Оленька

- Что же ты не спишь, душа моя?
- Папенька, а вот отчего в темноте, мне кажется, будто-бы колокольчики дилинькают? Я глаза закрываю, матушку вижу. Будто-бы она на прялочке своей прядёт и голос её, как ручеёк льётся, о камушки перекатывается. А ещё, папенька, послушайте! Отчего вдруг радость во мне просыпается, когда солнечный луч, утром, в оконце подглядывает за мной, и щёчки ласкает. Тепло так, нежно. Будто маменька меня утром будит, и волосы со щёк поправляет. А я улыбаюсь... Её глаза добрые, искорками горят. Она прищурится, как лисонька, да и спросит: - Как спалось моей милой девочке? Волки хищные не прибегали? Филины глазастые не напугали? Мышки сон твой не тревожили?
- Нет, маменька,- смеюсь ей в ответ.
- А ещё, папенька, то грусть моё сердце на кусочки рвёт, отчего это? И, вот, послушайте:
Печалью душу завернули, короток, больно, жизни век.
Я о тебе теперь тоскую, мой самый близкий человек...
- Оленька, душа моя, вся ты в матушку свою пошла. Покуда Варвара Лукинишна не упокоилась с Богом, часто сочинительствовала. Бывало, вечерами, гости соберутся, заслушаются. А то и на слезу кого пробьёт. Всяко бывало...
- Папенька, а от чего мне снится, будто бы я летаю? Нет притяжения, и я воспаряю свободно ввысь, выше деревьев!
- Не ведомо мне, душа моя. Сколь не живи, а всё одно, знать многого не знаешь. Не пытай ты меня, Оленька. Полно, уж за полночь.
- Папенька, а вы тоже по маменьке скучаете?
- Нет слов, душа моя, нет слов...