Антоний и Павел Фивейский

Живя как золото в горниле,
Антоний девяностолетний,
Стяжая рай в своей пустыне,
Вершил свой подвиг многолетний.
Хотя и возраст был почтенный,
Согбенным не был и больным,
Как прежде подвигом блаженный
В пример являлся молодым.
Однажды посетила мысль
Пресветлую главу его –
Что старше нету здесь, кажись,
И совершенней никого.
Тогда Господь смиренномудрый
Решил сей помысел отъять,
Открыл, «что есть один премудрый
Отшельник, в коем благодать
Преизобилует во всём.
А лет ему уж сто тринадцать,
И начал в подвиге таком
Тебя он раньше подвизаться.
Два дня пути, в горниле самой
Он в центре этой котловины
Несёт смиренно подвиг славный
Никем не ведомый поныне».
Антоний тут же в путь собрался.
При первых солнечных лучах
Уже в пустыню продвигался
С молитвой слёзною в очах.
Куда он шел, и сам не ведал.
Увидеть ангела спешил,
О коем Бог ему поведал,
Да даст Господь побольше сил.
Два дня он шёл не преставая,
Жарой и холодом томим,
На промысл Божий уповая,
И Духом был в пути водим.
И там немало страхований
Пришлось терпеть, видений странных.
Но смело шёл монах бывалый   
Крестом, молитвой гнал незванных.
То вдруг иппокентавр* пронёсся,
А вот в долине у камней
Явился карлик, шмыгнув носом
Кривым, с рогами у бровей,
Стуча козлиными рогами –
Герой языческих преданий
Во сне являющий кошмары
Давя уснувших, обуянный.
Увидев немощного старца –
В округе, распалённой жаром,
Его весёлых два румянца –
Кошмару стал отец кошмаром.   
В испуге зверь летучим бегом
Мгновенно тут же удалился.
Антоний Господом влеком
В дорогу дальше устремился.

      * иппокентавр то же, что и кентавр –
      Наполовину человек, наполовину конь.

Настала вновь ночи ловитва,
Но старец не привык страшиться -
Согреет в холоде молитва,
Придётся ночи подчиниться.
Остановился близ горы,
Луною ярко освященной,
И там до утренней поры
Парил молитвой окрылённый.
А на рассвете вдруг волчица,
Дыша от жажды тяжело,
Искала у горы напиться,
К подошве подбежав её,
И будто скрылась в никуда.
Увидев, где она сокрылась,
Отправился отец туда -
Ему предчувствие явилось…
 
Пред ним открылся вход в пещеру,
Во внутрь таинник заглянул -
Там тьма, подвластная лишь зверю,
Но всё же раз-другой шагнул,
Остановился, вновь пошел,
На ощупь молча продвигался,
Услышав звук – туда пошёл,
А тот всё громче раздавался
И уходил как будто в даль он,
Увидев свет, прибавил шагу,          
И тут споткнулся вдруг о камень,
Наделал шуму бедолага.
Услышав шум, отшельник Павел
В иной пещере затворился,
В которой жил и Бога славил
И где не раз с бесами бился.

Антоний в двери постучался,
– Отшельник же не отворял.
Пришелец долго ждал, смирялся
И отвориться умолял:
«Ты знаешь, кто я и откуда.
Так долго шёл к тебе, зачем.
Я не уйду, отец, отсюда,
Я не могу уйти ни с чем.

К зверям ты милостив бываешь,
Когда они к тебе идут,
А человека отгоняешь,
Свершившего немалый труд.
Искал тебя я и нашёл –
Толкаю запертые двери,
Зачем ненужной встречу счёл?
Умру я здесь - по крайней мере
Придётся труп мой хоронить».
Настаивал Антоний, веря –
Придётся старцу отворить,
Решимости его поверив.

– «Никто с угрозами не просит,
Когда желает умолить
И со слезами не злословит,
Когда восхочет убедить.
А если двери не открою
Тому, возможно, удивишься,
Уединившись с тишиною,
Когда такое приключится».
 – Так вход открыл с улыбкой Павел,
И оба бросились в объятья.
Господь не зря сие управил -
Они по духу словно братья.
Присев с Антонием, затем
Блаженный Павел произнёс:
«Смотри на мой земной Эдем,
Ведь ты не зря визит нанёс.
Вот тот, кого искал с трудом,
Полуистлевший здесь старик,
Уж поздно быть учеником
Того кто скоро будет гнить.
Но есть терпение в любви,         
Оно всему фундамент.
Как мир теперь живёт, скажи,
И что сим миром правит?
Сюда пришёл во времена
Правления Декия,
Когда восстали силы зла
И эта тирания
Немало погубила душ.
Жестоко отребив лозу,
Христовой церкви римский муж
Соблазнов сотворил стезю.
Тогда я юным был совсем,
Оставшись без родителей.
В деревне тайной я затем
Сокрылся от гонителей.
Тогда же муж моей сестры,
Страдавший сребролюбием,
Решил свершить свои мечты,
Воспользоваться случаем,
Чтоб всё наследство отобрать.
Подробно написал донос:
«Про местность, чтоб меня поймать
И взять, представить на допрос.
Мол – враг египетских богов
И должен быть наказан,
И смерти требуя итог,
Ведь грех уже доказан».               
Молила, плакала сестра
От дела отказаться,
Но муж решился до конца
Во всё в сие ввязаться.
Сестра меня предупредила
О том, что надвигается,
И со слезами попросила
Сбежать подальше, спрятаться.
Ушёл тогда в сию пустыню,
К пещере сей Господь привёл
Явил такую благостыню
И всё, что нужно, здесь нашёл –
Тут пальма старая растёт,
Из листьев делаю одежду,
Немного фиников даёт,
Течёт воды источник свежей».
Пока об этом говорил ,
Вдруг ворон тихо подлетел
И хлеб пред ними положил
И восвояси улетел.
Опять тогда продолжил Павел:
«Примерно шесть десятков лет
Вот так поденно получаю
Укрух в полхлеба на обед.
И вот сегодня при тебе
Явился с хлебом ворон,
А хлеба он принёс вдвойне,
Ведь гость пришёл Антоний.
Христос заботится о всех
Всё слышит, видит, знает,
Всего хватает и на всех
Свой промысл совершает».

Прославив Бога, помолясь,
Присели у ручья они,
Духовным спором вдохновясь.
Вдруг диспут завели –
Стремясь смиренно уступить    
Почётнейшее право
С молитвой хлеб сей преломить,
Друг друга убеждая.
И так до вечера никто
Быть старшим не решался.
Тогда придумали вот что:
Чтоб каждый не смущался –
Взялись за хлеб руками вместе
И каждый потянул к себе.
Хлеб в среднем разломался месте.
И каждый с частью был в руке.
Тогда немного подкрепились,
Запили чистой здесь водой,
Затем всю ночь они трезвились
Молитвой пламенной живой.

С восходом солнца возвратились
Опять к беседе меж собой.
Друг другу ведь не зря явились –
В сем Божий промысл есть такой.
Промолвил Павел: «Брат Антоний
Давно слыхал я о тебе,
Как Духом Божьим утверждённый,
Наставил многих здесь в судьбе.
Господь давно увещевал
Прислать тебя ко мне сюда,
Ведь час исхода мой настал,
Вот-вот грядет моя чреда.
Меня ты должен погребсти,
Чтоб тело стало частью праха,
А душу – Господу вести
К упокоении монаха».

Антоний, это услыхав,
Залился горькими слезами:
«Я только о тебе узнал,
А ты спешишь в святые дали.
Возьми меня тогда с собою,
Чтоб нам вдвоём в загробный путь.
Расставшись с вехою земною
В пределы Горние шагнуть».

«– Тебе, конечно, будет лучше
От уз телесных разрешиться,
Пойти за Агнцем неразлучно,
К чему душой всегда стремился.
Но братья – иноки, монахи
Ещё нуждаются в тебе,
Повремени мечтать о прахе -
Наставник нужен им в борьбе.
Тебе со мной нельзя, Антоний,
Ты должен с братией побыть
И опыт свой приобретённый
Для них спасительный явить.
Тебя хочу же попросить
Вернуться в келию твою,
Прошу заранее простить
За просьбу странную мою
И взять там мантию простую,
Что дал святитель Афанасий,
Чтоб плоть закрыть мою нагую
В последнем сем предсмертном часе».
Поняв, что старцу всё открыто,
Открыто всё до мелочей,
Как будто Бога в Павле видя
В сиянии его очей.
Пора, не время рассуждать,
Часы, минуты сокращались,
Не смел Антоний возражать.
С безмолвным плачем попрощались,
И быстро двинул в путь обратно
Успеть за мантией своей
Доставить Павлу безвозвратно -
Нет этой миссии важней.
Антоний сам уже не молод -
Его условна быстрота
И что года ему позволят,
На столько резвый был тогда.
К тому же знойный жар пустыни
Собьёт любому в членах прыть,
Лишь даром Божьей благостыни
Сумел сие отец свершить.

Его встречали два монаха,
Переживая – где он был?
А он вздохнул: «Я прах из праха,
За зря монахом я прослыл,
В пустыни видел Илию,
Пророка так же Иоанна,
И видел Павла я в раю,
Сейчас вернусь к нему обратно».
Забрав из келии, что нужно
И сразу тут же снова в путь,
Ко сну и пище равнодушно
Не дав себе передохнуть,
Стремился к Павлу всей душою,
Желая старцу послужить.
Осталось всё сие мечтою -
Не смог сие же совершить.
На день второй пути в пустыне
Увидел он святой исход:
Как с сонмом ангелов к вершине
К горе стремился сей восход,
И между сонмами пророков,
Апостолов и всех святых
Премногих светлых душ потоков
Сиял и Павла славный лик.

Тотчас Антоний пал на землю,
Рыдая, плача говорил:
«Тебя я больше не объемлю,
Зачем идти меня просил,
Зачем же узнанный так поздно,
Отходишь скоро от меня.
Твоя душа так медоносна
Должна была вскормить меня.
И без приветствия уходишь,
Не взяв меня учеником»,
И многих слов твердил он прочих,
Посыпав голову песком.

Затем вскочил и побежал,
Земли не чуя под собой,
В пещеру Павла он вбежал,
Чтоб видеть образ свой родной.
Стоял же Павел на коленях
С воздетыми руками к небу,
Но нет тепла в застывших членах,
Одно осталось на потребу.
Он обернул и вынес тело
Под пение псалмов и гимнов.
С молитвой завершить бы дело,
Да миссия невыполнима,
Нет заступа копать могилу,
Земля не рыхлая совсем -
Копать руками не под силу
– Отец печалился о сем.
И тут из внутренней пустыни
Два льва примчались прямо к ним.
Увидев эти животины,
Отец смутился видом сим,
Тогда вознёсся мыслью к Богу
И страх был отнят от него -
Прислал господь их на подмогу,
Чтоб старца схоронить сего.
Махая ласково хвостами,
К стопам усопшего прильнули
И стоном сильным зарычали,
По-своему они всплакнули.
Затем невдалеке они
Вдруг землю стали рыть усердно
И быстро вырыли те львы
Ложбину нужную успешно.
Потом смиренно подбежали
К Антонию блаженному
И руки ласково лизали
И ноги драгоценному.

Антоний их благодарил,
За ухом нежно потрепал.
Затем крестом их осенил,
Рукою жестом указал
Бежать назад в свою пустыню,
А сам на старческих плечах
Принёс, сложил в сию ложбину
С молитвой тело и в слезах
Землёй засыпал, сделал холм,
В молитве пробыл до утра.
Когда же новый день расцвёл,
За всё благодаря Христа,
Решил у Павла осмотреться,
Чтоб что-то взять себе на память
Благословленное наследство
И как Енох* возжаждал чаять…
И вот нашёл – его туника,
Сплетённая его руками,
И благодать сия велика,
Не описать её словами.
Сплетённая из листьев пальмы,
А формой, словно как корзина,
И им была до смерти самой
Как вещь бесценная хранима.
И только в праздники большие
Ее торжественно носил.
Во дни особые такие
О Павле много говорил
Ученикам для пользы дела
О славе подвига простого,
Чтоб укрепляясь этим вера
Во славу прозябалась Бога!

*Библейский пророк Енох просил милоть (мантию)
 на память у пророка Ильи и получил.