мари селест

белые паруса моего фрегата воспламеняются, когда я прикуриваю кремовые сигариллы от тлеющего уголка судового журнала. там, черным по пеплу, розовой гелиевой ручкой черновой вариант корабельного имени - и вот уже я вытачиваю стеклянной пилочкой по застывшему крему твой четкий профиль грубыми мазутными мазками на моей пояснице. 
я становлюсь призраком осознанно, забирая из каюты только трубку и твою затертую фотографию. море синими бархатными волнами вынесет мое пристанище на берег, где вместо песка крошки слоеного теста, местные жнецы с пшеничными лентами в толстых косах найдут там лишь старый намордник, который ты бережно на меня надевал в те годы, когда наши паленые скопища вспыхивали изнутри грудной клети, еще не обтянутой грубой папирусной кожей.
сейчас ты оправляешь колосья, а я подпаляю твои рощи.
с вершины моей ледяной заводи плохо видно слезы, которыми ты будешь их тушить.
золотое клеймо на земельной лопатке, черновой вариант рисовался все той же розовой гелиевой ручкой на боку у дареного скакуна.
я вплетаю колокольчики ему в гриву и бью наотмашь наездника.
только в поднявшейся горчичной пыли я могу танцевать с тобой под руку.


02.07.22