Странничество

Когда пришло время задуматься о будущей профессии, я не находил в сердце ясного ответа к вопросам на эту волнующую тему, звучавшую  всё чаще в моих немузыкальных ушах.
И семьянином я себя не представлял. Перспектива - дом, работа, машина, зарплата, дети, карьера, пенсия казалась мне скучной и даже страшной. От лени и безалаберности это было или от промысла Божия - сказать трудно. Хотя, несомненно, Господь видит наши недостатки и обращает их на службу достоинствам, также и злобных бесов против их воли направляет служить  людям, переплавляя нас  искушениями в золотых и святых.
Ну кем же мне стать?
Военным, как дедушка? Нет.
Тренером, как папа? Нет.
Искусствоведом, как мама? Нет.
Музыкантом, как сестра? Нет.
Агрономом, как бабушка? Нет.
Космонавтом,  как Гагарин ? Нет.
Разведчиком, как Штирлиц? Нет.
Писателем, как Достоевский? Да. Если бы! Охоча жаба до орехов, но зубов нет. Нет.
Артистом, как  Даль. Немного да.
Но нет. Альпинистом, как Букреев. Капельку да. Но нет.
Не моё - и это, и это, и то, и то, и даже вон то.
Чем бы я хотел заниматься в жизни? Ходить, ездить везде, любоваться природой, любоваться настоящими людьми, общаться с ними, немного на земле работать, но так мимоходом, стихи сочинять, но так, между делом. А между каким делом? Я  не знал.
А жениться ли? Ну не так, чтобы совсем - с квартирным вопросом, покупкой шубы, сценами ревности, требованием зарплаты, ссорами с тёщей, выпивками с тестем, стиранием пелёнок, угрозами абортов, годами перед телевизором, а как-то более воздушно, платонически, целомудренно, страннически, с письмами и многолетней разлукой, приключениями, молитвами и общим великим делом. А каким великим делом? Я не знал. И поэтому  отмалчивался или отшучивался на докучливый вопрос о профессии. Бабушка пугала меня, что если буду плохо учиться, то моим занятием в жизни будет:
бери больше, кидай дальше,
отдыхай пока летит.
Это меня тоже пугало, но не настолько, чтобы начать хорошо учиться. Прости меня, бабушка.
Простите меня, читатели.
Я любил литературу и историю, поэтому мне предложили пойти учиться на журналиста. Это не было попаданием в десятку моих мечтаний, но всё же в поля мишени. Ведь журналисты и странствуют, и с интересными людьми общаются. Неожиданно для себя и для всех я поступил на факультет журналистики сразу после окончания школы.
Сотрудничал в газете самую малость перед учёбой.
С четвертого курса убежал из журналистики в священство и монашество. Прошло с тех пор много времени, я очень люблю своё иеромонашеское, приходское, преподавательское дело, хотя трудно оно получается у меня. Но самыми светлыми эпизодами моей жизни были короткие дни странничества.
Теперь я могу сформулировать - кем хотел бы быть.  Странником!
И в церковном календаре мне ближе всего блаженные.
Слишком дерзко и неразумно желать всецело подражать жизни святых скитальцев и юродивых. Поэтому моя любовь к образу жизни бездомных, отверженных, гонимых, презираемых, нищих, голодных Христа ради ограничивается восхищением их подвигами.
А также редкими, непродолжительными  хождениями в одиночку по горам и улицам  с отключенным телефоном.
Но мне иногда кажется, что когда-нибудь обстоятельства подтолкнут меня к более основательному странничеству.
Расскажу одну незамысловатую историю. Шла вторая половина тяжких девяностых годов. Во время моей поездки на сессию в Сергиев Посад  лаврский старец архимандрит Наум неожиданно предложил мне искать в Алмаатинской области пещерку, чтобы уходить туда временами для молитвы и размышлений. Я, буквально, воспламенился этой идеей.
И  стал её осуществлять.
В километрах десяти от города Капчагай, ограждаемого молитвами Блаженной Ксении Петербургской, небесной покровительницы  храма, где я тогда служил, есть большая река Или, ограждённая живописными скальными каньонами, обрамляющими её мощные струи на протяжении тридцати километров. Зрелище завораживающее - ты идёшь по ровной степи, вдруг дорога резко уходит вниз на глубину около 300 метров и ты оказываешься, как бы, в горах, но и на берегу широкой(от 80 до 150 м) полноводной реки. Эта скально-речная сказка длинна и разнообразна. В каньонах немало боковых ответвлений. Между каменными кряжами  есть поляны  покрытые кустами  шиповника, саксаула, можжевельника, таволожки. Кое-где виднеются низкорослые деревья. У воды много камыша. Много и степных трав, колючек, цветов, превращающих весною красновато-сероватые скалы и жёлтовато-коричневатые холмы
в неописуемые ковровые дорожки. Места эти очень безлюдны. Бегают ящерки, шуршат ёжики, ползут черепехи, скачут зайчики, прячутся лисы. Редкие рыбаки и охотники приходят  к реке в определённое время года. Можно встретить пастухов, ведущих стадо на водопой. Но большая часть этого водно-каменного  чуда принадлежало теперь мне - искателю пещерки. Начиная с февраля, в свободные от церковных послушаний дни я методично обследовал скалы на предмет молитвенной келлии. Старец говорил, что если искомое окажется в труднодоступном месте - ещё лучше. Можно подниматься туда по лестнице или верёвке.
Дни шли, пещера не находилась.
Были лишь скальные гроты, заманивающие меня чернеющим на высоте входом. Но они были слишком малы и неудобны. Пару раз я натерпелся страха, поднявшись по выемкам на вершину скалы к кажущейся пещерке и не умея спуститься обратно. Молитва Николая чудотворца спасла меня, помогла найти неожиданный выход в неожиданной ситуации.
Шли месяцы, пещера не находилась. Но нашлась любовь к одинокому странствованию по безлюдным просторам с молитвой Иисусовой и благодарственными псалмами.
Это давало не задохнуться в городе и очистить налипшие за неделю помыслы.
Однажды, уже в начале лета, я возвращался в Капчагай после безуспешных поисков  соблазноубежища. Идя уже по трассе, оказался среди стада коров, возвращавшихся  в пригородный посёлок. Яркое закатное солнце было у меня за спиной. Стоящие у обочины люди вдруг всполошились, стали показывать в мою сторону руками, а один мужчина подбежал ко мне и спросил:"Кто вы?"
Я ответил. Мужчина очень искренно и оживлённо стал приглашать меня в гости.
Уже за домашним столом Георгий, подбегавший ко мне,  и его супруга Ирина рассказали, что вид лучисто-оранжевого священника среди лучисто-оранжевых мумунь был потрясающим. Как удивительно Солнце украшает все создания Господа!
Ирина  ненадолго ушла и вернулась с бутылкой дорогого грузинского вина, смеясь рассказала, как огромная толпа покупателей магазинчика пропустила её без очереди, услышав громкий возглас: "Мне вина срочно, у  нас священник в гостях!"
Я засмущался от их великого почтения. Но оно шло от простого чистого сердца и конфуз первых минут прошёл.
Мы разговорились. Оказалось, что Георгий с друзьями очень любят сплавляться на лодке ночью вниз по реке до рыбацкого домика на десятом километре трассы. Я пожелал поучаствовать в следующем сплаве. Георгий предложил не тянуть и выплывать прямо сегодня. На том и порешили.
Часа через два мы уже сидели в надувной лодке. Третьим  пошёл с нами рослый казах Марат. Помолившись, оттолкнулись веслом от берега и  быстрые струи понесли нас под яркими июньскими звёздами к неведомым поворотам реки и событий. Светила луна. С обеих сторон нависали чёрные громадины скал. У моих спутников был неизменный ритуал - во время плавания пить красное вино, есть белый хлеб и громко петь песни. Во всех этих  трёх деяниях я оказался хорошим помощником. Это незабываемо.
Журчание воды.Теплый летний ветер. Грузинское вино. Домашний хлеб. Стрекотание сверчков и три мужских голоса песенно повествующих реке с рыбами, скалам с лисами и степям с тушканчиками о том, почему так в России берёзы шумят, о выходе ночью в поле с конём, о чёрной шапке, сорванной ветрами злыми, о городе золотом под небом голубым и о дне  Победы.
Часа через полтора мы причалили к берегу. В  рыбацкой мазанке нас накормили свежайшим жаренным судаком и уложили спать в закопчённые комнаты. Утром, часов в пять, один из рыбаков разбудил меня и попросил помочь собрать улов в сетях. Мы пошли к реке и обплыли с корзиной многометровые сети, вытаскивая трепещущих лещей, жерихов, сазанчиков. Дядя Миша, так звали нарушителя моего рассветного сна, неожиданно рассказал, что километрах в двух от домика есть огромная пещера, где его друзья застрелили недавно волка. Я узнал ориентиры. Побежал и нашёл прекраснейшую пещеру, ставшую для меня и моих друзей Гробом Господним, Вифлеемским  Вертепом и Киево-Печерской Лаврой.
Она могла вместить более двадцати человек.
Через несколько дней мы установили там иконки, покропили святой водой, принесли свечи и ладан. Алтарная часть пещеры была соориентирована на восток. Сверху был лаз в две другие пещеры поменьше.
Десятикилометровый пеший поход по кромке реки,  ночёвка  возле новоосвящённой святыни, молитва под причудливыми каменными сводами стали великим утешением для капчагайцев и их гостей.
Почему-то вспомнилась эта история двадцатилетней давности, напоминающая, что любое усердное искание вознаградит Бог. И моё стремление к странничеству знает Христос, Великий Странник и Великий Архиерей, могущий научить меня совмещать священство и странничество.
В заключении я хочу  поместить свой старый  стих, отражающий настроение той  прекрасной поры моей разной жизни.

апрель 2019 г.