Мартовский снег

Я сижу на захламленной кухне,
И курю, одну за одной.
Становится тошно.
Ничем не смываемый ком, сползая вдоль глотки, замирает на уровне рёбер,
Грозясь те расплавить своей новизной.
А я смотрю как снег, забиваясь под тяжесть подошв проходящих,
Скулит.
Так надрывно, не в лад и чудно.
Никто и не спросит, зачем же он глупый —
Себя так хоронит, ведь это смешно.
Зачем же он, сотней причудливых струпьев — и прямо поверх чьих-то сальных паклей?
Зачем же он — сразу и прямо на землю, туда, где никто уж не вспомнит о нём…
Сижу и смотрю, а фонарный свет тусклый,
Сияньем безликим наполнив вихры,
Мне шепчет о самом нелепом поступке —
Свой бег прекращая, всё также светить.
Той яростной вспышкой, и бликом нечайным,
Что вторя следам уж хоронят сей миг.
Той самой прекрасной на свете картинкой —
Смотреть как смеётся мартовский снег.
Над всеми случайными, мимо идущими,
Над фонарным столбом и над взглядом моим.
Над всем этим миром, больным равнодушием.
Над всей этой правдой, что был заклеймён.
Смеётся, ведь что ж ещё делать?
Если не смерть да с улыбкой встречать?
Кончается залпом опять сигарета,
А я всё никак не могу замолчать…