Романтика авт. Д. Байрон

Романтика - родительница грёз златых!
О, королева радостей из детства,
Которая влекла нас в танце молодых,
Как шлейф детей - к познанию лишь средство.
Прочь заклинания!  Не связан больше с ней.
Я разрываю юности оковы,
Оставлю тропы всех мистических путей,
Что были мне, как Истины основы.

И всё же трудно мне отставить прочь мечты,
Влекущих вдаль доверчивую душу,
Где нимфу каждую богиней мнишь в них ты,
Что блеском глаз вам волю всю иссушит.
Фантазия – владетельница разных грёз
Оттенков чудных, сказочно прекрасных,
Где  девы кажутся  все там прекрасней роз,
Улыбки женщин искренни, опасны.

Что, кроме имени, владеем мы в тебе,
Какие облака к нам вниз нисходят,
Сильфиду в каждой даме не найти нигде,
Пилада(*!)  в каждом друге, кто находят?
Немедленно покинь мечтания чертог
Среди толпы каких-то глупых эльфов,
Все  лживы женщины,  печален сей итог,
Но и друзья напоминают…  грифов.

Признаюсь со стыдом – влияла на меня….
Прозрел. Твоё правление исчезло,
Твои желания теперь мне западня,
Не воспарю, взмахнув волшебным жезлом.
Дурак влюблённый! Жертва  женских хитрых глаз….
Подумать только было это правдой –
Внимал я вздоху у распутницы не раз
И таял пред слезинкой её каждой.

Романтика! Отвратен  в чувствах мне обман,
Прочь от двора блестящего скорее,
Жеманство не по мне, характером  воздан,
Больной чувствительности там не сею.
И слёзы глупые я не смогут излить
От мук любых, но ты там исключенье,
Лишь горе истинное не отвратить
Не спрятать к лжи простое отвращенье.

Всех тех зову к себе, сочувствием кто полн,
Чьи мысли были ране сорняками,
Принять  всегда того, кто средь штормов и волн
На битву  ринется, а, может, и погибнет с вами.
Тогда зови сюда лесной волшебный хор
Оплакивать  ушедшего героя,
Пылавшего огнём, что помним до сих пор,
Он не склонился, смерть принявши стоя.

Вы – нимфы добрые, потоки ваших слёз
Текут  из глаз свободно, дай лишь повод ей:
Воображаемые страхи не всерьёз,
Поступков  пламя и безумие страстей
Скажи: а будешь ли оплакивать меня
Изгнанника  твоей блестящей свиты….
О, юный бард, возможно, на исходе дня
Ты скажешь: две слезы тобой пролиты.

Прощай любимая! Вот расставанья час,
Судьбы неумолимо  назначенье
И в поле зрения появится для нас
Залив, в котором нам успокоенье.
Чернеющее озеро, в  нём жизни мгла,
Штормами сотрясаемо угрюмыми,
Где я и  ты – нежнейшая любовь моя,
Исчезнем вместе в водах невесомыми.

*1 - в греческой мифологии Пилад — сын царя Строфия Фокийского и Анаксибийского. В основном он известен своей дружбой со своим двоюродным братом Орестом, сыном Агамемнона.

Parent of golden dreams, Romance!
Auspicious Queen of childish joys,
Who lead'st along, in airy dance,
Thy votive train of girls and boys;
At length, in spells no longer bound,
I break the fetters of my youth;
No more I tread thy mystic round,
But leave thy realms for those of Truth.

And yet 'tis hard to quit the dreams
Which haunt the unsuspicious soul,
Where every nymph a goddess seems,
Whose eyes through rays immortal roll;
While Fancy holds her boundless reign,
And all assume a varied hue;
When Virgins seem no longer vain,
And even Woman's smiles are true.

And must we own thee, but a name,
And from thy hall of clouds descend?
Nor find a Sylph in every dame,
A Pylades in every friend?
But leave, at once, thy realms of air i
To mingling bands of fairy elves;
Confess that woman's false as fair,
And friends have feeling for---themselves?

With shame, I own, I've felt thy sway;
Repentant, now thy reign is o'er;
No more thy precepts I obey,
No more on fancied pinions soar;
Fond fool! to love a sparkling eye,
And think that eye to truth was dear;
To trust a passing wanton's sigh,
And melt beneath a wanton's tear!

Romance! disgusted with deceit,
Far from thy motley court I fly,
Where Affectation holds her seat,
And sickly Sensibility;
Whose silly tears can never flow
For any pangs excepting thine;
Who turns aside from real woe,
To steep in dew thy gaudy shrine.

Now join with sable Sympathy,
With cypress crown'd, array'd in weeds,
Who heaves with thee her simple sigh,
Whose breast for every bosom bleeds;
And call thy sylvan female choir,
To mourn a Swain for ever gone,
Who once could glow with equal fire,
But bends not now before thy throne.

Ye genial Nymphs, whose ready tears
On all occasions swiftly flow;
Whose bosoms heave with fancied fears,
With fancied flames and phrenzy glow
Say, will you mourn my absent name,
Apostate from your gentle train
An infant Bard, at least, may claim
From you a sympathetic strain.

Adieu, fond race! a long adieu!
The hour of fate is hovering nigh;
E'en now the gulf appears in view,
Where unlamented you must lie:
Oblivion's blackening lake is seen,
Convuls'd by gales you cannot weather,
Where you, and eke your gentle queen,
Alas! must perish altogether.