инсомническое

знаешь, сны одолели. я уже не могу различить быль это или опять морфеевы дети шутят надо мной жестокую шутку, губят меня в густом липком тумане дурманных полуобмороков.
где, среди всего этого буйства жизней, мимолетных воспоминаний, полупризрачных образов, где, скажи мне, где моя явь?

вот мне лет двенадцать от силы, тонкие лодыжки, полупрозрачная кожа век, рубаха такая же полупрозрачная. я сын августа, рыжими лохмами собирающий птенцов и бабочек, ягоды и листья-перья. мне нет дела до мирского, я глотаю буковки признаний как спелую смородину и запиваю чаем грубые скаты слез. ты - мой последний лучик солнца перед закатом, ты - такое пламенное бесчинство украденой из тумбочки помады на моей веснушчатой щеке, что бабушка потом удивленно спросит откуда алеющий поцелуй, возмущённо заметит, что слишком юн я для такого и поинтересуется, не её ли помаду мы выкрали.
и тогда я первый раз скажу, что люблю тебя.

вот я чуть старше, кажется, мне семнадцать. я заплетаю волосы в грубый узел, да и сам словно стал грубее, осунулся, появилась карминовая закалка во взгляде. кажется, я все ещё им нравлюсь. себе уже не очень. я топлю себя в шипучих жидкостях, кофе, дерьмовых микстурах, я закапываю себя под ворохом текстов, что просвещаю тебе: с каждым разом они все отчаяннее, горше, голоднее, в них все меньше восхищения, все больше боли и твоей насмешливой мины. я все еще пытаюсь вывернуть это во что-то прекрасное, получается плохо, но я правда пытаюсь. а ты - тягучее нечто, рахат-лукум, что крошится серебряной пыльцой на моих пальцах, и я вдыхаю тогда в первый раз. перекореженный где-то в углу чужой задрипаный квартиры, я думаю, что сдохну прям тут, настолько мне плохо.
вдруг ты появляешься, выныриваешь из омута мерцающего желтого света, целуешь меня в лоб, держишь за руку, колыбельную поешь, такую нежную-нежную, которую бабушка в детстве пела. я тогда думаю, что уже умер. а потом опять воскрес с твоей помощью. я сжимаю твою руку в ответ.
и второй раз говорю, что люблю тебя.

вот мне уже двадцать три, двадцать три, подумать только, я и не надеялся, что доживу. все ещё утопающий в пыльце, я нервно захлопываю крышку ноутбука и стараюсь пинцетом выудить цифры из глаз, они колются, проклятые, глаза потом красные, словно я не айтишник, а наркоман, но тут, если признаться, я везде преуспел. я все ещё отращиваю волосы, правда, почти не расчесываюсь, никогда не застегиваю рубашку и работаю из постели. да, с цифрами. не знаю, почему они, проевшие мне плешь в мозгу, грубые и холодные, никогда мной не любимые, почему я их выбрал, хотя всегда любил сказки. наверное, потому что тогда я обещал тебе безбедную жизнь. мог бы стать сказочником, но выбрал тебя. я отшвыриваю ноутбук ровно в тот момент, как ты снова оказываешься дома. от тебя пахнет водопадами и лесом, ты сияешь опять своей ебучей пыльцой, серебряной словно со звёзд осыпалась, она блестит, словно пыль оседает на всех слизистых, я снова задыхаюсь. слёзы из глаз, а ты бросаешься ко мне, вытираешь их мягкими своими нежными руками, наконец-то вытаскиваешь цифры из моих глазных яблок. я снова могу видеть четко. и я смотрю на твоё лицо.
я, кажется, всё ещё люблю тебя.

вот прошло много лет. и время уже перестало считаться валютой. оно вообще перестало существовать. я снова выгляжу юным, словно не было всех этих испепеляющих бэдтрипов, наших ссор, моих плохо прописанных полусмертей. хотя, может, я и правда вновь стал белым, чистым и неприкосновенно юным. может ведь так быть, наверное. я всё ещё рыжий и все ещё лохмами собираю листья-перья, я всё ещё ношу полупрозрачную рубашку, всё ещё пью чай из полевых цветов, громко смеюсь, ныряя в ледяную воду, всё ещё глотаю буковки, с меньшем удовольствием, правда, да куда деваться. и всё ещё целую тебя, но не в щеку, алым росчерком, а в губы, мёдом и гранатовым соком.  а ты лежишь, уснувшее чудо, у меня на груди, тебя время никогда не трогало, никогда не отпечатывалось на тебе тоскливыми морщинками или угрюмой тенью тоски. ты всегда вечно прекрасное солнце у меня под сердцем. ты сопишь, я рассказываю тебе сказку, я же теперь сказочник, не айтишник и не наркоман, ну, только если чуть-чуть. с твоей пыльцы всё же тяжело слезать. мы сидим под старой магнолией, она впервые за десять вечностей, за десять оборотов дала цвет, пальцы в твоих пламенных волосах, словно песок, словно ещё одно молчаливое признание. ты улыбаешься мне в полудрёме, и я забываю как дышать.
я люблю тебя всегда.

вот до будильника ещё добрых два часа, но я просыпаюсь на выдохе, словно как от кошмара. в панике, в темноте пытаюсь нащупать твою руку и натыкаюсь на холодные простыни. мне не двенадцать, не семнадцать и не двадцать три. я один. в своей квартире. и всегда был в ней один. а тебя в ней никогда не было. и я никогда не держал твою руку в своей. и никогда не целовал тебя. я оглядываюсь в темноте, на экране мобильного высвечивается твоё пожелание спокойной ночи. я улыбаюсь, по-детски так, глупо, перечитываю сообщение ещё раз. и ещё раз, на всякий случай.
я люблю тебя, но как я узнаю, что ты тоже не сон ?


22.03.22