Двенадцать месяцев

ДВЕНАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ

1.

* * *

                И белому, мёртвому царству,
                Бросавшему мысленно в дрожь,
                Я тихо шепчу: «Благодарствуй,
                Ты больше, чем просят, даёшь».
                Б. Пастернак «Иней»


Задувает метель в рукава,
Ледяными цепляется пальцами.
Может ты в самом деле права,
Что в дому у меня постояльцами
Жить остались лишь ветер да снег –
Свой приют отыскавшие странники,
В мой пустынный вселившись ковчег,
Как родня, как друзья, как избранники.

Может быть… Мне и вправду близки
Эти странные игры – кружение
Белых стай и в седые пески
Постепенное преображение
Летаргической, стылой земли
В свете ломком, изменчивом, искристом,
И пруда в слюдяной монолит,
Из которого щепки не выскрести.

От суровых январских забав
На душе жутковато и весело;
Вьюга, дыры свои залатав,
Солнце тюлем опять занавесила,
Чтоб, оставшись одной до поры,
Довершить то, что ей предназначено, –
Завалить городские дворы
Зимней роскошью, Богом оплаченной.

2.

ФЕВРАЛЬ

Вчера живой, сегодня прежней
Красой слепит округи рябь –
Расхристанный сырой валежник,
Сугробов губчатая хлябь.

Тропы запутанная леска
И солнца тусклая блесна
Застряли в пасти перелеска
И розовеют как десна.

Ещё набиты снегом чаны
Оврагов, но тепла душник
Меняет хруст белокочанный
Уже на чавканье квашни.

Пусть белизной простор завален –
Редки, по-девичьи тесны,
Утробы страстные проталин
Полны предчувствием весны!

3.

* * *

Становлюсь язвительным и дерзким
От жестокой давящей тоски.
        Облаков драконьи арабески
        Разрывает ветер на куски.

Мы с тобой не поняли друг друга,
И слова, как выстрелы, сухи.
        Бьётся рыбой мартовская вьюга
        В сети снежно-дождевых стихий.

Умолкаем, расстреляв запасы
Раздражённых и обидных фраз.
        Тарахтит капель свои рассказы,
        Решетя просевший чёрный наст.

Наш раздор – обман, ошибка, небыль,
Колдовство сдающейся зимы.
        Тусклый цвет истерзанного неба
        Будет акварелями размыт!

4.

* * *

Начало апреля. Нежаркий припёк.
В траве воскресающей брызги фиалок.
Соткал вновь весенний живительный ток
Зелёную дымку деревьям в подарок.

А где-то, полнее себя проявив,
Умножил щедроты (на всё Божья воля):
Кораллы упругие вишен и слив,
Фарфоровые канделябры магнолий...

Настала пора предаваться опять
Наивной забаве (уже подзабылась):
На тёплой скамейке блаженно вбирать
Создателя великодушную милость.

5.

IAN ANDERSON "BEST OF JETHRO TULL" TOUR 2016

Вместо задника – скальный массив,
Где раздолье деревьям и мху.
Там стоит, мрачновато-красив,
Мощный замок на самом верху.

Дымный луч – то рубин, то сапфир,
А то золотом вдруг полоснёт.
Скачет с флейтой шотландский сатир
На подмостках богемских широт.

Став немного пузат и сутул,
Он по-прежнему, без дураков
Вызывает восторженный гул
Понимающих рок знатоков.

... Звук рассеялся, отгрохотал.
Пару дней - и закончится май.
Благодарствуй, крутой "Jethro Tull"!
Поживём ещё...
"Too Young To Die!"

6.

ИЮНЬ

Разнотравье, пестролесье,
Звон стрекоз, полёвок писк.
В синеве (хоть ей залейся!)
Коршун чёрточкой повис.

Я лежу, раскинув руки,
Точно также недвижим,
О его полётном трюке
Думаю в цветущей ржи.

Если шелохнусь, то рядом
Полю заплетут косу
Белозадые снаряды
Перепуганных косуль.

7.

* * *

Я вернулся домой с похорон
Небывалого, щедрого лета
Под стеклянный, надтреснутый звон
Вдруг застывшего, ломкого света,

Под стрекочущий шорох лугов,
Золотых от июльского зноя,
И под галечный хруст берегов,
Наклонённых как верх аналоя.

Я вернулся в привычный свой скит,
Где зимы бесконечна аскеза,
Где молчанье надёжно хранит
Самодельных засовов железо.

Вновь свершая суровый обряд,
Я, быть может, и вылечу душу,
Киммерийский весь выдавлю яд,
Но, клянусь, уговор не нарушу:

По ночам, сквозь дремотный туман
Продираться, увидеть желая
Нашу встречу, как чёрный тюльпан
В цветниках баснословного рая.

8.

ОТРАЖЕНИЕ

                Моей жене

Август. Солнечно и тихо.
По-над озером покой.
Унялась кругом шумиха
Жаб, объевшихся мошкой.

Смолкли горихвосток толки.
Шмель уселся на корму.
Воткнуты стрекоз иголки
В трав прибрежных бахрому.

Это вдруг усердный кто-то
Рукоделье отложил,
Чтобы дать свою работу
Оценить глазам чужим.

Шитые стежком коротким
Вижу, сам не шевелясь:
Облачко, весло, край лодки,
Лапку и крыло шмеля.

Свет неизъяснимый льётся
С каждой части полотна,
Словно под картиной солнце
Вместо глинистого дна.

Чуду твоему и власти
Отдаюсь. А вот ответ:
Я не знаю, кто ты, Мастер,
Но искусней точно нет.

9.

ПАРК ДРУЖБЫ. СЕНТЯБРЬ.

Палитра кленовой аллеи
Шафранно-багряно-пурпурна.
Сменяются мысли сумбурно,
Становится чуть веселее
От ладных утиных флотилий
В сусальной затейливой зыби
Прудов, где лишь призраки рыбьи
Живут. Или тоже уплыли,
Как мысли мои, тили-тили...

10.

СИМХАТ ТОРА

От хоральной синагоги
По асфальтовой горе
Мы бредём путём пологим
Тихой ночью в октябре.

Перед ним стена, порог ли –
Лунный луч, как каллиграф,
Всюду ставит иероглиф,
В лужах пачкая рукав.

Тень из тушечницы ночи
Кистью ловко подхватив,
Переводит в сучьев росчерк,
В дуг троллейбусных извив,

В пятна падающих листьев,
В соты кованых оград…
Без расчётливой корысти,
Отрешённо, наугад

Путешествует во мраке,
Сам себе собой светя,
И выписывает знаки
Вечной книги бытия.

И мы тоже попадаем
В этих странствий письмена
И в гигантов вырастаем,
Как в деревья – семена.

Семена те дали всходы
Приснопамятной порой,
Вдруг забытые на годы
Чувств изменчивой игрой.

Милосердная природа
Вновь одаривает нас:
Раньше радовались всходам,
Золотым плодам – сейчас.

11.

* * *

Скоро снег. Ноябрь. Гулко
Бьётся сердце в такт шагам.
Ранним вечером прогулка,
Может, нужной станет нам.

В ряд стволы построив строго,
Счистив с веток листьев сор,
Охраняет нам дорогу
Яблонь стриженных эскорт.

Предсказать, пройдём аллею
С разговором или без,
Не берусь. Другое – смею:
Мне смотреть не надоест,

Как горит на нежной мочке
В миг откинутых волос
Металлическая точка
Ровным светом дальних звёзд.

12.

СТАРЫЙ ГОРОД

Со стены, кольцом охранным
Здесь поставленной давно,
Наблюдать за ним так странно,
Будто зрителю в кино.

В центре – ратуша, костёлы
И дворцы… Глаза влечёт
Кровель стрельчатых весёлый
Черепичный пересчёт.

Разных титулов и званий,
Как ваганты под хмельком,
Накренившись, сотни зданий
Тесным сгрудились гуртом.

Предрождественским базаром
Площадь главная полна,
Ароматным веет паром
От горячего вина.

Пестрота, неразбериха
Лиц, нарядов, языков –
Так искусная портниха
Платье шьёт из лоскутков.

Чуть сквозит из дымоходов
Сытным запахом угля;
Королей и бутербродов
Спит довольная земля.

День короткий на излёте,
Ночь спускается сюда,
И горит в окне напротив
Вифлеемская звезда.