broken route

я складываю руки в привычном жесте
и упрашиваю восковых идолов с толстыми гайками вместо черных звезд во лбу услышать меня, перечисляя все выученные молитвы, которым научил меня папочка, святой отец и капитан.
которые он вбивал в меня своими натруженными костяшками по лицу и биноклевыми осколками по спине, я сбиваюсь и сдаю недописанную карту.
мария, хоть ты образумь своего сына, прошу, он кажется забыл, что бог должен быть милосердным.
калиновые плоды засыхают прямо на ветках и сквозь алеющую смуглую кожицу проступают лезвия-семена, мои острые лопатки.
я любуюсь тем, с каким остервенением голодающие волчата в назидание своим родителям рвут мою розовеющую мякоть.
я - бестелесное
я - духовнообразное
я - механизированный организм рожденный из кристаллизованного игнорирования. 
я смотрю глазами образов с икон.
им вживляют драгоценности вместо радужек, чешский бисер вместо веснушек, меня, вместо аллюзии на сердце.
фавновые копытца крошат голубые раковины, превращая их перламутровый порошок, который тонкие фейри потом нанесут на цветастые белоперые крылья своих фамильяров, запряженных, как и я, в атласные уздечки.
дорожный плащ оголяет нагие бедра, обтянутые дешевым кружевом, сплетенным паучьими спицами, китовьими усами.
одежда - груз, примотанный к шее, овеществляющий фактор.
помеха между руками и коротким замыканием звезд.
я - свободный дух
мое тело - ваша карта для массовых сражений с моей чистотой и честностью, вы же и так знаете, я вру о первом.
каждая точка, каждое пятнышко - отметина ожогового поцелуя, плевка в мои розовеющие щеки, но я уже не чувствую того, как кожа обугливается по краям.
мне важен сам факт сдирания чистой физической пленки, пластик растягивается при натяжении и я становлюсь почти прозрачным.
секстант сбился, и вместо дороги домой я медленно спускаюсь по карамельным ступеням в молочное жерло вулкана, там спит моя забытая оболочка, спит, задохнувшаяся в надушенной коробке.
я отправляю ее себе в посылке в надежде, что к тому моменту как почтальон с айвой вместо правого глаза ее доставит, я смогу обрасти чешуей достаточно для того, чтобы она не была мне велика, плавясь по контору.
‘если бы тела были сделаны из стекла, количество абортов уменьшилось.’
я компенсирую мою потребность в вашей руке поперек моего хрустального живота- если приглядеться, можно увидеть провода и шестеренки вместо внутренностей - вашей потребностью в червивых засосах на моих пластмассовых ребрах.
сгибаю собственный позвоночник на подобии вешалки и привычно для вас широко расставляю ноги.
шафрановый дух выдергивается паразитом, словно полоз, живущий в моем алмазном мозгу. я травлю его, выпивая стопку дихлофоса перед каждым падением с крыши лувра в очередную постель.
на паперти карты, лавируя между выточенными пилочкой звездами, вальсируя циркулем по кривой между двумя близлежащими точками, я закрываю глаза, чтобы слышать мерный скрип матраса вместо шума волн.
капитан, координаты обнаружены, вышлите спасательный отряд, у меня вместо наручников собственные волосы, а вместо шибари жадные ниточки липкой слюны.
четыре три восемь шесть четыре…
доступ к программе: заблокирован
механизмы, ржавеющие от повышенной молочной влажности, методично замирают, заставляя тело костенеть в удобной для вас позиции.
четыре три восемь…
доступ: закрыт
я закрываю глаза и все равно слышу море.
устало поднимаюсь из пыли и медленно бреду.
пункт подзорного наблюдения обращается ночным пристанищем.
обращается в келью,
где я складываю руки в привычном жесте.
по недописанной карте я однажды вернусь к тебе, мария.


19.06.22.