Закрыть гештальт

                .


     Задумчиво глядя в окно на проплывающий мимо пейзаж — берёзки, ёлки в снежных шапках, освещённые полуденным февральским солнцем, синее небо в кучевых облаках — под мерный перестук колёс набирающей ход электрички Марьяна раздумывала, что нужно будет купить больной матери, к которой она сейчас и ехала в город своего детства и юности. 
    В вагоне было жарко, и она расстегнула пуховик и, сняв собственноручно связанную крупной  вязкой шапочку, взъерошила короткие волосы. Под валенками с затейливой вышивкой тающий снег превращался в лужицу.

     Электричка заскрипела тормозами и остановилась у очередной платформы, и ей вспомнился  недавний сон, в котором она, выходя из электрички, увидела на платформе свою институтскую подругу в длинной енотовой шубе. Она  узнала её по волосам, пушистым, редкого апельсинового цвета. Они радостно  обнялись, обменялись парой фраз, и подруга, подобрав полы шубы, заскочила в закрывающиеся двери вагона и уехала.
     Сон был таким реалистичным и ярким —  Марьяна явственно ощущала под пальцами мягкий шелковистый мех шубы и видела рыжие волосы своей подруги — что,  проснувшись, она его хорошо запомнила и подумала: к чему был этот сон?
     Марьяна была человеком здравомыслящим и практичным, но любила иногда поразгадывать подсказки судьбы. А этот сон как раз таким и был,  из разряда подсказок — вещим.

     В этом сне она видела однокурсницу, которая недавно написала Марьяне в Одноклассниках. И хотя Марьяна сама ни с кем не переписывалась, не созванивалась, однокурснице она ответила. Они обменялись новостями, кое-какими воспоминаниями и теперь изредка озадачивали друг друга вопросом: как дела?
    Марьяна  не любила воспоминаний — зачем  ворошить прошлое? Люди меняются, у каждого своя жизнь и, если судьба развела в разные стороны, разорвав старые связи и знакомства, то так тому и быть. Она не понимала, что за радость в ежегодных встречах одноклассников-однокурсников — смотреть, как они толстеют, лысеют, стареют? Пусть уж лучше они остаются в памяти молодыми.
    Жизнь, считала Марьяна, как раскрытая книга — прочитал страницу, переверни и читай дальше, а возвращаться назад нужно только в психотерапевтических целях — найти причину того, что происходит, не устраивает или тревожит в настоящий момент, на данной странице. Потому что мы сами и пишем, и читаем эту книгу жизни, и имеем возможность иногда изменить сюжет, чтобы избежать повторения ошибок.
 
    Сойдя с электрички на нужной станции, она села в автобус до города.
    Последние месяцы ей часто приходилось приезжать в этот город навещать мать, а раньше бывала здесь очень редко. Она не ездила на встречи одноклассников, не поддерживала связи со школьными подругами, да и с матерью отношения не сложились.
    Вот и не заметила, как изменился, вырос и благоустроился этот небольшой подмосковный городок на берегу обмелевшей речки.
    А теперь вот, земную жизнь пройдя до половины, по воле судьбы блуждая по улицам и переулкам родного когда-то города, она узнавала и не узнавала его, сравнивала как было и как стало.
    Выходить из автобуса ей надо было на остановке возле церкви. Церковь старая, но отремонтированная, в её строительстве, как рассказывала Марьяне её тётка, принимал участие прадед Марьяны. В ней же она крестила своего маленького сына, крёстной была лучшая школьная подруга Алька, которую она уже давно не видела.
     А Марьяна была крёстной её сына, которого Алька родила, едва закончив школу и выскочив замуж за одноклассника. Подруга вообще была любвеобильна, сострадательна и готова была, как говорят, для друга отдать последнюю рубаху. У неё были удивительно тёплые серо-голубые глаза и тихий, всегда спокойный слабый голос (наверное, поэтому она его никогда ни на кого не повышала).
     Потом Марьяна переехала в другой город, и пути их разошлись.

     Вот и остановка. Двери автобуса открываются, впуская внутрь морозный воздух, и Марьяна на освещенной солнцем остановке видит даму в длинной, в пол,  енотовой шикарной шубе и меховой шапке, надетой поверх белой шали. Ну просто барыня! Разве такие ездят на автобусах?
     Марьяна, придерживаясь за поручень, выходит из автобуса и вдруг слышит негромкмй голос:
 — Марьяна, это ты?
 Поправив очки, присмотрелась к барыне в шубе,  взглянула в серо-голубые глаза —  боже мой, это же Алька!
 — Ты совсем не изменилась, всё такая же миниатюрная, — улыбаясь, произнесла барыня Алька.
 — А тебя и не узнать, раздобрела и солидная такая стала, — удивленно воскликнула Марьяна.
Они обнялись, и, подобрав полы великолепной шубы, мех которой под солнечными лучами казался золотисто-рыжим, Алька поднялась в автобус.
    Едва они успели обменяться телефонами, как дверцы захлопнулись и автобус тронулся.   
    Ошеломлённая неожиданной встречей Марьяна медленно шла мимо церкви. Золотой крест ослепительно сверкал на голубом фоне неба. Из раскрытых дверей храма выходили люди.
    Она тогда и подумать не могла, что Алька как раз и возвращалась из церкви после причастия…

    Позже, созвонившись, Марьяна не удержалась и приехала к Альке в гости, хотя и не рассчитывала на возобновление дружбы. Ведь дружба ко многому обязывает. Дружба — это привязанность, крепкая связь, поэтому расставаться или терять друзей бывает больно. И чем меньше привязанностей у человека, тем он свободней во всех смыслах этого слова.
    Но не случайно же судьба устраивает нам случайные, на первый взгляд, встречи.
Ведь случай — это схождение лучей в одной точке, лучей вероятностных событий.

    Марьяна вошла в маленькую кухню небольшой квартиры, отмытую до стерильности, и сразу вспомнила, что подруга работала медсестрой.
    Причём сразу после школы она  окончила пищевой институт, но, не найдя себя в мясо-молочной сфере, решила поступить в медучилище. И то, что ей, человеку с высшим образованием, придётся сидеть за партой с пятнадцатилетними девочками, её нисколько не смутило. Своё желание она аргументировала так: «Мне уже тридцать лет, а я ещё не нашла себя. Вы знаете, каково это, чувствовать себя никому не нужной? Хочу лечить людей».
    И лечила как могла, и ухаживала за больными. И душа её ликовала, когда больные выздоравливали.

    Алька первым делом пригласила подругу отобедать и ловко открыла бутылку красного вина.
Марьяна, равнодушная к спиртному, лишь пригубила рюмку за встречу. Но Алька рюмка за рюмкой очень быстро опустошила две бутылки.
— Пока муж не видит, — пояснила она.
    А муж её, которого верующая жена сумела привести к вере, как воцерковился, нашёл в себе силу воли отказаться от пагубной привычки и искушений Зелёного змия. Но, как известно, женщин Зелёный змий держит крепче. И Алька под предлогом встречи с подругой уговорила мужа прикупить красного винца. Муж ни в чём ей отказать не мог, хотя, приехав на обед, сразу понял, кто сколько пригубил.

    Подруга рассказала, что из дома они вдвоём никогда никуда не выходили. Всегда кто-то должен был оставаться дома. Даже на причастие в церковь ездили по очереди. Ездили они в небольшой храм в дальней деревне наставляться к старцу-прозорливцу. А когда душа старца покинула бренное тело, стали посещать его могилку и оставлять там поминальные записки. А причащаться Святых Даров теперь ездят в ту самую церковь, около которой и встретились Марьяна и Алька.
    Марьяна поинтересовалась, почему же они не выходят из квартиры вместе.
Оказалось, у них за стеной живут очень странные соседи. Когда они слышат, что в Алькиной квартире никого нет, то каким-то образом пробираются туда и разбрасывают, переставляют вещи, как-будто что-то разыскивают. Словно  бы в их квартире спрятали когда-то клад, а теперь они при удобном случае ищут его. Алька уже и с соседями разговаривала, и старцу своему жаловалась и совета спрашивала, и в полицию обращалась — но воз и ныне там.
— Терпите, испытание вам Бог даёт, — сказал им смиренный старец. Вот они и терпят. А куда деваться-то?
    Марьяна, выслушав эту историю, недоверчиво посмотрела в хмельные глаза подруги и подумала, что всё это бред, морок, наведённый Зелёным змием. Трудно в такое поверить. Но и не верить подруге причин не было — ни буйной фантазией, ни маразмом подруга не страдала.

    Из кухни они перешли в комнату, все стены которой были увешаны иконами и образами. И была среди них фотография Алькиного деда по матери, недавно отошедшей в мир иной. Дед Альки был священником, репрессирован и расстрелян в 1937 году, и стараниями молодого священника, служившего теперь в том же отреставрированном храме, был причислен к лику святых мучеников за веру. И это ещё больше укрепляло Альку в вере.
    А по ночам к Альке в полусне приходят души умерших и просят молиться за них. И она молится об их упокоении, никому не отказывает.
 — Разные души приходят, — говорит Алька,  — и матушка моя, Царствие ей Небесное, приходила, молитв просила.
    Вспомнили и про матушку Марьяны, и Алька призналась: как-то встретились они, и мать Марьяны упрекнула её —  что ж ты, мол, когда дружили, ходила к нам, ела, пила и на ночь, бывало, оставалась, а теперь и не вспоминаешь подругу, не помогаешь ей.
    Алька почувствовала себя неблагодарной, и с тех пор совесть не даёт ей покоя. Она молится о подруге и её детках каждый день.
— Да что ты, я тебе благодарна за всё, что ты для меня сделала в трудные для меня дни, когда я не знала как жить, и никого со мной рядом, кроме тебя, не было, даже матери, за бескорыстную твою поддержку и сочувствие.  Какие могут быть обиды! — успокоила её Марьяна.— Просто мать моя свою вину перед дочерью переложила на твои плечи. Ведь всегда проще найти виноватого, чем винить себя.
     Алькины глаза прояснились и засветились любовью: словно камень с плеч сбросила.Наверное, ей важно было услышать эти слова, чтоб не чувствовать себя виноватой и неблагодарной. Бог-то, конечно, простит, как прощают своих детей добрые родители, но саму себя простить бывает трудно. Не оправдывать, а именно простить и отпустить, тогда и других простить будет легче.

    Марьяна встала с дивана и подошла к иконам. Перед иконами в углу комнаты оплывала зажжённая восковая свеча, освещая святые лики. Марьяна рассматривала  иконы, переводя взгляд с одной на другую, и вдруг на небольшой иконе Христа Спасителя она увидела застывшие капли стекающей мирры. Икона мироточила! Невероятно!
    Не то чтобы Марьяна не знала, что такое мироточение — за свою жизнь в духовных поисках она встречала немало мироточащих икон и в храмах, и в домах простых верующих: в доме одной духовной сестры мироточили все иконы и благоухали искусственные цветы, пропитанные миром, — но в квартире своей школьной подруги она такого не ожидала.
    Перед мироточением её ум всегда останавливался и замолкал, не веря глазам, не зная, как реагировать. Умонепостижимое явление, поскольку никто из учёных мужей объяснить его ещё не смог. Марьяна не могла понять, почему плачут иконы? Это слёзы радости или слёзы печали? Может быть, это целительный бальзам для страждущих? Почему с этой иконы в квартире её подруги истекает миро? Святая её подруга или грешница? Да, впрочем, какая разница — разве святые ни разу в своей жизни не согрешили, не ошиблись? Разве грешница не может стать святой? Ведь сказано же, «что ни делаешь, делай с любовью». А душа у Альки добрая, любящая и щедрая.

    Вернувшись домой, Марьяна вспомнила свой сон. Она написала однокурснице в «Одноклассниках», что видела её во сне в шикарной шубе, а потом точно в такой же шубе встретила свою школьную подругу.
— Вещий сон! — ответила однокурсница.
    А Марьяна, всё еще удивляясь неслучайной случайности встречи, долго раздумывала, для чего и кому эта встреча была нужна. Что за поворот судьбы? Ведь потом она несколько раз пыталась дозвониться подруге, но та не отвечала. То ли спала после «причащения» кагором своего зелёного искусителя, то ли молилась за всех страждущих и обиженных и клала за них поклоны перед мироточащей иконой. Её святая грешная Алька.

    Значит, надо  просто перевернуть страницу или, как сказал бы психолог, закрыть гештальт.