Эрик Карлфельдт - 9-ый Нобелевсий лауреат в поэзии

Эрик Карлфельдт
(1864—1931)
Швеция
Эрик Аксель Карлфельдт — шведский поэт, девятый поэт в моей подборке. Он стал лауреатом Нобелевской премии по литературе 1931 года с формулировкой «за его поэзию» (посмертно). Любовь, а также зарисовки крестьянской жизни — основные мотивы его творчества. Карлфельдт — один из крупных мастеров формы; рифмы его необычны для шведской поэзии, размеры разнообразны, язык богат, насыщен диалектизмами, просторечиями, архаизмами, почерпнутыми из Библии и старой шведской литературы. Основные поэтические сборники: «Песни пустошей и любви» (1895), «Песни Фридолина» (1898), «Флора и Помона» (1906), «Флора и Беллона» (1918), «Осенний рог» (1927).

Шведский поэт Эрик Аксель Карлфельдт родился в Центральной Швеции, где и провел свои детские годы. Поступив в Упсальский университет, Карлфельдт был вынужден обеспечивать себя сам, так как умер его отец, разорившись вконец перед смертью. Писатель зарабатывал частными уроками, а университет окончил в 1902 году. После этого он в течение года работал учителем, а затем стал библиотекарем в Стокгольмской Сельскохозяйственной академии.
Первый из его сборников поэзии был выпущен в 1895 году и носил название «Песни о дикой природе и любви». Здесь он обращается к языческому прошлому, описывая крестьянскую жизнь. Каждый стих Карлфельдта пропитан ностальгией по крестьянской обычной жизни, которая вытеснялась из-за всепоглощающей урбанизации в Швеции тех годов. Поэзию Карлфельдта отличается этнографическая конкретика и глубоко лиричный традиционный дух.
Два следующих поэтических сборника - «Песни Фридолина» (1898) и «Сад наслаждений Фридолина» (1901). Фридолин — имя лирического героя, за которым скрывался сам автор. Фридолин — полукрестьянин и отчасти поэт — сам себя характеризует как человека, который «с крестьянами изъясняется на языке простонародья и по-латыни — с образованными людьми».
В сборник «Сад Фридолина» включён цикл стихов «Настенная живопись Далекарлиа». Это, пожалуй, самые оригинальные стихи поэта. В них Карлфельдт описывает традиционные народные рисунки на библейские и мифологические сюжеты, которые украшали стены крестьянских домов. Хотя Карлфельдт никогда не переставал писать о Далекарлиа, со временем его поэзия менялась. Постепенно она обретала более зрелые черты — безоблачность ранних стихотворений потихоньку уступила место более сложным и неоднозначным по настроению, порой даже мрачным стихам.
В 1904 Карлфельдт был избран в Шведскую академию, а в 1907 вошел в состав Нобелевского комитета по литературе. В 1912 поэт был назначен постоянным секретарем этого комитета. Пока он занимал эту должность, ему несколько раз предлагали Нобелевскую премию, однако Карлфельдт отказывался, ссылаясь на своё положение в Академии, а также на то, что за пределами Швеции он был относительно мало известен. Карлфельдт был первым, кто отказался от премии.
Карлфельдт не был прозаиком, но изредка всё же писал в прозе. Едва ли не единственные его прозаические произведения — это некролог шведскому поэту Густафу Фредингу, умершему в 1911, и речь при вручении Нобелевской премии Синклеру Льюису в 1930. На родине Карлфельдт котировался высоко, но за пределами Швеции был малоизвестен. Его стихи сложно поддаются переводу — в основном из-за большого количества разговорной идиоматики и архаизмов, передающих речь шведских крестьян.
В 1916 Карлфельдт женился на Герде Хольмберг, которая была младше его на двадцать лет; у них было двое детей. Карлфельдт скоропостижно умер в 1931, а спустя шесть месяцев после его смерти Шведская академия проголосовала за присуждение ему Нобелевской премии по литературе. Решение академии вызвало широкое недовольство, особенно в Швеции. Высказывались мнения, что, параграф 4 статута Нобелевского фонда можно трактовать как разрешение на посмертное награждение в том случае, если кандидатура впервые выдвигалась еще до смерти лауреата. В результате семье Карлфельдта была передана Нобелевская премия.
В настоящее время, однако, Карлфельдт за пределами Швеции никому не известен, его стихи практически недоступны, критики почти не уделяют ему внимания.


Материал взят из различных источников в Интернете.


ЭРИК АКСЕЛЬ КАРЛФЕЛЬДТ
Перевод О. Чухонцева
ПЕСНЯ ПОСЛЕ СБОРА УРОЖАЯ


Здесь пляшет Фридолин
вином играющим он полон, как кувшин,
и хлебным запахом полей, и соком ягодных полян,
и набегающей мелодией долин.
Как крылья, вывернув приталенный пиджак,
он пляшет, девушку полуприкрыв, да так,
что и она, от резкой пляски покраснев,
в его объятья клонится, как мак.


Здесь пляшет Фридолин,
он во хмелю и полон памятных картин:
отец когда-то здесь плясал, как и отец отца,
под скрипку грустную — а нынче пляшет сын.
В ночь полнолуния безмолвны их гроба,
и та струна, в руках дрожавшая, слаба,
их жизнь, их время — долгий лиственный мотив,
где есть и вздохи, и веселая гульба.


Да, пляшет Фридолин!
Как солнце в небе, велика его щедрыпъ,
он с мужиками говорит без ухищрений, как мужик,
а с образованными сыплет и латынь.
Его коса прошла по вашей целине,
он горд, как вы, зерно засыпав на гумне,
и, свойский парень, подымает он шутя
свою девицу к чану красному — к луне.
SUB LUNA AMО


Sub luna amo.
Невеста моя темна,
вечером в танце пылком
светится, как луна,
пахнет, как дрема
в летнюю ночь зарниц,
утреннею росою
студит из-под ресниц.


Sub luna bibo.
Пиво мое темно,
белая всходит пена,
гуща идет на дно.
Мысли, улыбки
тычутся наугад,
кружат над тучей кружек,
кучей листвы летят.


Sub luna canto
Песня моя темна,
бьется прибоем гулким,
катится, как волна,
к небу взлетает,
рушится в никуда,
пятится и струится,
древня и молода.


Sub luna vivo
Жизнь у меня темна,
буднична и ничтожна,
празднична и вольна.
Честно делю я
участь вещей земных,
мучаясь, наслаждаясь
в полную меру их.


Sub luna morior
Яма моя темна,
ждет ли меня могила,
моря ли глубина,
вечный покой
или летучий прах,
острая пыль тоски,
веющая в полях.


МИКРОКОСМОС
Я из земли, прохладен и космат,
хотя и юн, дебел и туповат.
В душе моей осенний свет сквозит,
«Прощай», — листвою желтой шелестит.


Я из воды, морозен и кусач,
медлительность моя — замерзший плач.
Широк мой зимний праздник за столом
с румяной дичью и сухим вином.


Из воздуха я, листвен и дрожащ,
я по весне одет в прозрачный плащ.
Какой большущий и зеленый год
от смен погоды на глазах растем!


Я из огня, я сух и раскален,
как раскален от солнца небосклон.
И удивляться можно, как поток
его лучей меня еще не сжег.