Невыносимая йоркость бытия

Говорят,
всему на свете
выходит срок.
Каждый не бессмертен,
стареет бог,
остывает солнце,
течёт ледник...

Мы со смертью миримся каждый миг.
Кто в неё влюблённый -
целуй взасос.
Пасть змеи, что вечно
кусает хвост.

На граните выбиты
Пусть слова.
Но потоку свойственно
оживать,
На страницах сказанные слова
обнимают смертных,
и ты - жива.

И твои потери
несметны пусть.
У твоей победы
особый вкус.
Золотится светлым
луч у виска,
и улыбка та же,
а не оскал.

Ты спроси у Йорика,
как дела,
остаётся сажа
или зола?
Шутовской колпак где
и звонкий смех?
Он ответит за всех.

Что опасней - пламя
или вода?
И куда укрыться
и жить тогда,
если небо рухнет?
Дай, шут, ответ.
А ответа нет.

И ночуем в поле
трав луговых,
поминаем мёртвых
и ждём живых,
обнимаем - с хрустом чтоб позвонки,
привыкаем волю кормить с руки,
выделяем прочих среди других,
раздаём пощёчины и долги...

Йорик не расскажет нам, в чём же суть,
чья тут правота и какой там суд.
Наши камни с датами нас уж ждут.
А года идут.

У клубка верёвка в один конец,
Кто дослушал сказку, тот молодец.
Только Йорик скалится, как юнец:
"Всё, пиzдец! "