Дембельский аккорд

                Дембельский аккорд.
Май 1975 года выдался погожим и тёплым, но мне, «салабону» Красных, как мне объяснили «деды» моё первое воинское звание, было как-то неуютно привыкать к армейскому самообслуживанию вперемешку с казарменной «дедовщиной». Ну, вообще-то, подшивать подворотнички, пришивать погоны и пуговицы у меня, как оказалось, неплохо получается. Не зря в деревенской начальной школе, где меня когда-то учила родная мама – преподаватель всех школьных предметов, включая физкультуру и труд, в том числе и основам вышивания. То есть учила владеть иголкой как девчонок так и мальчишек, объясняя пацанам, чтоб не рыпались, что  это умение в армии пригодится. В школе (на общественных началах) дополнительно занимался с мальчишками  деревенский плотник. Я  уж не знаю, чем председатель колхоза с ним расплачивался – трудоднями, зерном или кумышкой ( самогонкой стало быть. Это  перевод с вятского диалекта. Я же вятский по рождению). Мне казалось чаще третьим, поскольку плотницкому и столярному делу под его руководством школьники обучались исключительно редко. Хотя хаять не буду – трезвым плотник работал мастерски. Да, а портянки мотать на ноги, чтобы обуть сапоги – отец научил. И к марш броскам мне, деревенскому, было не привыкать. С весны до осени с другими детьми мотался  по лесам, собирая грибы, ягоды. Ловил рыбу  и ещё отыскивал много чего съедобного в лесной глухомани. Вот насчёт охоты – тут я дал маху, мал был. Ждал охотников с добычей на стоянке у костра.
 Так, что подобные тяготы солдатской жизни я воспринимал как должное. А, надо сказать, что моя служба первые полгода проходила в сержантской «учебке» радиационно-химических войск  города Камышлова Свердловской области. То есть учебный  батальон «салабонов», гоняли денно и нощно уже обученные в этой же «учебке» «химические» сержанты, которые опасались над нами  -  курсантами не по уставу издеваться. Поскольку в учебной части существовала традиция: После обучения в течение полугода, сдачи экзаменов и присвоения сержантского звания, бывшие курсанты перед отправкой, чаще всего в группу советских войск в Германии, вылавливали особо борзых сержантов – командиров и проводили среди них разъяснительную работу. А вот некоторые призванные непосредственно  в эту часть рядовые, в качестве водителей, медбратьев, поваров - бурели, борзели и становились «дедами».  Которые устраивали  проблемы  уже оставленным в учебной части для дальнейшего обучения переменного личного состава, молодым сержантам (слонам).
 В «слоновьи» проблемы я тоже влип ненароком:  «Дембелям», в основном сержантам, перед отправкой на гражданку командир батальона майор Фофанов (ей Богу такая фамилия) приказал провести «дембельский аккорд», то есть покрасить стены казармы, самой выцветшей и обветренной за зиму, в жёлто-коричневый цвет. Ну, разумеется, они отрядили на это дело «салаг», в число которых попал и я. Ну, что? Работа, как работа. Даже лучше, чем бежать пять километров с автоматами и в противогазах по жаре.  У «дембелей» не забалуешь. Работали дружно и продуктивно, пока к вечеру не случились две препоны: закончилась краска для распылителей и курсант по фамилии Скиба, упав с деревянных лесов, вышиб «нижней точкой» основную перекладину и развалил всю конструкцию. Само собой курсанта Скибу мы, его строевые товарищи, втихаря доставили в медпункт. Зачем беспокоить товарищей офицеров? Тем более, что ничего страшного не произошло – Сиделка у Скибы была мощная, широкая. Только солдатская выправка строже стала. Леса мы, оставшиеся в строю курсанты, быстро починили, а вот с краской проблема. В семидесятых годах двадцатого века это был дефицит. Выручила солдатская, а может быть и офицерская смекалка. Так или иначе выяснилось, что километров за пятьдесят от Камышлова есть карьер, где имеется в наличии разноцветная глина в том числе и нужного нам для покраски колера. Под это дело командир части на следующий день откомандировал нас – четырёх «духов» и рядового «дембеля» - водилу под руководством «слона»- сержанта по фамилии Лепешонок на машине газ 66 выполнить задание по загрузке, доставке и разгрузке необходимого для нужд воинской части красителя.
По прибытии на место, в глиняный карьер, сержант, с подачи водилы, предложил вверенному ему личному составу расслабиться, за наш курсантский счёт. То есть мы скидываемся заначенными рублями. «Дембель» быстренько едет в ближайшую деревню за водкой и закуской. После чего мы шустро загружаем комья разноцветной глины в кузов газ 66 и отмечаем это событие в лесочке, в тенёчке, на пенёчке! Затем, ближе к вечеру, трезвеем, едем в воинскую часть и докладываем о выполнении задания. В общем, план замечательный, но не для русского менталитета. Водки было доставлено много, закуси – тоже, а понтов перед сослуживцами больше, чем этих продуктов вместе взятых! Я прислушался к голосу разума, а потом даже внял ему, то есть притормозил личное возлияние и попытался убедить внять голосу разума своего самого изрядно окосевшего товарища. На что мой собутыльник по фамилии Питкин меня урезонил: «Да я на гр-р-р-ажданке столько выпил сколько ты не вы - - ал!» Я не совсем понял о какой гражданке идёт речь, поскольку в это время раздухарившемуся водиле немедленно захотелось прокатиться «с ветерком». Никакие запрещающие приказы сержанта на него не действовали. Автомобиль уже тронулся с места и мы - курсанты вместе с Лепешонком мигом выполнили команду: «По местам», перекрыв все армейские нормативы. В кузове сержант с горечью в голосе объяснил нам, «духам», тонкости армейской субординации: « Он «дембель» - я «слон!»
 Пока с этим самым «ветерком» проехали примерно половину пути – я протрезвел окончательно и подумал о своей судьбе, переиначив слова песни барда Высоцкого: « Курсант, никогда ты не станешь сержантом!» Лепешонок, кстати, последовал моему примеру, то есть протрезвел, отобрал недопитую бутылку водки у того  самого окосевшего «салаги», о котором я упоминал, считающего, что он никогда не пьянеет, и выбросил её из кузова на дорогу. Последний взгляд знакомой девушки, провожавшей отъезжающий автобус, что увозил меня на службу в армию – ничто, по сравнению со взглядом моего сослуживца на разбившуюся бутылку! У него, правда, хватило ума не броситься с кулаками на сержанта, но на этом его моральный дух был сломлен и он отрубился прямо на кусках глины в подпрыгивающем на ухабах кузове грузовика. Сержант, мысля уже совершенно трезво, выдал пытавшимся усидеть на скамейках в кузове автомобиля курсантам по кусочку мускатного ореха и отдал приказ закусить им трапезу. Затем повторить приём непосредственно перед КПП воинской части, ну если доедем. Это предположение отрезвило остальных бойцов, тем более, что в этот момент раздался жуткий скрип тормозов, машину развернуло на дороге, ощутимо качнуло, но не опрокинуло! «Слон» мигом выполнил команду: «К машине!» Нам, «салагам», приказал находиться в кузове покрытой тентом машины и не отсвечивать, типа: «Ваше дело телячье, обос - - - ся и стой!» В дальнейшем мы услышали очень занимательный разговор между двумя водилами и нашим сержантом, из которого  поняли, что на дороге встретились два собрата по пьянке. Никто ничего не разбил и переносить разборки в ГАИ высокие договаривающиеся стороны посчитали не целесообразным. То есть после череды отборных идиоматических выражений горячие российские парни разъехались без членовредительства, чему поспособствовал сержант, угомонив-таки обоих водил и возвратив себе авторитет среди нас - курсантов.
Последний отрезок пути проехали просто «с ветерком», если не считать того, что наш водитель на шестьдесят шестом вынес бампером ворота КПП так, что дежурный курсант едва успел отскочить! Наши унтер-офицеры не любят позорить честь мундира. Сержант Лепешонок приказал мне, как самому протрезвевшему, выдвинуться вперёд и задержать своим докладом начхима учебной части, пока того, «который никогда не пьянеет», другие протрезвевшие курсанты утаскивают в густую, высокую траву у забора «учебки». Поскольку дежурный на КПП по телефону доложил начальнику химической службы части об аварии, совершённой пьяным водителем – начхим, в буквальном смысле, с ходу докопался до меня: «Ты пьян, курсант!?» - «Никак нет!» - «Дыхни -  странно вроде трезвый? Где сержант Лепешонок?» - «Остался в районе КПП!» - «Кто пил вместе с водителем? Сколько курсантов?» - «Не могу знать!» - «Пшёл вон… в расположение своей роты! Доложишь дежурному сержанту, когда прибудешь!»
Официальная версия, которую изложил начальству сержант Лепешонок, звучала так: « Пока курсанты в поте лица грузили машину требующимся в воинской части красителем – курсант Питкин обратился ко мне с просьбой, что по причине болезненного состояния, в связи с расстройством желудка, не может выполнять приказ о погрузке и попросил разрешения удалиться в лесок неподалёку. Я ему разрешил. Кроме того распорядился, чтобы он принял активированный уголь из аптечки автомобиля газ 66 и находился непосредственно в леске, в тени, чтобы к обратному рейсу был по возможности здоров. За время поиска красителя необходимого колера среди глины разноцветных оттенков и дальнейшей его погрузки курсант Питкин сбегал в близлежащий населённый пункт и купил себе водки. Водитель Хмырин, который в это время обслуживал вверенную ему боевую технику, заметил нарушителя воинской дисциплины и вступил с ним в сговор. После загрузки машины я распорядился посадить больного на командирское сиденье, а сам пересел в кузов к остальным курсантам. Вследствие чего я не имел возможности прекратить нарушение воинской дисциплины в виде распития спиртных напитков Питкиным и Хмыриным непосредственно во время движения газ 66. Свою вину признаю, но я не мог выполнить командирские обязанности, поскольку подчинённые мне солдаты действовали обманным путём».
Версия Питкина звучала так: «У меня и на гражданке часто болел живот. Я лечил его водкой с солью!» Правда версия ему не особо помогла. Курсант, а после принятия воинской присяги и солдат  Питкин, часто осваивал в «учебке» искусство золотаря, хотя свои две лычки младшего сержанта по окончании учебной программы  получил и отправился с новым сержантским выпуском в ГСВГ.
Я не могу знать куда подевался «дембель». Возможно свой дембельский аккорд  досидел на гауптвахте, то есть «губе», но назавтра ворота КПП стояли на месте как новые, а «водилу» в части я больше не видел.
Казарму, под чутким руководством «дембелей», мы, смекалистые курсанты, успешно докрасили, за что наши руководители проставились: на каждого «салагу» по литре…пепси-колы. Что ха-ха? Она только что стала продаваться в Советском Союзе. Так, что вполне достойное угощение.
Красных Е.А. 21.О3.2023г.