Шорох сказочных явлений

 Памяти поэта Владимира Пальчикова-Элистинского

НИКОЛАЙ ИОДЛОВСКИЙ

ШОРОХ СКАЗОЧНЫХ ЯВЛЕНИЙ

Книга, собранная при участии Владимира Пальчикова
       
Х Х Х

Раскрыла пасть ночная мгла.
Дома беспомощно повисли.
Пятнистая Луна взошла,
Мои прочесть пытаясь мысли.

Взлетели звёзды в высоту
И зачадили, словно свечи.
Сегодня сердца пустоту
 Заполнить нечем.

Маме

АНГЕЛ

А я, не верующий в Бога,
Увидел ангела в окне.
Смотрел печально он и строго,
И сразу страшно стало мне.

Да,
   я виновен в этом мире.
Не проповедовал добро,
А молча жил в своей квартире
И о бумагу рвал перо.

Так ничего и не посеяв,
Я жил на свете много дней.
Как искупить перед Россией
Хотя бы часть вины своей?

Х Х Х

Я в урну выброшу глаза,
Не видеть, чтобы жизни этой;
Взорву тротилом небеса,
Из дома сделаю ракету.

А лучше вырву душу я
И брошу в грязную канаву,
Чем буду впитывать отраву
Удушливого бытия!

Х Х Х

Вчера незаметно скончалась
Чистейшая совесть моя.
Уже ничего не осталось
От быта, то бишь, бытия.

И нет у неё завещанья,
И даже наследников нет.
Объявим минуту молчанья
Пред скорым нашествием бед.

Х Х Х 

Я замажу жёлтым ночь,
Звёзды выкрашу в зелёный,
И Луну отправлю прочь
Свежим звёздам бить поклоны.

Воедино соберу
Сны – волшебные виденья
Их соседям раздарю
Иль грядущим поколеньям.

Но куда я дену страх,
Тот, что в душах и умах?

Х Х Х

Это утро - подарок судьбы.
Грустный ветер с прохладой в крови.
Разукрасила осень сады
В цвет разлуки и поздней любви.

Не спасусь я от плена аллей
С их печальной и тихой волной.
И в прохладе явившихся дней
Не забуду неистовый зной.

Х Х Х

Зачёркнут жирно неба клок,
Как неудачная строка.
Где солнца жалкий колобок?
А он на отдыхе пока!..

Примчался ветер -  сущий бес
И облака стащил с небес!

Х Х Х

Кричала ночь,
И плыли тучи в даль,
Как стаю ожиревших духов.
Они тащили бледную медаль –
Луну, испуганную шлюху.
Но город равнодушно тихо спал,
Сновали сны метеоритным роем,
И не было вокруг героев,
Чтоб ночь спасти…

ПАТЕТИЧЕСКАЯ СОНАТА

Стон рояля – всплески моря,
Чутких клавиш страстный зов.
И бегут, крича и споря,
Орды пенистых голов.

В небе чайки, ну и стервы,
В жгут сплетают голоса.
Давит яростно на нервы
Первозданная краса.

Разгулялся нынче ветер:
У стихии свой закон.
Звуки, как частицы света,
Сатанеют в гуще волн!

НАТЮРМОРТ

Рты раскрывает сирень,
Яблоки немо смеются.
Ярко раскрашенный день
Временем брошен на блюдце.

Толпы неровных мазков
Смотрят призывно и яро,
Гроздь виноградных оков –
Это природы подарок.

Тут, не смущаясь, бокал
Тоже красуется гордо…
Я из мгновений соткал
Жизнь натюрморта.

Х Х Х

Пролилась  бедняга осень
Мелким нудным дождецом.
Мы её сегодня спросим,
А меха у вас почём?

Сколько, спросим в позолоте,
Стоят жаркие лучи?
На вино какая квота,
Чтоб от грусти излечить?

Осень тяжело вздыхает,
Ничего не понимает!

Х Х Х

Капает дождик унылый,
Ветер срывает ржавьё.
Злая и мощная сила
Сеет унынье своё.

Холод вползает змеёю,
Свой, совершая обряд.
Стынь да туман над страною.
Лето вернись-ка назад!
 
Х Х Х

Кричит ворона ночи,
Стучит в моё окно.
И что она пророчит
Мне ведать, не дано.

Окно  я занавешу,
Зажгу фитиль свечи,
Открою книгу -  грешен, -
Люблю читать в ночи!

И пусть бушует темень
И рвётся на куски, -
Я убиваю время,
Спасаюсь от тоски.

Вгрызаюсь смело в чтиво,
Вдыхаю пыль страниц, -
И на душе красиво
От книжных небылиц!

Х Х Х

Меня поцарапала кошка,
Потом поцарапала ветка, -
И я, поцарапанный ими,
Явился, как призрак, домой.
Сказал, что царапала кошка.
Потом, что царапала ветка,
Но ты рассердилась, родная,
Совсем не поверила мне.
Тогда я сказал, что подрался
С какой-то несносной девицей:
Я к ней подошёл, попытался
Ей ласково что-то шепнуть.
Ты сразу поверила в это,
Схватила мои чемоданы
И выбросила из окна…
Меня поцарапала кошка,
Потом поцарапала ветка…
Теперь я мотаюсь с вещами,
Не нужный уже никому!


ПУРГА

У ночи нрав колючий,
Разящий наповал.
Летает ветер злющий, -
Такого не видал.

Луну стащили с неба
И спрятали во тьму.
И валят хлопья с неба, -
Зачем, я не пойму.

Машины, словно мыши,
Тихонечко шуршат.
Сегодня даже крыши
Со мною говорят.

Я приоткрыл окошко,
Но не видать ни зги…
Я что ли, пьян немного
Сегодня от пурги?!

Х Х Х

Я живу не в башне,
А на дне ущелья.
Я в огромном камне
Продолбил дыру.

Там в лохмотьях рваных
Сплю я по-спартански
И питаюсь только
Рыбой и травой.

Пищу носят птицы –
Белые вороны:
Делятся по-братски,
Дерзкие друзья.

Там, в свободном мире,
Сочиняю песни.
И никто не лезет
В душу никогда.

Х Х Х

Не алкогольный это бред,
Когда в тиши родного дома,
Устало бродит тётя Тома,
Которой лет пятнадцать нет.

Не алкогольный это бред,
Когда я слышу в отдаленье,
Как весело трещат поленья,
И вижу ярко красный свет.

Не алкогольный это бред,
Когда стихи читает ветер,
И он уже в поэты метит
И просит дать ему совет…

Михаилу Грозовскому

Х Х Х

Ползёт рука по потолку -
Иль это снится мне?
Кричит рука: «Кукареку!» -
Иль это снится мне?

Бегу по лезвию ножа
И балансирую от страха.
О, как боюсь я мандража, -
Иль это снится мне?

Сейчас проснуться я хочу,
Коль пробуждение – свобода…
Открыл глаза.
Кричу!
Кричу! –
Иль это снится мне?

РАННЕЕ УТРО

Я проснулся.
Утро шелестело,
Каркало,
     свистело то и дело;
И петух,
Как бойкий запевала,
Глотку драл, -
    и утро трепетало.
Мир кошмаров
      и ночного бденья
Испарился в сущие мгновенья.
Что случилось,
      почему рыдалось?…
Боль от сновидения осталась.

АВТОПАРОДИЯ

У меня в душе змея
Поселилась, братцы.
Мяса просит и питья,
Лезет целоваться.
Что мне делать?
Как мне быть?
Я сегодня в шоке
И хочу её убить
И извлечь уроки.
Но хитрит она, хитрит,
Не даётся, стерва.
Душу портит изнутри
И терзает нервы!

Х Х Х

Я укололся веткой,
Растущей у забора.
И зажила отметка –
Царапина -  не скоро.

Я укололся строчкой,
Придуманной когда-то.
Остался с заморочкой -
С поэзией -  расплатой.

Х Х Х

Уже повсюду бродит
Зелёная тоска,
Ружьё своё наводит, -
Бабахнет и … пока.

Я – человек бывалый,
И всё мне трын-трава.
Хлебну винца по малой,
Вскружится голова…

Политика – отрава:
Дошёл умом своим.
Мне б славный  стих, а слава
И всё такое – дым!

Х Х Х

Я в недоделанное время,
Мои хорошие, живу,
Ношу в себе эпохи бремя,
Безумцем радостным слыву.

Пишу верлибры и сонеты,
Русь порицаю, очень злясь.
И вы даёте мне советы
Не потерять с народом власть.
Я не теряю.
О, мой Боже,
Но лира нынче не в чести.
Эпоха бьёт меня по роже
И шепчет ласково: «Прости».

Х Х Х

Я – кривой, косой горбатый,
Но весёлый, как чертёнок,
И гоню тоску, как стерву,
Для печали места нет.

Я без глаза, однорукий,
Зубы выбиты, безносый,
А теперь вот где-то ноги
Я по пьянке потерял.

И лежу в глубокой яме.
Ложе, словно куст крапивы,
Замечательно, ребята, -
Что не нужен никому!

Х Х Х
 
В нафталиновых одеждах
Ходят тени человечьи
И дороги подминают
Под себя и громко ржут.

Я подумал – это кони
Иль на пастбищах бараны.
Оказалось, что фантомы,
Сны, сошедшие с небес

Х Х Х

Я извлекаю из кастрюли
Квадратный корень бытия,
Глотаю слёзы, как пилюли,
И дребезжит судьба моя.

Я извлекаю из тарелки
Тройничный нерв моей души.
Бегут слепые дуры – стрелки,
И глупый маятник спешит.

Я извлекаю из стакана
Лягушку жирную стихов,
Я мажусь сажею обмана,
Любя до боли дураков.

Х Х Х

Пляшет ночь под дудку ветра
Танец звёздной мошкары.
Сновидений дикий шабаш
В голове у горожан.

Неприкаянно и тихо
Бродит месяц – тьмы дружок:
То взирает с умиленьем,
То тревожен взор его.

Тьма расставила капканы
На собак и на людей.
Попадают часто люди, -
А собаки мирно спят.

Х Х Х

Всё к одному:
И боль
И радость,
И гром кастрюлек на столе,
И жизнь в невидимой петле.
Всё к одному:
И ветер живо,
Как будто уж,
Ползёт ко мне,
И фонари горят красиво,
Тугие тени на стене.
Всё к одному:
Покой и мука, -
Невыносима лишь разлука.

Х Х Х

Жила со мною лира –
Горбатая карга.
Все ноги отдавила
Её одна нога.

И прожужжала уши,
Диктуя ерунду.
Немой была бы лучше,
А то ду-ду, ду-ду.

Давно невыносимо
Такое бытиё,
Но дело поправимо, -
Я удавил её.

Теперь хожу и ною,
По творчество скорбя.
Уж лучше бы, не скрою,
Я удивил себя.

Х Х Х

Зима на спицах вяжет
Пуловер пуховой.
Стоит мороз на страже,
Как верный часовой.
И ветер злой до дрожи,
Достал наждак, подлец,
Дерёт по нежной коже,
Я чувствую: конец.

Кругом летает вата –
Холодные слова.
Зима – за жар расплата, -
Судьба всегда права.

Моей жене

Х Х Х

По всем уголкам души
Раскидали деревья свою немоту.
Они, словно вымершие мамонты,
Толпятся возле моего сознания
И спокойно слёзы льют
Желтыми листьями.
Я не могу
Видеть этих жёлтых слёз.
Жёлтый цвет – это разлука…
Усилием воли
     крашу листья
В мой любимый, синий.
Они превращаются в цветы
Синий – это цвет твоих глаз,
Любимая.
Я очень хочу,
Чтобы деревья
С синими листьями
Больше не плакали.

Х Х Х

Я купил чужую душу
На толкучке, у барыги.
Долго, нудно торговался,
Но подлец не уступил.

На другой потом толкучке,
Через день, а, может, - два
Я продал её, дороже,
Как наметил, без булды.

Заработанные деньги
Разорвал я в дикой спешке.
Не нужна душа чужая, -
И нажива не нужна.

Х Х Х

Я по небу бреду,
Как будто по траве,
И облако веду
В оранжевой петле.

В затылок дуют дни,
Как мощные ветра.
Озлоблены они, -
Давно спешить пора.

А я не тороплюсь,
Пускай другой спешит.
Пройду. Остановлюсь,
За здравие души
Смиренно помолюсь.

ЛЮБИМОЙ

У меня луна в сметане,
Звёзды в собственном соку,
Ветер мчится на свиданье,
К нам летит на всём скаку.

Пятна зелени щебечут
Средь ночной не маеты.
Хорошо природа лечит,
А ещё прекрасней, ты!

Х Х Х

Мне ночью приснились вампиры.
Они целовали меня.
Запачкали стены квартиры,
Вопили истошно: «Огня»!

Качались на люстре, свистели,
Бросали бельё их окна…
Проснулся. А рядом в постели
Моя молодая жена.

Х Х Х

Солнце – жаркий утренний стрелок.
Меткий снайпер по деревьям сонным.
Вот пришёл и твой извечный срок
Быть лучом горячим, непокорным.

Убирайся ветер – хладовей,
Не волнуй трепещущие травы.
Насладятся пусть они скорей
Малой частью этой жалкой славы.

Упоённо стелятся лучи, -
Солнышко, от злости излечи.

Х Х Х

У меня украли сердце.
Где, не знаю, не заметил.
И живу пока безбедно
И не жалуюсь, совсем.

И не злюсь, и не волнуюсь.
Жизнь спокойная, как в морге.
Стороной обходят люди,
Мне ж, признаться, наплевать.

Иногда, но чаще ночью,
Боль в груди, немного слева.
Может, сердце существует,
И никто не воровал?

ОСЕНЬ

Ветра катавасия,
И мятеж листвы
Радостно испачкали
Купол синевы.

Притащили чёрные
Грозные стада,
Полилась по улицам
Хлёсткая вода.

Молний злая оргия,
Грома голоса…
Укатила в прошлое
Поздняя гроза.

Х Х Х

Я – засушенный гербарий –
Дуралей, ни дать, ни взять.
Засушила чья-то воля.
Только чья, не отгадать.

А потом между листами
Кто-то положил меня.
Пролежал – не помню сколько,
Но проснулся от огня.

Еле спасся. Слава Богу,
Нынче буду я умней.
Я – засушенный гербарий, -
Но судьбе всегда видней.

Х Х Х

Музы съехались на бал.
И моя танцует где-то.
А судья – сама судьба,
Призвала их всех к ответу.

Для чего они живут
И кому серьёзно служат?
Настоящий строгий суд
Без гримас, насмешек, кружев.

Все клялись наперебой:
Их признание высоко.
А моя передо мной
Лишь рыдала одиноко.

Х Х Х

Чудо-юдо рыба кит.
Завтра Кипр, сегодня Крит.
Самолёт, автомобиль,
Что-то враки, что-то – быль.
Солнце, воздух и песок,
Море, дождика рывок.
Отдыхаю, словно бог,
После всех своих тревог.
Заграница – райский сад,
Но хочу уже назад
В яму русской новизны, -
Где поэты не нужны.

Х Х Х

Манящая мелодия часов.
Я пребываю в дебрях сновидений.
Царят неуловимые мгновенья
И отлетают на вселенский зов.

А там они в немыслимой дали
Самозабвенно водят хороводы.
Незримые диктаторы свободы,
Плывущие сквозь вечность корабли.

Х Х Х

Надеваю маску скорби
И от горести скулю,
Потому что скорбь люблю.
Велика мне маска скорби.
Поношу, потом сорву,
Маску выброшу в траву.

Надеваю маску смерти,
Сердце рвётся из груди.
Жду бессмертья впереди,
Но мала мне маска смерти,
Тоже выброшу.
     Она
И опасна и страшна.

Надеваю маску жизни…

Х Х Х

Ко мне вчера явилась хворь –
Гражданка подлая и злая,
Внесла зазубренный топор
И замахнулась, им играя.

Произнесла: «Теперь, дружок,
Казню тебя своею властью…»
Помчался я, не чуя ног,
Столкнувшись с чёрною напастью.

А спасся ли?
 Я не могу:
Сказать с уверенностью это.
Упал на скошенном лугу, -
Ох, не хорошая примета!..

Х Х Х

Я – полуобезьяна
И получеловек
В объятиях обмана
Мне коротать свой век.

Гримасничать, кривляться
И радостно служить,
Притворно улыбаться
И жизнью дорожить.

Из сердца вынуть жала
Страданья и любви,
Чтоб власть не распознала
Свободного в крови!

 МОЯ ДУША

В душе завелись упыри.
Я слышу их гнусные вопли.
Шумят от зари до зари,
Хотя б на минуту замолкли.

Особенно ночью орут,
Соседи волнуются, злятся.
Вот подали жалобу в суд, -
Но я не хочу извиняться.

Х Х Х

Люди играют в куклы,
Тихо смеются  плачут.
Страшная метаморфоза, -
Люди играют в людей.

Люди играют в героев.
Рвут на себе одежды
Или кричат во всё горло
О том, что они герои…

Х Х Х

Я сегодня в лужу сяду
Просто так, из озорства
И шипеть, подобно гаду,
Буду.
Глубоко плевать
На приличия и вопли
Разных пакостных людей.
Языки б у них отсохли
Поскорей.
А хорошим людям буду
Я читать свои стихи.
Бог мои услышит перлы
А простит ли мне грехи?

Х Х Х

Я косу украл у смерти.
Вы не верите? Проверьте!
Ею я траву кошу,
На спине снопы ношу.

Я признаться вам не смею,
Что косить я не умею.
Я порезал руки, ноги,
Сел на камень у дороги.

Хочет взять свой инструмент
Скряга – смерть.
       Но я в момент
Белый саван сдёрнул сразу
И косой её, заразу.
Улепётывает смерть, -
Уж пора мне молодеть!

Х Х Х

Раскололась жизнь на части,
Впереди и кровь, и тьма.
Ткут несчастья напасти,
Сводят бедный люд с ума.

Тяжело в угарном мире,
Кто зубастей, тот герой.
Но ещё несносней лире:
Невозможно петь, а пой!

Х Х Х

Звенит струна рассвета,
Мелодия легка.
Улыбкою согрета
Природная строка.

Слегка утюжит ветер
Живые дерева.
«Мой мир любовью светел» -
Бессмертные слова.

 Откуда свежесть мира,
Медово-нежный звон?
Живёт в природе лира, -
А, может, это сон?

Х Х Х

У меня в кармане лето –
Горсть прибрежного песка.
Много яростного света,
Мелководная река.

У меня в кармане осень –
Наземь брошенный листок.
Ватой штопанная просинь,
Скучный дождика поток.

У меня зима в кармане
И метелей кутерьма.
В меховом сижу капкане,
По теплу схожу с ума.

А весне в кармане тесно,
Щебет птиц и рек разлив.
Выходи,
    станцуем вместе
Под задорный твой мотив!

Х Х Х

Горячее яблоко лета
Вкусил я, надежду, храня.
Зигзаги искристого света
Навек поразили меня.

И туча невиданной масти,
И радуга чистых кровей…
О лето – червонное счастье, -
Жемчужина жизни моей.

Х Х Х

День задыхался от жары,
Хотелось пить ему и крышка.
И солнце, чёрт его бери,
Чуть пригорело, словно пышка.

И сильно жгло, терпеть невмочь,
Ещё и ветер – чудо-юдо.
Носился радостно повсюду,
Желая солнышку помочь.

Деревья плыли, как во сне,
Дома страдали, люди млели
И ждали  влаги, сатанели,
Но чисто было в вышине.

Где загостились облака?..

Х Х Х

Одинокая дорога,
Полустёртый лик Луны.
Я молю сегодня Бога
Среди мглы и тишины.
Я молю о снисхожденье
Всем убогим и больным.
Им пошли выздоровленье,
Не молитв бесплодных дым.

Я молю послать спасенье
Бедной Родине моей.
Упаси Бог от волненья
Обезумевших людей!

Х Х Х

Притащил с собою вечер
Подлую тоску
И замазал чёрным душу,
Вымазал строку.

О, страдалица бумага:
Стыдно и смешно,
Но и что-нибудь исправить
Тоже не дано.

И торчит в стихотворенье:
Красная Луна,
Фонари и жёлтый ветер,
Злая тишина.

Я обижен, уничтожен,
А порвать нельзя.
Наблюдает строго вечер,
Карою грозя!

Х Х Х

Разлит по воздуху нектар,
Мой щедрый день уже в истоме.
И торжествует млад и стар,
И не хотят валяться дома.

Скорей торопятся войти
В благоприятный храм природы.
И нет приятнее пути,
Чем путь раздолья и свободы.

Х Х Х

Пусть нюансы откровений
Кисть моя изобразит,
Знойность пылких сновидений
И пригрезившийся быт.

Гамму красок,
Гром оваций,
Учащённый сердца бой,
Урожай мистификаций,
Скрытый в дымке голубой.

Шорох сказочных видений
Пусть исчезнет в тот же миг.
Тут пора не песнопений,
А безумный сердца крик.

ТУЛУЗ-ЛОТРЕК

Кабак смеялся, танцевал, дерзил,
Был шалопаем и вальяжным лордом,
Пел хорошо под страстные аккорды,
То возвышал, то грубо поносил.

А в уголке, отгородясь от пенья,
Рука взлетала, будто невзначай,
А рядом замирал в стакане чай, -
Остужен жаром вдохновенья.

Рисунок рос, как верткий мальчуган,
Стремясь схватить все атрибуты танца.
Кружился в танце карандашный стан,
Штрихи друг в друга начали влюбляться.

Отвергнутый, уродства дикий плод,
Ты не смирился. Жизнь твоя – картины.
Неистовый, ликующий полёт
Искусной  кисти и твоей гордыни.

ПОЛЬ ГОГЕН

Безмерно  сочные цвета
Срывают маску недоверья
Любовью дышит простота
И пьёт фантастику поверий.

Здесь водопад искристых чувств,
В движеньях света радость скрыта.
И я куда-то вдаль лечу,
В полон захваченный палитрой.

Магнит гогеновской руки –
Над гулким сердцем взято шефство.
Картина дышит совершенством
И болью счастья и тоски.

МАРИНА ЦВЕТАЕВА

Последний взгляд упал и замер,
Журнал плитою пал из рук.
Лицо Марины в чёрной раме
Ко мне пришло чрез сонмы мук.

Свистящий мир её кончины
Коснулся угольным крылом:
Любовь, тоска и грубость сына
Соединились в миге том.

Непостижимо равнодушье
Людей её последних дней.
Сейчас во мне её удушье,
Её бессилие вол мне.

Последний всплеск захороненья
И тот неведом столько лет.
Марина!
    Память – враг забвенью,
Она нетленна, словно свет.

Она струится по просторам,
Как полноводная река.
Пережила все разговоры
Твоя алмазная строка.
Ведутся споры, обожанья,
Все принимают как свою…
Но не сдержали рук дрожанье,
Не перерезали петлю.

МЕЛОДИЯ 

Касается душа фортепиано.
И пальцы разбиваются в звуки
Мелодия восторженно и странно
Целует изумительные руки.

То радостно мотив бежит,
То бьётся,
      пьёт  из души волнующую брагу.
То манит чистотой колодца,
То страстно завораживает магом.

Смеётся то по-доброму,
то – пьяно,
Соседствуя с царицею печали.
Святое существо – фортепиано, -
В садах и парках птицы замолчали.

БАРКАРОЛА

На корме золотистой гондолы
Ты – слезинка бескрайнего неба.
Данью льются спокойные волны,
Убегая в туманную небыль.

Мы плывём в нашу вечную сказку
Под мелодию нежной прохлады.
Шепчет вечер разнеженный: «Здравствуй,
Чудо-песня небесного сада».

Правлю лодкой, как лодочник.
   Мерно
Тихо  весла на воды ложатся.
Томно вечер баюкает нервы…
Нам с тобой никогда не расстаться.

СЕРЕНАДА

Серенады призывные звуки
Обнимаются с негой и мглой.
Снова тянешь ты нежные руки
И целуешься страстно со мной.

Ночь внимает.
    И ветер устало
Треплет чёрные кудри твои.
Для меня ты Вселенною стала, -
Я погибну без верной любви.

Поклянись, что не будет разлуки.
За обман твой судьбой заплачу.
Как хочу я, чтоб слов твоих звуки
Загасили неверья свечу.

СЮРРЕАЛИЗМ

Изорванные клочья бытия
Меняются на рубище поэта.
И радости придуманной струя
Проносится загадочной кометой

Обрывки сумасшествия.
  Они
Несут в себе печаль его свободы,
Не гаснут эти вечные огни, -
Огни свободомыслия природы.

Здесь не слова, а действия легки.
И тает смысл.
    Значительны извивы,
Но будьте дерзко, дерзко терпеливы,
Откроются алмазов родники.

Х Х Х

Мне тишина – бальзам на раны;
Но всё грохочет и кричит.
Шумят повсюду балаганы,
И власть с народом говорит.

И нет несчастному покоя,
Душа и та своё орёт:
«Мы наш, мы новый мир построим»!
И надо же – который год.

Гноятся раны, кровоточат,
Шумиха – сущность бытия,
Мой разум понимать не хочет, -
Причём тут я?

САДЫ

Они летят, сады.
Я их люблю летящими.
Совсем как настоящие
Огромные цветы.

Они бросают цветь,
Гордятся этой щедростью.
С какой-то шумной нежностью
Желают отшуметь.

И грустно мне порой,
Я отцветаю тоже,
Уже мудрей и строже
Я становлюсь…

Х Х Х

Мне внедрили датчик в нос,
Чтобы я скорее рос,
Но испортился прибор,
Я не вырос до сих пор.

Мне внедрили датчик в мозг,
Чтобы умным стать помог,
Но и тут возник конфуз, -
Думать – очень тяжкий груз.

Датчик в душу? – Ни-ни-ни!
Тут, мой милый, извини.

НОКТЮРН

На небе, сером и пустом,
Висит рожок, забытый всеми.
Большим раскрашенным зонтом
Спустился вечер.
  На колени
Упало всё пред ним вокруг,
Явились сны, как псы цепные,
В листах дерев застыл испуг,
Замки захлопнулись.
Дома
Завязли в тишине по крыши.
А ветер снова тайной дышит,
Сводящей медленно  с ума.
Украдкой фонари зажглись,
В ночную жуть вступила жизнь.

Х Х Х

Меня облаял ветер
И шапку отобрал,
Унёс её куда-то
И спрятал, чёрт возьми.

Я обыскал округу,
Но тщетно. Вот беда!
Теперь боюсь я ветра, -
Вдруг мысли унесёт!

Х Х Х

Размыт клубок невспаханной Луны,
Холодный свет призывно тянет руки.
О вечер, мы на сон обречены,
На тяжкие и сладостные муки.

Гривасты тени, воет тишина,
Нерадостно по веткам ветер бродит,
Цветы недолговечные разводит,
Которым тьма зловещая нужна.

Закончен бал, и ночь сошла на нет.
Зверьком голодным прибежал рассвет.

СНЕЖИНКИ

У снежинок день рожденья –
Карнавал седых небес.
На свободное паренье
С восхищеньем смотрит лес.

Ветер тратит дуновенья,
Песни нежные поёт,
Белокрылые мгновенья
Превращает в звёздный лёд.

ПОСЛЕ ТРУДОВОГО ДНЯ

Вечер бархат опустил
На дома-коробки.
Ветер выбился из сил,
Ветра песни робки.

Кроны пышные слегка
Он бранит за что-то,
Звуков радостных река
Тянется из окон.

Всюду отдых и покой, -
Нарушать его? – на кой?

МОИ НЕРВЫ

Треплет нервы знойный ветер
И холодный ветер – тоже.
Самый нервный я на свете
И на буйного похож.

Я крушу, ломаю вещи,
Злобно брызгаю слюной.
Вся родня моя трепещет
И гадает, что со мной?

Непогода виновата.
Жёстко, друг мой, не суди.
Не был я придурковатым, -
Просто старость впереди.

Х Х Х

Не тайна ли владеет мною,
Когда во сне иль наяву
Летаю бархатной порою
И звёзды радостные рву.

Уже букет нарвал.
Пора бы
Угомониться, но азарт…
О как хочу я пышной славы,
Огромных денег и наград.

Но столь желанный сон не вечен,
А пробуждение – как боль.
Я опасаюсь встречи
С собой.

ВРЕМЕНА ГОДА

На белой стене
Я нарисую зиму,
Крепкий мороз
И большой снегопад.

А рядом совсем
Я весну нарисую,
Растоплю все снега,
Певчих птиц зазову.

Поодаль ещё
Нарисую я лето:
Речку. Солнце. Песок.
Шоколадный загар.

Не просите, друзья,
На стене не найдёте вы осень.
Не хочу я слезами
Портить нашу хорошую жизнь.

Х Х Х

О, бледный день,
Поникшие снега,
Печали тень,
И жизнь не дорога.

Шальная ночь,
Свирепая пурга,
Уже невмочь, -
Но жизнь так дорога!

ВРЕМЯ

Мои часы сбесились ныне:
Вперёд помчались. Боже мой.
От быстрой скачки сердце стынет,
Я ощущаю смрад и зной.

Старею,
   Но перед кончиной
Часы вдруг повернули вспять:
Плывёт картина за картиной,
Вот стал я юношей опять.

И детство возвратилось снова:
Игрушки, горка, пластилин
И первое на свете слово,
И трёхколесный лимузин…

Всё начинается сначала, -
Но сердце биться перестало!

Х Х Х

Невыносимо  жить в подвале,
Где сырость подлая живёт.
Какую мерзость мне вкачали,
Что потерял годам я счёт?

Теперь с разрушенной душою
Влачу последние деньки.
Судьба, что сделала со мною,
Меня списала в старики?

Ненужным выброшен на свалку,
Где и подохну, - мать честна! -
Не пожалей хоть катафалка,
Моя любимая страна!

Х Х Х

У меня в носу серьга,
Но она не дорога.
Зыбкой ночью, при Луне
Гном её повесил мне.

Этот знак – клеймо раба,
Этот гном – моя судьба.

До сих пор серьгу ношу,
Запрещенье снять прошу.
Только гном воротит нос, -
До свободы не дорос.

Х Х Х

А помню я, что ничего не помню.
Куда-то всё уплыло без следа.
И голова – пустующая штольня,
В которой глухо хлюпает вод
События исчезли.
В чём же дело?
Без прошлого нет жизни на земле.
Больное солнце ходит, омертвело,
И месяц спотыкается во мгле.

Х Х Х

Старушка роется в отходах,
Стоит, согнувшись, день и ночь.
И никуда ей нету хода,
И находится тут невмочь.

Не ждёт постылая квартира,
В которой мается она,
А у бачка, как в центре мира,
Хоть что-нибудь собрать должна.

На похороны накопленья
Исчезли в топке бытия.
Доколь терпеть ей униженья? –
И это Родина моя!

Х Х Х

Мне тикают настольные часы:
«Засни, засни, тебе приснится море,
Ты будешь реять чайкой на просторе»…
Мне тикают настольные часы.

Ещё хотят меня предупредить,
Не тратить понапрасну свои нервы.
Душевные же силы не безмерны…
Мне тикают настольные часы.

Так много рассказать они хотят:
«Тик-так, тик-так»… на что это похоже?
И отгадать так хочется, до дрожи…
И тикают настольные часы.

ГРИБЫ

Летят грибы в мою кошёлку,
Я собираю их, шутя.
Но нету никакого толку, -
Я в грибоведеньи дитя.

Поганки, грузди и опята
Горды вниманием моим.
Я приготовлю их, ребята,
Затем под водочку съедим.

Через неполных полчаса
Мы полетим на небеса.

Х Х Х

Жизнь соткана из вздохов,
Немыслимой материи.
Летят секунды-крохи
С мерцанием бижутерии.

Живём мы, понимая,
Что сгинем, мать честна…
Что жизнь-то уплывает,
А вечность – не нужна!

+ стихотворения, вошедшие в книгу «Тайны призрачных видений»