Притча о Летучем голландце

1.

Казалась неизвестной
Одной из королев –
Бегущая над бездной
Одна из каравелл.

От пушечных снарядов
За ней за клубом клуб…
В Америку в парадной
Такой ходил Колумб.

На гроте, на бизани,
На фоке – паруса.
Трёхмачтовик с названьем,
Жаль, не прочтут глаза…

Я вслушался с опаской
В треск рей у парусов,
В трещавшую оснастку
От вихрей и валов.

Не больно интересно,
Когда штормов хорал,
Проваливаться в бездну,
Вновь наскочив на вал...

А мы по всей России
И по её морям
Командой парусили
И чалили к портам.

Мы моряки не праздные,
Дерзая – не дуря, –
Нас дальше угораздило
Все бороздить моря.

Дни спутаны с веками,
И с пеной полоса,
И слились с облаками
И с паром паруса.

Крут без морских гармоний
Штормов круговорот.
Под высверками молний
От туч чернеет свод.

И что-то нереальное,
Как в дымке–мираже,
Застывшее, фатальное
На грани, на меже…

К ночи угомонится,
Что застило зенит.
А каравелла птицей
Взметается – парит.

Не о дурные рифмы,
Как плохонький поэт, –
О роковые рифы
Разбился наш корвет.

Хоть с моря холодиной
Шибало, как кнутом,
Корабль растаял льдиной,
Как в кипятке крутом...

А рядом каравелла
По небесам плыла –
Не юной королевой
И не бела была.

Застигнут в шлюпке ночью,
Мне в ней заночевать.
А вой ветров пророчил:
Здесь вечно почивать...

2.

К нам как из преисподней
Закатывался гром.
Мы все в одном исподнем
Под штормовым дождём.

Он грохотал над нами
И рушил с миром связь,
Истошно голосами
Бесовскими смеясь.

Но в море лёг багрянец.
Лилось, как кровь, вино.
Ан среди пьющих пьяниц
Не видно всё равно.

А на морские байки
Здесь всякий был горазд,
В кругу, на полубаке
Любой здесь жару даст!

«Уж лучше пусть утопленник
Я буду, но живой,
Чем в списках обездоленных
Посланцем на убой.

Пусть рыбой брошен в сети,
Но пощадил Господь:
Дал жить нам после смерти
Не умерщвил всю плоть».

«Ни бесу «фе» ни бросив,
Ни Господу дерзя,
Здесь не живой ты вовсе – 
Убить себя нельзя.

Едва ль себя получится
Избавить от судьбы,
Умей терпеть и мучиться
Затем, чтоб вечно быть»…

 «Позволено на берег
Нам каждые семь лет
Сойти, по крайней мере,
Сходить в кордебалет.

Что ж, небо милосердное
Распорядилось так,
Грехи у нас, наверное,
Не как у злых собак».

«И всё же грех ведётся
За нами не на лад:
У нас с ракетоносца
Снят ядерный заряд.

В нас целился он, шельма,
Не приняв за людей, –
Он стал законной целью,
Оружие – трофей.

Достоин, Бог свидетель,
По чести капитан
Наград за добродетель,
Голландец Страатен Ван».

«У сатаны сутана, –
Решил под хмарь и хмурь
Взять душу капитана,
В которой космос бурь.

Он, повелитель ада,
Всех зол не перечесть,
Он подставлять заряды
Готов под нашу честь».

3.

Был под всемирным именем
Голландец–капитан,
Зовусь Иван, как и' меня –
Его назвали – Ван.

На судне жил на юте –
В каюте с давних пор,
И я в той был каюте,
Вёл с Ваном разговор.

Обветренный ветрами,
Считай, семи морей,
Так обходился с нами,
Что стали мы смелей.
   
Кидал он взгляды братские,
Ширь не смирял шагов,
Нёс кружева брабантские
Камзольных рукавов.

Шёл с освящённой мессой
Со шпагой вдоль штанов, 
С каменьями эфеса –
Миланских мастеров.

«Так, значит, все вы русские?
Вы для меня враги:
Вменили сверхнагрузкою
Мне тайные верхи.

И ничего нет личного,
Лишь подлые слова…
Вы даже симпатичными
Мне глянулись сперва.

Ну что же, поживите
Вы с мёртвыми у нас,
Команде подсобите, –
Вам в мир живых отказ.

Теперь со мной вы тоже –
Такие же, как я.
Пусть русские – и всё же
Теперь вы мне друзья».

И стали мы, спасённые
Летучим кораблём,
По сути, все пленённые,
Не зная, что потом.

И всё ж крушиться нечего,
Сейчас на всё забей.
Ты знаешь, утро вечера
Мудрей и удалей.

4.

Погнав корабль скорее
Сбивать за валом вал,
Свою мне одиссею
Голландец рассказал:

«На это путешествие
Я сам себя обрёк –
Пустое сумасшествие,
Для вечности не впрок.
 
Вот если посчастливится
Любимую найти,
И мне не воспротивится,
Мне вас тогда спасти.

Но всё не получается
С любимой у меня.
Была одна избранница,
Мне с другом изменя…

Схлестнулся на дуэли
С обидчиком в страстях.
И пал – но подоспели
Толк знавшие в смертях.

Во весь накал, как лампа,
Мой разгорелся дух.
Чтоб навсегда я – амба! –
Померкнул и потух…

Царапал крышку гроба
Ногтями изнутри...
Тут выбраться попробуй
Хоть так, хоть на пари.

Но появились тени
И вынули наверх.
Не поборол смятенье
В себе – слабей ты всех...

Со мною заключили
Кабальный договор,
Мне жить в его пучине
И соблюдать с тех пор.

Всей истины не выждав,
Я как испанский грант:
«Мыс Бурь миную трижды», –
Побился об заклад…

Когда ушли все тени,
Остались голоса:
Висят, плодя сомненья,
Как смертная коса...

Под приговором участь
Мне – и по всем мирам,
Но дьявольской летучесть
Дана – по всем морям.

Мишенью в чьём-то тире,
Ни мёртвый, ни живой –
Скиталец я в межмирье,
Не лечь мне под травой…

Пополнил я команду,
За ваш, простите, счёт.
Так велено, так надо,
Иначе незачёт.

Порвут ведь на мочала
Иль превратят в пятно.
Так с сатаной сначала
Мной договорено...

И было б сердце радо
Суда зря не топить, –
Без полной же команды
Ад запретил нам плыть».

На корабле летучем,
Всё чаще у руля,
Ван морем брал всё круче
Орбиту вкругаля.

5.

«Какое место в мире
Из гиблых впереди?
Мыс Бурь – Земли сортиром,
Разбейся, а пройди!»

И я поклялся страшной
Присягой – вот ведь дурь! –
Три раза бесшабашно
Пройду тот мыс я Бурь.

Придал большого веса
Присяге сам же я.
Судил с подачи бесов
Небесный судия.

Он оценил отвагу,
Отринул бесов хай,
Что нарушал присягу
Я, будто разгильдяй.

И этот небожитель
Мне участь облегчил:
Он мне как мой спаситель
Вердикт свой огласил:

«Когда образчик женственный,
Страдая и любя,
Светло, самоотверженно
Вновь не предаст тебя.

Ты сердцем и предсердием
Всецело оживёшь –
От мнимого бессмертия
Любимым ты уйдёшь».

6.

Мне имя – как заклятье
На сотни тысяч лет,
Как оберег–объятье
От напастей и бед.

Я повторяю имя
Любимой – и лица
Чертами дорогими
Любуюсь без конца.

А ты – моя богиня,
Свет сердца моего,
Мне стала берегиней
От тёмного всего.

Я без тебя скиталец,
Мой милый нежный друг,
А мне с тобой на танец
Пойти бы вновь на круг.

Пишу, а сердце плачет
И резь в глазах от слёз,
Но верь в мою удачу
Среди штормов и гроз.

К тебе, моей единственной,
Все мысли и мечты,
Порой самоубийственной
Не чужд я пустоты…

И всё же я настроен
На позитивный стих,
И в памяти настоем
Спасён духов твоих.

7.

«Мне нравится финифть,
Когда не ценят люди.
Мне нравится любить,
Когда никто не любит».

Все моряки – поэты,
Всех больше – капитан.
От лирики с портретом
Возлюбленной он пьян.

На частые романы,
Расхожую любовь
Не склонны капитаны –
И тут не суесловь.

Ни карлик, ни верзила, –
Красавица его
И впрямь бы полюбила –
Его лишь одного.

И стала б ему верной,
Приветила в порту,
А то ведь дело скверно:
Век жить – с тоской в тщету…

А Ван как раз вернулся,
На берегу побыв.
Светился – как очнулся,
Взаимно полюбив:

«Всё у меня – чин чином,
Я ко всему горазд:
Нашёл себе дивчину,
Пусть в 21-ый раз.

Под бровью рассечённой
Зигзагами мой шрам –
Не сделал ни смущённой,
Ни свёл с лица ей шарм.

О, не дознался тать бы,
Не строил мне препон:
У нас с ней завтра свадьба,
Считай, что приглашён».


Любовь неистребима.
«На гавань приезжай, –
Я написал любимой, –
В свой срок меня встречай!»

Во сне смыкала рученьки,
Всё ближе – ротик ал,
Очей в ресничках лучики,
Чтоб всласть поцеловал.

Не посчитал, что сроку
Немало, между тем:
Налита ль юным соком?
Прошло семь лет по семь...

Да, утекло полвека,
А всё ж была, мила,
Любимым человеком,
Но так и не пришла...

И мне ей мужем стать бы:
Ту ждал, кого любил...
Ждал, не успел на свадьбу,
Мёд–пиво там не пил.

8.

Стенали альбатросы,
Видать, тянули гуж,
Что связан с переносом
Неугомонных душ.

Но что-то приключилось
И чудное стряслось:
Я жив, скажи на милость,
Всё важное сбылось!

Я вновь на этом свете
Вполне желанный гость.
Никто здесь не засетил,
Не вбил в ладонь мне гвоздь.

А значит, и у Вана
Всё сладилось–сбылось.
И волны океана
Свою уносят злость...

Рабом мне больше не' быть!
И не мотаться – стой! – 
Веками между небом
И матерью землёй.

Все страсти и мордасти
Ушли – я невредим,
И сатана не властен
С синодом всем своим.

Какой счастливый случай!
Вот так бы и давно –
Корабль его «Летучий
Голландец» лёг на дно.

Теперь не станут судна
Напрасно погибать,
А Вану так подсудно
Команду пополнять.

Не станет больше вечность
Терпеть их, мертвецов
Живых – бесчеловечность
Нести, в конце концов.

И дьявольская нечисть,
Утратившая власть, –
Ей не поганить вечность,
В свою вбирая пасть.

…А солнце заходило,
Как век тому назад,
И прибавлял мне силы
Багрянцевый закат.

19-20.03.2023