Софья, Сартр, сарацины

Снова заперлись они на мансарде,
сарацины уплетают сардины,
это злит красавицу Софью,
ведь она погружается в Сартра.
Перед ней горячие сардельки.
- Что же выбрать?- думает Софья,
сардины, сардельки или Сартра?

Этажом ниже Сара-соседка
снова жарит свою сарданеллу
да ещё танцует сарабанду.

Кто-то крутит старую пластинку
Ах, Самара-городок, беспокойная я.
- Может, мне в Самару уехать?
А то есть еще Сывтывкар,
там не будет Сартра и сарделек,
сарацины там не застрекочут,
как какая-нибудь саранча.
Вот стрелу бы выпустить и точка.

Боже! Пахнет пригоревшим маслом,
все у Сары опять пошло насмарку,
выброси проклятую рыбу!
Бедная, среда тебя заела,
оттого и пляшешь сарабанду.

И пространство сжимается до точки.
Софья падает, но только не в Самару -
прямиком в сады Семирамиды.

Ароматы хвои заглушили
запах пригоревшей сарданеллы,
совы ухнули и замолчали,
гаснут светляки, стихают звуки,
на востоке небо побелело.
Софья слышит (или показалось?)
голос саксофона, тихо-тихо
разомкнув ресницы, осмотрелась.
Видит опустевшую мансарду,
на столе заложенную книгу
и с трудом читает - Кьеркегор.
Имя любопытно, но опасно,
а ведь раньше, кажется, был Сартр.
Пусть опасно, все же прочитаю
"Дневник обольстителя":

Мир, в котором мы живем, вмещает в себя еще другой мир, далекий и туманный, находящийся с первым в таком же соотношении, в каком находится с обыкновенной сценической обстановкой — волшебной, изображаемой иногда в театре среди этой обыкновенной, и отделенной от нее тонким облаком флера. Сквозь флер, как сквозь туман, виднеется словно бы другой мир, воздушный, эфирный, иного качества и состава, нежели действительный. Многие люди, живущие материально в действительном мире, принадлежат, в сущности, не этому миру, а тому, другому. Причиной подобного исчезновения человеческой личности в мире действительности может быть как избыток жизненных сил, так и известная болезненность натуры.