Энн Секстон. After Auschwitz

После Аушвиц

Ярость,
тёмная как крюк
накрывает меня.
Каждый день,
каждый нацист
брал, в 8 утра, младенца
и слегка поджаривал его на завтрак
на сковороде.

И смерть смотрит невозмутимым глазом
и выковыривает грязь из под своих ногтей.

Человек зол,
говорю я яростно.
Человек цветок,
который должен быть сожжен,
говорю я яростно.
Человек птица полная падали,
говорю я яростно.

И смерть смотрит невозмутимым глазом
и чешет свой зад.

Человек с маленькими розовыми отростками на ногах,
с его чудо-пальцами
никакой не храм,
а отхожее место,
говорю я яростно.
Не дай ему никогда снова поднять его чашку.
Не дай ему никогда снова написать книгу.
Не дай ему никогда снова надеть его ботинки.
Не дай ему никогда снова раскрыть глаза,
в мягкую июльскую ночь.
Никогда. Никогда. Никогда. Никогда. Никогда.
говорю я отчаянно громко.

2021

After Auschwitz
By Anne Sexton

Anger,
as black as a hook,
overtakes me.
Each day,
each Nazi
took, at 8:00 A.M., a baby
and sauteed him for breakfast
in his frying pan.

And death looks on with a casual eye
and picks at the dirt under his fingernail.

Man is evil,
I say aloud.
Man is a flower
that should be burnt,
I say aloud.
Man
is a bird full of mud,
I say aloud.

And death looks on with a casual eye
and scratches his anus.

Man with his small pink toes,
with his miraculous fingers
is not a temple
but an outhouse,
I say aloud.
Let man never again raise his teacup.
Let man never again write a book.
Let man never again put on his shoe.
Let man never again raise his eyes,
on a soft July night.
Never. Never. Never. Never. Never.
I say those things aloud.