8. В соснах и дачах, в брани вороньей...

***
               
В соснах и дачах, в брани вороньей
бедам назначено раствориться;
даром, что хвори — пирог многослойный
с огненным перцем и хреном с горчицей.

Снег лезет в форточку белой лисою,
комнатный дух — дорогая пожива.
Я в одеяло укутаюсь с носом...
Жизнь как-то бедно пошита и криво.

Над переделкинским сумрачным кровом
время течет так легко и тревожно...
Только есть губы, и веки, и брови —
той, что уснула напротив, на ложе;

плечи, дыханье. Наверно, ты ангел?
Крылья запутались в одеяле...
В табеле числилась кем ты по рангу?
Там, в облаках, как тебя называли?

Скоро проснешься и руку протянешь,
теплой улыбкой спросонья согреешь.
Как же с тобой мы не встретились раньше —
солнечным днем, ясным, ветреным, вешним?

Если бы встретились — не узнала:
днем тем весенним была ты девчонкой,
буквы учила и в куклы играла...
Нынче в тебе все так ярко и тонко!

А коли выпало мне тебя встретить,
нежным порывом, лавиною шумной
жизнь, что осталась на белом мне свете,
ты перекрой, перешей, передумай.

2001 г., Переделкино.