Стакан

 Вторую ночь продолжалась необузданная пьянка в большом, старом бригадном вагоне. Ночью, декабрьский мороз пробирался через прохудившиеся, почерневшие доски в полу и невидимыми, холодными пальцами словно заставлял, осоловелых, уже ничего не соображающих от беспрерывной выпивки, работяг, растапливать печь и опять лить в себя разбавленный спирт для согрева.
Работа, из-за сломавшихся одновременно тракторов, встала. Деляны заготовки леса в этот раз, бригадному мастеру Гоше и его работникам, достались тяжелые. До ближайшей деревни и телефонной связи почти сто километров по плохой лесной дороге.
Лес отведенный под заготовку, практически весь рос на склонах гор и распадков. Видавшая виды бригада Гоши, с опытом заготовки древесины больше десятка лет, чертыхалась каждую смену. Вальщики и трактористы - все как один, закаленные и прожженные разными невзгодами и испытаниями. Кто зоной, кто детдомом и войной, кто-то с малых лет воспитанный побоями, бесконечной руганью и попойками родителей и деградирующего окружения. Но даже эти, закостенелые, выносливые люди, через три недели такой работы взвыли. Каждый вечер, бригада все больше проявляла недовольство, люди уставали. Налазясь по крутым склонам с тяжелыми пилами, местами по пояс в снегу, они почём свет материли и начальство, и друг друга, и Гошу, который подписал их на эту работу.
Но дисциплину Гоша в бригаде отладил железобетонную. Наказывал жёстко и жестоко провинившегося работника, два раза не повторял, и порой без лишних слов и объяснений, бил резко и зло, сбитыми как два булыжника, пудовыми кулаками.
Поэтому, ещё несколько дней назад, работа шла. Туго, с матом и надрывом людей и техники, но шла. Пока не упёрлись в кедровый, густой лес. И тут начались необъяснимые поломки, травмы на ровном месте и разная чертовщина. То пилы отказывали, то неожиданно выходил из строя какой-нибудь узел на тракторе, до этого несколько раз проверенный. И самое неприятное, за два дня, несколько серьёзных повреждений у вальщиков. Одного чуть не прибило, выпрямившись, наклоненное и прижатое дерево. От удара бедолага Васька отлетел на несколько метров и повредил рёбра. Второй, Боря-дровосек, (кличку ему такую дали за почти двухметровый рост и странную походку, ходил - как будто ноги на шарнирах переставлял) чудом не отрезал ступню сорвавшейся пилой. Пришлось срочно отправлять обоих на единственном рабочем уазике в деревню. Причём ещё один Васька, бригадный умелец на все руки, когда перебинтовывал ногу Борису, спросил - мол ты как же так? Столько лет с пилой и на ровном месте как новичок!
А Борька-дровосек, морщась от боли, сказал, что как будто показалось что дерево сзади двинулось на него и падает! И последней каплей стало, когда у Сани-тракториста что-то заклинило в управлении и трактор, чуть не задавил молодого вальщика-чекеровщика. Побледневший Саня спрыгнул с заглохшего трактора, трясущимися руками растолкал матюгающуюся, сбежавшуюся толпу, наклонившись под трактор, выдернул испуганного паренька, порвав затянувший в гусеницу ватник.
- "Живой!?" - встряхнул за шкирку. -"Живой бл**ь!!??" - почти в ухо заорал тракторист вальщику Серёге. Тот в ответ промычал что-то нечленораздельное.
Саня оттолкнул его, молча развернулся и вплотную подошел к бригадиру. Все притихли. Зная обоих мужиков, их характер и силу, над бригадой и деляной мерзлый воздух тихо повис. Какое-то время они стояли не шелохнувшись, вперя друг в друга глаза почти в упор, играя скулами и сжав кулаки. Потом Саня-тракторист, не спуская глаз с бригадира, достал сигарету, закурил и уже спокойным тоном, выпустив Гоше струю дыма в лицо, процедил: -" Я баста бугор. Всё, наработался! Херота полная на деляне творится который день-ты чё, бл**ь, не видишь?! Тебе ещё в деревне местные сказали - нечистые места здешние! Духи местные не дают им промышлять, а мы лес сюда валить приехали!!! Ты как хочешь, а я закончил!". Развернувшись спиной ко всем, тракторист спокойным шагом пошел в вагончик. Его никто не окликнул.
Бугор обвёл всю собравшуюся бригаду налитыми кровью глазами.
-«Кто ещё с ним?! Молчите суки?! Да и хрен с вами! Расход!»
Развернулся и пошел вслед за трактористом.
Через несколько часов обратно приехал, увозивший травмированных работяг, старенький уазик. Разбитной, в вечно грязной от мазутов и масла камуфляжной куртке, с заросшей щетиной на припухшем лице, водитель Толян весело хлопнул дверью и заорал –«Встречай братва солярку!»
Открыв багажник, вытащил десятилитровую канистру, прищелкнул языком –«Спиртяга!», с лязгом закрыл дверь и побежал в вагончик.

Тяжелый дух сивушных испарений, лука, потных вещей, табака и солярки висел в тусклом помещении бригадного вагончика.
-«Наливай бл* ещё бугор!» - тракторист Саня изрядно пьяный, осоловевшим взглядом посмотрел через стол на сидевших напротив вальщиков. –«А ты сучонок молодой! Ты ж понимаешь, что я из-за тебя на нары бл**ь уехать опять мог?! Ты откуда такой долб**б?!»
-«Орало прикрой своё чучело!» - бригадир крепкой рукой встряхнул за шкирку Саню тракториста.
-«Бога благодари, что не задавил пацана трактором своим! А ты Толян ещё спирта нам принеси и разбавь!» Гоша, пьяно раскачиваясь, подошел к полке и достал сигареты. Закурил отвернувшись к печке-буржуйке.
-«Чё делать теперь будем бугор?» - Васька, измазанным в крови от перевязки Бори-дровосека рукавом, вытер пот со лба. «Мы тут так ни хера не заработаем!»
-«Ни скули ветеринар хренов! Без тебя тошно!» - бригадир резко выбросил недокуренную сигарету в печь, встал с корточек пошатнувшись, шагнул к столу и грузно опустился на лавку.
Молча разлил, не скупясь, в кружки разбавленный спирт: -«Ладно. Будем как говорится!», мрачно выдохнув, тяжёлыми глотками вылил содержимое мятой алюминиевой кружки в себя и стукнул ею об стол.
Пьянка продолжалась, кто-то уснул, ткнувшись сначала лицом в стол и постепенно, сполз обмякшим телом под него. Кто-то пьяно, с матами, что-то доказывал соседу, который уже вообще от количества выпитого суррогата не воспринимал ничего вокруг, лишь изредка болтая в стороны головой, как бы показывая, что он что-то слушает.
Лишь тракторист Саня молча, глядя на граненый стакан, периодически наполняя и опустошая его, изредка поднимал тяжелый, страшный взгляд на бригадира.
-«А ведь Васька прав!» - в какой-то момент, Саня словно очнулся. –«Мы с тобой бугор тут ни х** не заработаем!» - заплетающимся языком, глухо вытолкнул из себя тракторист.
-«Ты ж нас сюда притащил! Троих за два дня чуть не угробили-покалечили! Те чё бл**ь мало?!
Х*ли ты молчишь?! Ответь бригаде!» - злобно продолжил Саня.
Пьяный гомон, который до этого то стихал, то опять набирал обороты, мгновенно умолк.
Гоша повернул отупелый взгляд на тракториста –«Бабки свои в стакане ищи утырок! Ты бл**ь лучше бы за техникой сука следил, так же как спиртягу со своего стакана хлещешь мудозвон!
Из-за твоего недогляда работа раком встала! На Новый Год шишки кедровые повезём по домам?!» - Гоша стукнул кулаком по хлипкому столу так, что часть посуды с грохотом попадала.
-«Чё?! Ты чё Гошан?! На меня решил косяки свои с этой чёртовой деляной свесить?! Ты чё охренел?!» Саня закипел, выпитое безмерно пойло только подстегивало, ничего уже не соображавшего тракториста.
-«В стакане бабки мои?! А ты мне их заработал сука, чтоб считать?! В стакане! Ты мой стакан не трожь!!!» уже поднявшись тракторист остервенело рванул ворот кофты у шеи. –«У меня это раритет семейный понял?! Трофейный! С закаленного стекла! Ещё бате от деда перешёл!»
Гоша медленно поднялся, мужики начали тянуть обоих успокаивая, бугор лишь начал ещё более наливаться злобой: –«Ты Сашок забыл кто тебя долб***а в бригаду в своё время взял? Ты щас про деньги к чему заикнулся?! Тя обделили заработком сука хоть раз?! Тебе напомнить сколько за тобой косяков с техникой и дисциплиной было? Сколько раз ты из-за запоев со своим стаканом хреновым всю бригаду подставлял?! Ах, ты мразота!» - бригадир накинулся с кулаками на Саню, началась заваруха, другие работяги кинулись с матами разнимать дерущихся.
В какой-то момент это им почти удалось, по нескольку человек повиснув на руках и плечах, уже с разбитыми лицами пьяных тракториста и бригадира. Гоша с трудом отцепив с правой руки молодого вальщика, которого днём чуть не убил тракторист, схватил со стола Санин раритетный стакан: -«Бабки тебе надо?! На тварь!» - швырнув неверной рукой стакан в сторону тракториста, пьяный бригадир немного промахнулся и угодил в трубу печки, в её стальное коленце под потолком. Стакан вдребезги разлетелся.
Повернув уже начавшим заплывать глазом в сторону осколков, Саня как дурной заорал хрипло и скинув, успевших отвлечься работяг, метнулся к столу. На краю, у открытой банки тушенки лежал Васькин охотничий нож. Схватив его, Саня с пол оборота, как будто злобой уже вытеснило лишний хмель, прыгнул к бригадиру.
Все произошло настолько быстро, что даже немного протрезвевшие вальщики, ничего не успели сделать. Нож, через белую от потных разводов, застиранную и штопаную тельняшку, вошёл по самую рукоять в грудь бригадиру. Тот вскрикнув от резкой боли, подмял под себя меньшего ростом тракториста, так обнявшись они упали вместе и перекатились под стол, перевернув с грохотом и треском его и всё, что на нём стояло. Замершие на мгновенье работяги, кинулись снова их разнимать, но подняв крышку стола увидели обоих лежащими без движения.

Морозным утром на деляне стояли следственная ВАЗ Нива, уазик скорой помощи и уазик лесничего. Несколько полицейских курили в стороне с врачом негромко переговариваясь.
-«Не, ты видел Юрич!» - обращался невысокий полицейский, с капитанскими погонами, к врачу –«Ты видел такое?! Честное слово-как у Тарантино сука! Он бригадира ножом, а сам же затылком на осколок дна своего стакана! Ну точно кино!»
-«Мдааа… И ведь подобной чертовщины, уже не первый случай у нас в районе» - врач, в замызганном пуховичке, накинутым поверх белого халата, затянулся, прищурившись, сигаретой.
«И ведь мужики то оба неплохие были, обоих знал ещё с молодости. Да и дружили вроде как они раньше, и работали вместе столько лет!» - заметил старый лесничий, стоявший рядом –«Вот ведь беда какая бывает! И скажи же – глупость какая – стакан! И двух людей прибрал!».
-«Да спирт твоих людей Степан Степаныч прибрал! Спирт, а не стакан!» - хмуро сплюнул крепкий лейтенант средних лет. «Насинячились все до полного безобразия – и вот! Результат! Тракторист ещё голь-перекатная, а у Гоши, бригадира ихнего, трое детей-школьников!»
Постояв еще немного, ожидая когда погрузят тела в карету скорой, лесничий, как будто разговаривая сам собой, отрешенно глядя на узкую дорогу, натоптанную трактором и уходящую в сине-зелёную, дремучую темень утреннего леса –«Да нет… Хошь-верь, хошь-не верь, а это всё эти места с их духами нас останавливают. Не дают природу губить и вот так, значит, людям показывают!»
Полицейские рассмеялись: -«Ну ты Степаныч скоро пням молиться начнешь! Ты из зимовья в деревню почаще выезжай!» продолжали посмеиваться над старым лесничим.
Степаныч сердито плюнул в сторону, отвернулся, и ни с кем не прощаясь сел в свой уазик и поехал в сторону деревни. Оставшиеся полицейские побросали сигареты, и торопливо засобирались за ним, покрикивая на мешкающихся с вещами Гоши и Сани, работяг.
Над лесом собирались тяжелые, снеговые облака. Здесь в горах, казалось, они цепляются за вершины огромных кедров. До наступления Нового Года оставалось несколько дней.