Вешние ДедЫ

Вешние ДедЫ, какой тоскою
Вдруг сжимает сердце всякий раз!
И привычно, строчка за строкою,
Мысли собираются в рассказ.

Так, внимая знакам не случайным,
Узнавая новую себя,
Открываю я за тайной тайну,
То смеясь от счастья, то скорбя.

Сколько их, оборванных, забытых…
Ах, не упустить бы ни одной
Ниточки, что Родом перевиты
В полотне Руси моей родной.



***
            Моему прапрадеду
            Григорию Галактионовичу Александрову.

Пахнут черёмухой волны и морем.
Солнца встречая сияющий щит,
С удочкой утром псаломщик Григорий
У Александрова храма сидит.

С самой зари заливаются птицы,
Час этот добрый проспать просто жаль.
Как хорошо здесь безмолвно молиться,
Глядя задумчиво в синюю даль.

Всё ещё тихо, и ладно, и свято:
Храм белокаменный, старенький дом.
(Вышлют за веру его в тридцать пятом,
К предкам отправится - в сорок втором,

Страшном, блокадном, лишающим силы,
В самый жестокий для Города час,
Сгинув в объятиях братской могилы)…
Всё это будет потом. А сейчас -

Пахнет черёмухой терпкой и морем,
Солнце играет в речном серебре,
Там, где Нева к изумрудной Ижоре
Льнёт рукавом, как к любимой сестре.



***

Сны врываются в явь, словно призраки прошлых времён,
Жаждут плоть обрести хоть на время в озвученном слове.
Я на бранных полях собираю обрывки знамён
Чтоб на миг воскресить тень минувшего в солнечной нови.

И не знаю, как быть. Пожелтевшей бумагой шурша,
Ходят странников духи меж строчек. Поблёкли чернила,
Распыляется прахом по ветру живая душа,
Но в словах с каждым днём прибывает могучая сила.

Как бы ни было там, накануне великих побед
Снится мне тот же сон: на лугу солнца яркие блики,
Дальний лес за шоссе. А живой и смеющийся дед
Мне в ладонь отсыпает душистой лесной земляники.

В самом малом порою великая кроется суть,
И великое знанье! И, верьте мне или не верьте,
За гранитной плитой будет новый сияющий путь,
Есть любовь после сечи, и вечная жизнь после смерти.

(2013)


***

Был у дедушки брат Константин. Балагур и поэт.
Так никто не умел песни петь и задорно шутить.
Взгляд смеющихся глаз – утешенье моих ранних лет.
Я любила его так, как в детстве лишь можно любить.

Морячок, морячок, сколько весят твои ордена?
Помню, китель звенел (ты в семнадцать ушёл на войну).
А потом, и потерь, и геройства изведав сполна,
Строил сам корабли, из руин поднимая страну.

Жаль, меж добрых людей часто распря змеёй проползёт,
И разрушится мир, где им было легко и светло.
Твой последний звонок… Я не помню, какой же был год?..
До сих пор от стыда душат слёзы, дышать тяжело.

Эти бабские дрязги – метлою б из дома, как сор,
Из-за вздорной старухи… (прости, ведь её ты любил),
Две семьи разругались. И больно душе до сих пор.
Только молча стою над рядами родимых могил.

Вспоминаю тебя, дорогой мой двоюродный дед.
Не хватило уменья – отдать хоть крупицу тепла.
Не осталось стихов. Но я помню, что ты был – поэт!
И прости мне, что это наследство сберечь не смогла.