Девятнадцатый век

Живёшь, открываешь, потребляешь,
мысль догоняешь,
внезапно открывается мир другой,
в котором разве только человек немой,
ты его поздравляешь, с улыбкой обнимаешь,
но тот вообще пустой,
и знания снова передаёт.

У немого было много слов,
говорил оно мало,
времени у того как у часов,
но слушал очень много.

Время его не старило,
всё время он проводил с людьми,
у которых дома не было,
придут, чай нальют,
много друг другу скажут,
один пишет, второй говорит,
по телеку когда нибудь покажут,
я радио недавно изобретал,
но песни тому не сочинял,
сосед читает газету,
и не писал ведь книгу,
подруга не промолчала,
и всё открыто сказала.

Радио, чтобы людей учить,
телевизор для показов,
песни, чтобы мысли учить,
книги чтобы слова выучить,
танцы народные,
оставь при семье,
хочешь ты людей учить,
иди на радио ерунду говорить.

Появилось телевидение,
создалося мнение,
потом в Лондоне все сомнением,
обсуждали мнение.

Вот там и там и везде,
не смотрят вообще людей,
только говорят про зверей,
повадки берут от детей,
в прочем знания для писателей,
поэтов и учителей,
народу это неинтересно,
пусть лучше молитвы читают,
Бога пусть теперь обожают,
раз такие ленивые,
пусть будут тогда обидчивые,
явно не владеют словами,
школу те порицают словами,
потом вырастит примат и скажет,
не умею, не хочу,
не буду и не думаю,
я из приматов что не думаю,
Но Дарвина презираю.

Тут музей подожгли
больше нету знаний,
потом город и подорвали,
чтобы ничего не знали.