Мой милый, что тебе я сделала

Фото "Спектакль выпускников Театрального училища имени Б. Щукина

"Добрый человек Главная героиня кричит, когда поняла, что все ее надежды рухнули: «Он не любит! Не любит больше!..»

Она уже не в состоянии больше говорить. И в это время выходят Хмельницкий и Васильев и поют замечательные стихи Марины Цветаевой «Мой милый, что тебе я сделала…» Но ближе всего для меня — это песни персонажей. Это похоже на то, что я делаю. Это песни действующих лиц, которые поются от первого лица. Их поет актер, но не от себя, а от персонажа, роль которого он исполняет.

Например в этом спектакле я играю роль безработного летчика. Его выгнали с работы, ему надо дать взятку начальнику ангара, чтобы его опять приняли. Действие происходит не у нас, а у них, поэтому там дают и берут взятки. Он пытается каким-то образом добыть двести серебряных долларов.

 Ему встречается девушка, обещает помочь. Но в конце второго акта он понимает, что все рухнуло, ничего не произойдет, денег он не достанет. И вот в сцене свадьбы этот безработный летчик выгоняет всех гостей со сцены, всех участников свадьбы. Свадьба рушится. В этот момент я играю так, что, как написал один критик, «пол ходит ходуном». Жилы набухают.

 Кажется, выше никуда не постучишься, уже потолок. Такое нервное напряжение и такой уровень темперамента, что выше прыгнуть уже нельзя. И тогда на помощь приходит песня, «Песня о Дне Святого Никогда», которая позволяет вспрыгнуть еще на одну ступеньку выше, еще сильнее воздействовать на зрителя.

Песня моего персонажа — Янг Суна — не только не отвлекает людей от того, что происходит на сцене, а, наоборот, усиливает понимание характера человека, которого я играю. У моего персонажа есть и хорошие, и плохие черты. Он хочет снова подняться в воздух и рассказывает о самолете, как о каком-то чуде.

 Но в то же время он женится на девушке только из-за того, чтобы она ему дала деньги, чтобы каким-то образом он получил работу. В конце спектакля он превращается в обычного человека: жестокого и лживого — похожего на других
 персонажей пьесы. А изначально в нем было много хорошего.

 Со спектакля «Добрый человек из Сезуана» началось мое знакомство с театром на Таганке. Я увидел его на выезде, на сцене театра Маяковского, и был подавлен и смят. Ведь я воспитывался в Художественном театре, в школе Художественного театра, в реалистической школе, которая дала высокие образцы искусства. Я был подвинут в сторону театра правдивости, театра переживаний.

Спектакль вызвал большой резонанс. Его очень многие не принимали. Особенно на уровне первом, на уровне кафедры. Считали, что это — ненужное искусство, красивость, вычурность, эстетство.

Странная пластика в этом спектакле — актеры ходят какими-то квадратами. А странного в этом ничего нет. Ведь имеется в виду какой-то старинный квартал, в котором маленькие улочки и переулки. Стоят условные тротуары, условные стены… А ходят так для того, чтобы обозначить улочки.

Но тех, кто отнесся к спектаклю благожелательно, было больше, и они вышли победителями. Симонов написал прекрасную статью, Капица нас под-держал.
Театр на Таганке возник в протесте, как и все настоящее искусство. В России поэтому так хорошо обстоит и с литературой, и с театром, что они развиваются в драматургии, в столкновении, в протесте.

Наш театр возник в протесте всеобщей мхатизации, которая процветала в пятидесятых-шестидесятых годах в Москве. Говорили, что народ не поймет такого искусства. Рабочие не поймут, крестьяне не поймут.
И театр взял да пригласил рабочих с не-скольких заводов. Рабочие сказали, что они поняли и до масс дойдет.

Первое время театр играл только спектакль «Добрый человек из Сезуана». Актеры играли с удовольствием, потому что это был боевой спектакль.

 Мы что-то пробовали, утверждали… Говорили, что мы можем существовать несмотря на то, что молодые. Но играть спектакль двадцать раз в месяц невы-носимо. Встал вопрос репертуара. Новый театр обычно создается с новым драматургом.

 Так возник Театр Шекспира, Театр Горького, Театр Чехова… Мы начали создавать Театр Брехта… Кстати, спектакль «Добрый человек из Сезуана» мы возили в ГДР на фестиваль «Диалог Брехта». Там работали только немецкие театры.

 Единственный театр, приглашенный из-за рубежа, — наш театр со спектаклем «Добрый человек из Сезуана». И, несмотря на то что мы этот спектакль играем много лет, там он прозвучал как самый новый, самый свежий спектакль театра.

 А там зрители воспитаны на Брехте, видели очень много его постановок. И тем не менее этот спектакль приняли и профессионалы, и просто зрители. Это было удивительно. У нас открылось второе дыхание. Мы играли спектакль, как в первый раз.


Сегодня ,в день памяти Валерия Золотухина хочу повторить его. Так вышло,что Таганка началась с» Доброго человека» для театра и для меня..Как всем известно,В. Золотухин играл главную роль.

Для меня Таганка сначала вообще ассоциировалась с Золотухиным.Мы с ним одногодки. Меня интересовал В.Высоцкий,Хмельницкий ,Бортник,Смехов,Губенко
Смирнов,Антипов,Славина,Ульянова,Ронинсон,Демидов,Борис из Трактира на Пятницкой.

Я на память знаю почти все стихи-сонги В.Высоцкого. Но Высоцкому было далеко до Золотухина в актёрском мастерстве.  И это был мой первый спектакль на котором я присутствовал в этом театре.

 Мне посчастливилось видеть все спектакли театра. Некоторые по много раз.Я имел возможность и удовольствие крутиться в Таганской тусовке,что воспринимаю за счастье. Это очень большая честь для меня как для преданного зрителя  и  часть моей жизни.

Получается нескромно,но за 50 лет общения на Таганке у меня набралось много фактического и фотографического материала.

 С уходом Валерия Золотухина театр останется как яичная скорлупа. Видимость . Для меня В.Золотухин важнее отца-создателя Таганки. Таганка для нашего поколения была частью судьбы и надежды.