Тьма

Сознание всплывало урывками...

Было ощущение, что он тонет в вязкой болотной жиже. Все тело скованно. Так, что еще чуть-чуть и он задохнется. Сил сопротивляться уже не было. Все настойчивее сигналила мысль о том, что проще бросить все, перестать барахтаться и тихо пойти ко дну.
Он устал... Он очень устал. Казалось, что он ослеп и оглох, и сил осталось еще всего-то на пару вдохов.

Звуков слышно не было. Только гул, треск, лязг железа, гулкие шали и эхом отдающийся в сознании ритмичный слабый стук.
Что это?
Откуда-то всплыло слово "сердце". Да, наверное. Он слышал в голове слабое биение своего сердца, обрывки сиплого дыхания и треск рвущихся сухожилий.
Казалось, что он целую вечность пытается выбраться.
Снова темнота...
Понятия "время" не существовало. Утро, день, вечер, ночь – смешались в единое сплошное кошмарное «всегда». Потому что он был в "нигде".

Иногда он возвращался, и тогда пытался понять - кто он, где он и почему ему так хреново. Получалось плохо. Точнее, совсем не получалось.

Вокруг был сумрак, холодный бетон, железная ржавая дверь, пыль, вонь, и только тусклый луч света пробивался сквозь  неаккуратно замазанное краской окно где-то там, вверху. Только свет этот было настолько слаб, насколько и не нужен. Зачем он, если даже смотреть не на что и незачем?

Темная тягучая и липкая тьма держала очень цепко, но даже сквозь нее иногда пробивалось что-то.
Точнее… лица… светлые лица... смутно знакомые, но очень далекие.
Они все почему-то звали его. Куда? Зачем? Кто они такие? Зачем он им?
Почему она там, а он здесь? Где это «там» и где это «здесь»?

Чаще всех появлялся какой-то лысый старик с белой бородой. Он то хохотал как безумец, то что-то пил из большой чашки, то дремал в кресле, то что-то кричал, махал руками, краснел от напряжения, но слов было не разобрать. Только булькающие отдаленные звуки.

Еще он иногда видел ЕЁ...
ОНА улыбалась ему, протягивала руки, звала и плакала. Красивая, теплая, родная... Казалось, что она - это боль и счастье одновременно. Он когда-то знал ее, но забыл... Кто она? Откуда он знал эти руки, эти длинные волосы, эти бездонные глаза?

Периодически в сознании возникал парень в темных очках, который был для него почему-то важен, но он не помнил - почему...

Иногда сознание играло злые шутки и показывало то худенького белобрысого мальчишку, то черного жирного ухмыляющегося кота, то рыжего пса, то страшного дымящегося черта в драном плаще с арбалетом наперевес. Глюки? Да. Скорее всего.

Что-то лязгнуло, заскрипело, и даже через закрытые веки опалил нестерпимо яркий свет. Он чувствовал, что ему нужно туда, где свет. Его там кто-то очень ждет, наверное, но он не помнит - кто.

Захотелось вскочить, но, кажется, не удалось пошевелить даже... лапой. Лапой? Почему лапой? Откуда лапа? Да их две и одна из них белая. Странно... Он чудовище?

Удалось с большим трудом приоткрыть глаза, потом он целую вечность пытался поднять голову, но не получилось ее даже сдвинуть с места. Было видно только ноги в потрепанных кедах. Потом он почувствовал руки, которые в очередной раз пытались сделать больно, воткнув что-то в ногу, но больно уже почти не было. Уже почти ничего не ощущалось. Становилось практически все равно.

- Ну что, гаденыш, ты еще не сдох? Хорошо. Ты нужен живым. Еще немного и твой пацан перейдет на нашу сторону, и вот тогда ты получишь свободу, вечную свободу и отправишься к своему любимому Макарычу. А пока терпи. Ничего, тебе полезно. Вы, светлые, в конец обнаглели. Почему-то решили, что вы лучше. Только забыл, видимо, твой Макарыч, что гармония в равновесии. Пусть спросит у своего незабвенного Гесера. Он оч-ч-чень много может рассказать, если старый забыл. Не бывать вам сильнее. Никогда. Иначе мир рухнет. И вы все должны это понять. Вам не удастся. Как и ему не удалось. Никому не удалось. Равновес-с-сие...

Если бы у него спросили, чей это был голос, то он не смог бы объяснить. Ни мужской, ни женский. Он был шелестящий, скрежещущий, страшный, безликий и... знакомый. Голос Химеры, голос тьмы...

Перед носом звякнули две миски: с водой и кашей, кажется.
После каждого визита и очередного укола сил немного прибавлялось и ему удавалось немного привстать на лапах и дотянутся до мисок.

Зачем ему есть? Лучше сдохнуть, чем терпеть все это.
Воду решил пока оставить. Вылить ее он всегда успеет. А вот еда...
Поддел носом миску с кашей, собрался с силами и с третьего раза получилось ее перевернуть и даже отшвырнуть в сторону.
Но вдруг на дне миски заметил светлый клочок бумаги. Неровно оборванные края, надпись карандашом, корявая, печатными буквами.
Пришлось снова собирать все силы, которых хоть и прибавилось поле укола, но хватит ненадолго, как обычно.

С третьей попытки удалось лапой подтянуть миску поближе и сквозь пелену в глазах, под скудным лучом света, увидеть и понять нацарапанное слово: "диржись!"

Он не понял, почему где-то внутри потеплело, и что такого волшебного было в этом слове, но откуда-то взялись силы и уже в полубессознательном состоянии он сделал рывок в сторону миски, содрал лапой бумажку, подцепил ее языком и проглотил. Чуть не поперхнулся. Во рту и там было сухо как в пустыне.

Откуда-то пришло понимание, что никто не должен большее ее увидеть и что тот, кто прицепил  - очень рискует. Глупец! Рискует ради него. Поэтому, хочешь - не хочешь, а подставлять доброхота  пока не надо. Он слаб, но не глуп. Кажется...
Но...
Это означало еще и то, что он не один, а значит - сдохнуть пока не улыбается.
Не дождутся они! Зря, оказывается, кашу есть не стал. А одной бумажкой сыт не будешь. Нужно выпить хотя бы воды. Дотянуться бы…

Вода была теплая и странная. Обычно она пахла пылью, а сейчас ее вкус был другим.
Вылакав почти все, что смог, он уронил голову на лапы и выдохнул.

Проваливаясь в забытье, он снова увидел лицо старика с бородой, который улыбался, что-то тихо говорил и вытирал слезы полотенцем.
Чудак! Интересно, кто он такой?
Старик показывал картинки, на которых был изображен мелкий белобрысый пацан. Тот самый. Из видений. То он бежал вдоль забора, то играл с рыжим псом, то мешал в большой кастрюле какое-то варево, то держал за руку какую-то странную бабку – высокую, худющую, в цветастой длинной юбке, в высоких шнурованных сапогах и с сигаретой в зубах… Бред! Опять глюки? Сколько же их? Кто они? Зачем ему смотреть на них?

Потом пришла ОНА и забытье показалось спасением.
Звуков по-прежнему не было, но картинка стала четче. ОНА показывала ему зеленые деревья, мягкую траву, прозрачную воду, голубое небо, крылатых птиц, пестрые цветы и все время улыбалась. Грустно улыбалась.

Затем он стал проваливаться в темноту и ОНА оказывалась все дальше и дальше. Все вокруг побледнело и в конце-концов померкло...

Не уходи...