
Весна в хрустальной пытке
и на златых цепях,
лучи светила прытки
расселись на ветвях.
Но запах прелый в сквере
болотные шаги,
для верующих ересь,
а сказка для Яги,
и умиленье в пытку,
вчера вдруг мурава
и пух зелёный в ветку,
сегодня покрова.
Всё в белой поволоке,
седые кружева,
писать бы некрологи,
но нам всё трын –трава.
Красавица спустилась
на ложе под дождём,
проспала Наутилус,
а Немо за углом.
Ну что же: “так всё было,”
шепнуло мне дитя,
мне просто опостыло
поддакивать страстям.
Но встала , заворчала,
коснулася ветвей,
наполнила корчагу,
отогревай халдей.
А он ещё в кровати
небес простынка смята
и облачную вату
раздёргали галчата.
В безумии теней
куда же ты пропала
разложим на виней,
цыганка прошептала.
Открыл вчера “Плейбой”
у самого начала,
стихами на прибой…,
ногою мне качала.
Пойди, да и найди
источник вдохновенья,
запрячь его в горсти
и сохрани мгновенье.
*Либерти — остров в Верхней Нью-Йоркской бухте,
где установлена статуя Свободы.