Семён и Алёна сквозь время... Архивы личной памяти

Историей и происхождением казаков я никогда не интересовалась, несмотря на то, что мой род по отцу, а именно мой дед Семён из той породы. Да и характер у него был взбалмошный, разгульный, порою злой. Меня же касалась только его ласка, вечно юный задор и готовность на любые проказы.
- Алёнка, будешь трактором управлять?
- А что, можно?!
- А чего ж нельзя! Залезай!
- И вот я уже сижу у него на коленях, держусь за баранку видавшего виды трактора, который с диким рёвом, сотрясаясь от невыносимой натуги мчится по черниговским полям. Дед Семён хохочет, сверкая зубами, матерится, сыплет присказками, да частушками. А за трактором громыхает стеклотара, которую мы везём сдавать в сельский магазин.
В магазине дед Семён гуляет:
- А ну-кась, дайка нам семок пакет. Ты, каких, Алёнка, будешь чёрных али белых?, - и пока я раздумываю, он уже сгребает пакет семечек подсолнечника и пакет тыквенных в авоську.
- А шоколад будешь?
- Буду!
- А дайка нам шоколаду, да поболе!, - и я уже стою с огромной пластиной соевого шоколада, увесистой и тяжёлой.
Из магазина мы с ним высыпаемся с полными авоськами всякой всячины, которая была на скудных полках. Ну, а мне много ль надо-то:)
- А хошь в тележке прокатиться?
- Хочу!
- Залазь!, - командует дед и прыгая в трактор, кричит:
- Держись сильнее! С ветерком поскачем!
И я держусь что есть сил, так как меня мотает колбасой. Тележка подпрыгивает на кочках, стонет и скрипит, лязгает и словно бы брыкается. Дед только поглядывает, чтобы я бултыхалась внутри, а не за ней. С грохотом, хрипом, дымом, лязгом трактор замирает у хаты из которой ошалело выскакивает бабушка Алёна, охая и заламывая руки:
- Что ж ты чёрт старый делаешь, а?! А если ж ты её загубишь?! Совсем из ума выжил?!
А дед уже не слышит. Он уже громыхает в хате. Бабушке доложили, что Семён внучку погубить решил:)
Маленькая, хрупкая, черноокая, с большой косой, что в два обхвата ложилась на её маленькую головку она не видала с Семёном счастья. Крутой норовом, жёсткий, колючий, высоченный, он бил её всю жизнь. Как горелки хлебнёт, так и в доме нет никому житься. Бесится Семён, пока не протрезвеет. А семья большая и всё одна пацанва, да вот один из близнецов по пути в школу, провалился под лёд, да и утоп. Горе-горемычное. А девок у них не было. Не было помощниц по женской доле у Алёны. Но был сын любимый Коленька. Он и постирает, и приготовит, и мать пожалеет. Любила она Коленьку сильно, и чем больше она его любила, тем больше его ненавидел Семён. Он вообще кажется поставил себе целью ненавидеть всё, что она любила.
Ещё по молодости Семён уехал на заработки на север, да и прислал оттуда письмо, чтоб его обратно не ждали, мол, любовь он себе тут нашёл. А Алёна с детворой - мал-мала меньше. Сколько слёз было! Пока не вмешалась Семёнова мать, крутая норовом, да не приказала сыну вернуться к семье.
- Коля, ты только горилку не пей! Гадать я ходила, так вот, горилка тебя погубит, а если не будешь её в рот брать, то всё у тебя будет.
А Коля из армии пришёл, пока все на работе, в хате прибрался, постирал грязные занавески, да постельное, развесил.
Бабы идут с работы домой, а кто-то:
- Гляди, Алёна, хозяйничает кто-то у тебя в хате! Али дочкой обзавелась?, - а Алёна ахнула:
- Коленька мой приехал!
Коленька отслужил на севере и приехал в родительскую хату ненадолго.
Много горя видала хата, но и радости в ней были. Не сложились отношения у Коленькиной семьи с родными, а меня возили на Черниговщину периодически. Папин брат Яша, крёстным моим стал. Молодой, шабутной, непоседливый. Отучился на проводника дальнего следования и вот приедет домой, скучно ему, на "Яву" алую запрыгнет, шлем с рогами оленьими наденет и через некоторое время уже на Брянщине. Меня схватит, на мотоцикл посадит и катает с ветерком по деревне. А мне все завидуют, да слюной исходятся. А потом отпросит меня Яша в Черниговскую сторону и под причитания бабушки умчит с собой. Там он меня в кино сводит, а в хату уже на руках через всю Николаевку спящую несёт.
В мои приезды никогда дед Семён не буянил. И сквозь страх бабушки Алёны всё своё свободное время мне дарил. Я на него смотрела с восхищением. Высокий, статный, с рыжиной, весёлые горящие глаза. Человек огонь! Всё в нём всегда бушевало и рвалось наружу неуправляемое его Я. Но со мной это был сущий ребёнок:) Вот пока он на работе, мы с бабушкой Алёной печём ушки. Она учит меня замешивать тесто, раскатывать его, нарезать на ромбики и проделывая дырочку в каждую протягивать ушко. Ласковая, мягкая, добрая, она отдавала мне всё то, что не было отдано сыновьям - женскую себя. То она радостно делала со мной букетики из собранных мною перьев цесарок, которых я впервые там и увидела. А когда они перелетели через забор и полетели в сторону леса я с истошными воплями примчалась к бабушке:
- Бабушка, бабушка! Цесарки улетели! Что делать?!
Как же она смеялась!
- Ничего, Алёнка, они погуляют и обратно прилетят.
И правда, спустя некотрое время стая серых птиц в белый горошек возвращалась, тяжело хлопая крыльями.
Много у них было внуков от сложенных сыновьих семей. Я уже и не упомню всех братьев/сестёр, что размётаны по России и Украине. Саша женился на западенке и осел под Полтавой. Оля крутая норовом, могла в него и вилами кинуть, если засечёт в глазу хмель. Детям своим она запрещала говорить по-русски дома.
Витя сел за кражу. Яша так и мотался по России, то складывая семью, то разводясь. Красивый, весёлый, острый на язык - он всегда нравился женщинам. Коля пропал без вести в конце 90-х и спустя положенный срок признан государством мёртвым.
Но бабушка Алёна, долго болея, ушла не зная судьбу любимого сына. Она только говорила всегда:
- Когда умру, мне-бы голубкой обернуться, чтобы в последний раз на тебя поглядеть, сынок.
И залетел в подмосковную квартиру голубок однажды. Красивый он тихо сидел в отцовских руках, а выпущенный, поднялся высоко в небо и смешался с облаками. Через пару дней пришла телеграмма и на следующее утро, отец вышел к нам из комнаты с седыми висками.
А дед Семён, что мучал Алёну всю жизнь и поносил её всячески во время болезни, похоронив свою голубку, сжёг хату и повесился.
Крут норов казаков. Разбойников с тёмным прошлым и неясным рождением. Разрываемые противоречиями они полны страстей, нелогичностью поступков и превращают свою жизнь и жизнь близких в пороховую бочку. Они падают в такие глубины греха из которых другому и не подняться. А они поднимаются, хохочут и поют, но нередко смех их злой, а песни с нечеловеческим надрывом.
Для меня же дед Семён так и остался весёлым, задорным, высоким и очень добрым. Странно вышло... внучка от нелюбимого сына была им обласкана вопреки даже ему самому. Помню, как скажу ему "дедушка", он тут же тает и глаза его сразу темнеют. Я любила видеть как то темнеют, то светлеют его глаза. Уже будучи взрослой я понимаю конечно, что вот это вот искреннее "дедушка" его и приручало к ребёнку, который у него никогда ничего не просил и искренне им восхищался.
А бабушка Рая моя на дух его не переносила и всегда громыхала чугунами, когда я начинала ей рассказывать о черниговщине, утаивая о тракторных гонках и прочих шалостях, зная, что если узнает, она меня больше ни за что в жизни не пустит в ту сторону...

22.03.2023
Тебеньки