Цвет цвета

Красное вдруг поглотило немую зелень.
Цвет перестал быть чем-то реально важным.
Помнишь, мы как-то лежали с тобой в постели,
мятой от страсти и от нее же влажной?

Ты говорила, что жизнь - недурная штука,
если врасти новой кожей в ее тоску.
Вроде бы верно, да только остатки глюков
после затяжки смололи меня в муку

и растравили набитую гневом душу,
словно пытаясь убить хоть кого-то там,
в темных руинах того, что давно разрушил
римлянин, принявший старый клозет за храм.

Ровная ночь, превращенная днем в икону,
сгладила взятый мною взаймы пейзаж
с ивой, что бьет перед кедром сухим поклоны,
нервно впадая в одухотворенный раж.

Мысли вне мыслей и шансы найтись вне шансов
весело лупят по рваной петле орбит,
склеенных нами в холодных пределах транса
после прогулки между заброшенных плит

древнего кладбища. Старость блюдет пороки
ради молитвы о вечности на Земле.
Веришь, я тоже ведь в сущности одинокий,
ищущий грусть, пребывая навеселе…

Я не меняюсь в угоду пустым законам,
писаным кровью на желтых осколках сна,
и отзываюсь влюбленным в меня воронам,
не акцентируя космосу, сколь тесна

каждая жизнь из десятка уже прожитых…
Смыслы вращения я разгадал не днем,
а в полутьме, наблюдая за танцем сытых,
рвущих лепешку из ржи за чужим столом.

Мартовский ветер приносит тоску простуды,
я же опять обнимаю твои мечты
ловких прогулок туда, а затем оттуда,
где не разводят каменные мосты

странных надежд на ступени внутри расщелин.
Так уж бывает в мире моем бумажном…
Красное вдруг поглотило немую зелень.
Цвет перестал быть чем-то реально важным.