То сыт и бессердечен ты

Будто бы бог грома
Испитый ромом,
Неожиданный как саркома,
Горючий как солома,
Появлюсь в твоей жизни
Под пение псалома.
Что, так скорописны?
Это тебе не кома.
Ахуеют летописцы
Описывать синдром его.
Разлетаюсь спорами,
Своими ссорами и спорами
Хлеще диалектики Сократа,
Реще перипатетиков и
Везувия напора.
На моем пути Евстрата
Не хватало бы сапера.
Вот только у постулата
Поста нет, ржавеют латы
Да и плакала его палата.
Три дня живу грозой,
Три дня изображением,
Три дня хочу в запой,
Три дня красочней пастели я.
Я преломляю свет
Заряженными частицами,
Они ломают кости,
Растворяют цвет.
Но интерес не потухает -
Что там за границами,
Чей нужен мне совет,
Разбежаться бы столицами.
Я уже сыт ста лицами,
Сыт когда ссышь -
Скорее упиться бы.
В небе снова рёв,
Я сокращаю свой полёт -
Это все мифы,
Что кто-либо прочтёт.
Что кто-то читает между строк,
Пока ты изматываешь свой срок.
Лежу в бочке под афинами,
Надо мной летают грифы.
Трехдневный жрец сонливости
Наконец-то хочет стабильности.
Кому какие вольности -
Лишь пища для тревожности,
Сегодня он бог грома -
Завтра сидит одиноко дома.
Может, он порочен словом,
Словно словили его укорами
Или весы стали аксиомами.
Да вот же они эмоции, вот они,
Почему хочешь снова томными
Мыслями-колодцами
Уйти.
Прийти-уйти-прийти-уйти
Насколько тебя хватит?
У летописца перо конечно
И время вроде лечит,
То голоден до вечности,
То сыт и бессердечен ты.