Гордыня

                Зло, лишь порождает зло…,
                усмиряющее зло, его породившее

 Эта история случилась давным-давно. Во времена, когда ещё существовал Советский Союз, когда богатыми были не олигархи, а заводы, деревни и колхозы. В то удивительное время, когда девочки мечтали не о шопинге, а о настоящей любви и это любовь должна проявляться не в богатых украшениях, а в нежности, уважении и понимании.
Тогда большинство деревенских пацанов мечтали о мотоцикле «Восход». Конечно, были и те, кто мечтал о «Яве», но их мечты на фоне пятнистых и не всегда чистых коров и пыльных ухабистых грунтовых дорог, казались совсем не реальными. Зато «Восход», который не всегда заводился с ножки, и его частенько приходилось толкать и запрыгивать на ходу на седушку с гремящими гаечными ключами из потрескавшегося дерматина, был осуществимой мечтой.  Эта мечта, пахнувшая бензином, вполне могла осуществиться через год или два, если на каникулах поработать в колхозе.
Степан, шестнадцатилетний самостоятельный деревенский парень, умудрился заработать необходимую сумму всего за одну уборочную. Как? – очень просто – первые три недели сентября он не ходил в школу, а работал помощником комбайнёра, начав ещё с августа.
 Родители, конечно, знали, но мать, Варвара, не вмешивалась – Степан же работал! Ещё помогал по дому со скотиной, без дела не шлялся, да и ей хватало проблем с младшими детьми, коих было четверо. Отец, Матвей Петрович, у которого за спиной висело легким ранцем три класса образования и тяжелым вещмешком два года Великой Отечественной, считал, что косинус и синус мало помогут при прополке на огороде и вывозе навоза от поросят и коровы с телком.
Вообщем, в  первых числах октября Степан получил заветную сумму. Время, чтобы погонять по ещё не раскисшим дорогам и перед тем, когда белое полотно снега ляжет на зелёные озимые пушистым покрывалом, ещё было, но купить мотоцикл оказалось не так просто. В деревне никто продавать не собирался, да и было их всего четыре штуки. В соседних деревнях тоже дорожили железными конями.
Время уходило, двухколёсная мечта ржавела от дефицита техники. Однако судьба всегда идёт навстречу целеустремлённым мечтателям.
Витька, зная давнюю мечту своего друга, разузнал через знакомых, что продают мотоцикл в деревне Иваньково, а деревня эта аж в пятнадцати километрах, за Иваньковским лесом. Решили ехать на двух мотоциклах, вчетвером. Взяли с собой Ивана да Илюху. Иван по весне пришел с Армии. Служил в Германии, водителем, имел собственный «Восход» и разбирался в мотоциклах. Его взяли в качестве консультанта по приобретаемой технике, чтобы оценил в каком состоянии железный конь и стоит его брать или нет. Илюху, одноклассника Степана попросили просто подвести. Обратно Степан собирался ехать уже на собственном транспорте.
Выехали в субботу утром, к обеду были на месте. Дорога петляла вдоль опушки леса мимо колхозного поля, на котором кряхтел старенький «Беларус» натужно таща за собой горбатые плуги. Светило солнышко и от этого деревья, уже позолоченные осенью, казались ещё ярче и красивее.
Продавец, звали его тоже Степаном, возрастом был лет под сорок, с черными усами и игривыми вьющимися волосами. Мотоцикл у него оказался новый – куплен всего год назад в магазине. Продавался по причине, что не хватало денег на «Москвич». Степан младший технику опробовал – «Восход» завелся с подножки с третьего раза. Новый хозяин погазовал, проехался до конца улицы и вернулся довольный, глаза светились, на лице плавала улыбка блаженного. Ударили по рукам. Степан старший даже скинул пятерку от первоначальной цены и подарил два шлема, потому как покупателем оказался его тезка. Ещё раз пожали руки, да и поехали обратно.
Осенняя погода ветрена и переменчива. Солнце, до этого ярко светившее, крепко обняли мускулистые облака и небо грозило пролиться холодным мелким дождём поэтому мотоциклисты поторапливались.
Обратная дорога та же – между лесом и полем. Только теперь на этой дороге разворачивался вспотевший трактор, что бороздил колхозный чернозём. После его рифленых колёс и невысоко поднятого плуга, на дороге оставались колеи да рытвины. Но много ли надо двухколёсному мотоциклу для проезда - небольшую тропинку, вот по ней и ехали, объезжая следы рычащего трактора. Впереди Степан с Витькой сзади друзья. Опушка леса заканчивалась и тропинка сворачивала на асфальтовую дорогу. Но как назло по тропинке недалеко от поворота, метров за двадцать, шла старушка с палочкой.
Степан оценил расстояние, притормозил,  рассчитывая, что женщина быстрее дойдёт до широкой дороги, чем он к ней подъедет и они спокойно разойдутся. Однако  вредная старуха не торопилась, несмотря на то, что он даже ей поббикал. Ему казалось, что она специально замедляет свой небыстрый ход. Расстояние сокращалось,  тропинка сужалось, а бабка совсем остановилась, не дойдя всего несколько метров до развилки. Степану пришлось затормозить, но старушенция не собиралась уступать дорогу.
- Ты чё старая карга, не слышишь, что мы едем? Побыстрее не могла идти!
- Так ноги уже не ходят.
- Хоть с дороги ушла бы, а то ноги у неё не ходят, – разозлился Степан.
- А у тебя ходят? – бабка недобро посмотрела из подлобья.
- Ещё как ходят! – Степан объехал её по свежим рытвинам, пристав на подножке, как ковбой в стременах, вернулся на тропинку, выжал сцепление и крутанул ручку газа. Ядовитая струя выхлопа полетела в сторону стоящей женщины.
- Вот так бабка! – крикнул он и отпустил сцепление.
«Восход» зацепился передним колесом за асфальт и радостно урча помчался по гладкой дороге.
Доехав до деревни, друзья разъехались, но договорились вечером встретиться и погонять - покататься. Степан поехал домой показать покупку отцу с матерью и младшим братьям и сестрам. Все остались довольны. Отец пожал руку, похлопал по плечу и наставил, чтобы ездил с умом и берёг шею и голову.
Вечером Степан долил бензин, взял второй шлем и поехал к Светке. Она была чуть младше его, но дружили они давно и ему казалось, что лучше её никого нет. Она ещё не понимала своих чувств к нему. Он ей нравился, ей было с ним весело, может быть даже она любила его, но что значит любовь в пятнадцать лет? Цветок раскрывается и поворачивает свой бутон к солнцу, ловит каждый теплый лучик, но солнце может и обжечь нежные лепестки и они разочарованные высыхают и осыпаются в прошлое горечью обид. Но в  пятнадцать лет цветок благоухает, лепестки тянутся к теплу и радуются каждой встрече.
Они прокатались весь вечер. Она сидела сзади, обхватив его двумя руками и прижималась к его теплой широкой спине.  Он чувствовал её упругую грудь и горячее дыхание в шею. Счастливый Степан довёз её до дома и они договорились, что завтра, в воскресенье, встретятся пораньше – он так хотел чтобы она снова обнимала его.
Света ждала его весь следующий вечер, но он не пришел. Когда за окном раздавался гул мотоцикла, она с надеждой подбегала к окну высматривая Степана, но это Илья мотался взад и вперёд, то один, то с Витькой. Октябрьский воскресный вечер тянулся долго и нудно, разные нехорошие мысли заползали в голову ядовитыми змеями. Светлана уснула за полночь и утром пошла в школу уставшая и невыспавшаяся, но надежда, что она увидит Степана придавала ей сил.
Он учился в классе на год старше, и увидеться они могли только на перемене. Однако ни после первого, ни после второго, ни после третьего уроков в школьном коридоре, куда выходят все ученики, его не было. Тогда она решила подойти к его однокласснику Илье:
- А где Стёпа? - спросила Светлана, как только его увидела.
- Так он заболел.
- Простудился? Температура?
- Да нет! Ноги отнялись.
- Как ноги? – удивилась девушка.
- Встать не может – коленки болят.
Раздался звонок.
- Ладно, мне пора.
- Давай к нему сходим после уроков.
- У меня сегодня их шесть!
- Я подожду! – крикнула она вслед уходящему парню.
По дороге встретили Витьку. Он рассказал, что со Степаном это случилось ещё вчера утром:
- Сидеть Степка может, но как только встаёт, говорит, что в колени словно нож втыкается острый – боль сильная и шагу шагнуть не может.
- Отчего же это? – спросила Света.
- Фиг его знает.
- Может прошло уже всё, - предположил Илья, когда они подходили  к дому друга.
- Здравствуйте тётя Варя! – сказали ребята почти одновременно матери Степана, - как Стёпка?
Она смахнула слезу с обветренного лица:
- Проходите.
Степан сидел на кровати. Рядом на табурете расположился отец.
- Здравствуйте Матвей Петрович!
Но он словно не заметил их, а продолжал спрашивать сына:
- … когда вечером на мотоцикле катались не падали?
- Да нет батя, всё нормально было, вон Светка подтвердит.
Мужчина повернул седую голову и посмотрел на вошедших. Девушка, смутившись, лишь качнула головой. Матвей Петрович потёр рукой небритый подбородок.
- «Скорую» надо вызвать, - посоветовал Витька.
- Только уехали, - Степан потрогал коленку и поморщился.
-  И что?
- Ничего! Хотели в больницу ложить я не согласился.
- … а по дороге, когда ездили в Иваньково, ничего не случилось? – снова спросил отец.
- Да нет.
- А на обратной дороге?
- Нормально всё.
- Бабку только вредную встретили, больше ничего, - вставил Витька.
- Какую бабку? – переспросила мать Степана.
- Вредную. Шла посередине дороги нам не уступала, вот Степан с ней и поругался и правильно сделал!
Муж с женой переглянулись.
- Как она выглядела, – спросил Матвей Петрович.
- Бабка как бабка с палкой сгорбленная, в платке черном, за спиной рюкзак плетеный, как из бересты…
- Пестерь!
- Что?
- Так он называется.
- А!
- Что в рюкзаке этом было, не заметил? – спросила женщина, насторожившись.
- Трава какая-то, пучками торчала в разные стороны.
- Ой, Анфиса! – испугалась Варвара.
- Что за Анфиса? – спросил Степан.
- Ведьма, - отец пристально посмотрел на сына, -  не надо было тебе с ней ругаться.
- Да брось батя!
- А ты встань на ноги-то сынок.
Степан упёрся ладонями в кровать и поднялся, но как только спина распрямилась и он встал во весь рост, лицо перекосилось от боли и он снова плюхнулся на кровать.
- То-то, идти надо к ней.
- Я схожу, - Светлана резко повернулась.
- Стой девка! – Матвей Петрович схватил её за руку. – Одна не пойдёшь, с Витькой езжайте, он её видел, покажет.
- Так я не знаю где она живёт?- заартачился Витька.
- Мать скажет. Корзинку соберёт для Анфисы и езжайте пока светло. И ещё, не перечьте там, что скажет, то и делайте уважение проявляйте, одного инвалида хватает.
Дом старухи нашли быстро. Через ограду было видно, как она сидит на улице за грубым дощатым столом под навесом и перебирает травы. Витька кивнул – она. Взяв корзинку Светлана пошла во двор, Витька медлил.
- Здравствуйте бабушка, мы к вам по делу.
- Знаю я ваши дела, - Анфиса посмотрела на Витьку, который всё ещё топтался возле калитки, - узнала я тебя, а что же дружок-то твой не пришел?
Витька потупился:
- Не может он, ноги не ходят.
- Давеча хвастался, да надо мной потешался.
- Не потешался он…
- Ты там пнём-то не стой – дрова наруби, колун в сарае возьми.
- Помогите бабушка, мы вот собрали вам гостинец. – Светлана поставила на стол корзинку.
Знахарка посмотрела на девушку – стройная, красивая, молодая:
- Звать как?
- Света.
- Света, - передразнила старуха, - светлая значит. Ты ему кто?
- Знакомая.
- Ага, вижу я какая ты знакомая. Метлу видишь стоит у сеней?
- Вижу.
- Двор мне подмети, до самой калитки!
- Подмету! – девушка пошла за метлой.
- Посмотрим, что в корзинке принесла, - старуха  сняла сверху полотенец, - так молоко, яйца, сало, хлеб, хорошо! Как все чурбаки порубите и двор подметете, можете езжать к себе восвояси. А тебе девонька вот что скажу – пусть он утром завтра придёт. Пешком! Ноги размять надо, приедет на тарантайке своей – выгоню!
- Как же он придёт, когда не ходит? – пробурчал Витька, поднимая пенёк.
- Не болтай – чурбаки руби! Передай, как я сказала, запомнила?
- Да.
- Работайте, а мне в дом пора, если не сделаете, что вам наказала не встанет он завтра.

На следующее утро боль в коленях у Степана прошла и он смог ходить, как и раньше, только к бабке не пошел. Не поверил, что такое может быть – люди в космос летают, а тут сказки про ведьму из соседней деревни. Витька тоже не верил и друга подначивал. Мать он не послушал, со Светкой даже поругался из-за этого, как он сказал предрассудка. Отец говорить ничего сыну не стал, а Варваре, жене своей, объяснил: кто не обожжется, тот огня не узнает.
Степан утром снова не смог встать с постели. Только теперь он даже сидеть не мог – лежал пластом на кровати. Когда в туалет захотел, думали на руках его отнести, но не вышло ничего – боль такая, что кричал во всё горло. Так и ходил под себя. Свет в его голубых глазах потух. Мать за ним ухаживала, обмывала, отец ей помогал его поворачивать. Стыдно было молодому парню, но ничего не поделаешь. Две ночи он почти не спал, стонал и домашние тоже не спали.
После второй ночи с утра Варвара и Светлана снова пошли к Анфисе. Собирался с ними идти и отец, но когда он достал охотничье ружьё, все перепугались и еле его отговорили, а ружьё к соседям отнесли на время.
Всю дорогу мать Степана плакала, а Светлана успокаивала, как могла, так и дошли до заветного дома одна со слезами в глазах, а другая с надеждой.
Как только прошли калитку, Варвара заливаясь слезами упала на колени перед старухой:
- Прости! Помоги сыну, ради Христа, что хочешь сделаю, жизни не пожалею, только пусть живёт, пусть ходит, служить тебе буду…
- В прислуге не нуждаюсь и жизнь твоя мне не нужна. Дети у тебя, небось, есть?
- Есть.
- О них подумай и с колен встань или не будет разговора, - нахмурилась Анфиса.
Варвара поднялась.
- Сядь, - приказала она. – Разве на следующий день, после её визита, - она указала головой на Светлану, - сынок твой не встал?
- Встал.
- Что не пришел ко мне?
- Не поверил он.
- Нееет, - протянула бабка и улыбнулась беззубом ртом. – Не потому он не пришел, что не поверил, а потому что гордыня в нём - не захотел бабке старой да слабой поклониться и прошения попросить. Теперь наказан не за то, что тогда на дороге нагрубил старухе, а за гордыню свою. Большой грех гордыня, потому что это первейший грех, из неё остальные грехи рождаются.
- Правда бабушка, гордый он, - сказала Светлана.
- А ты гордость с гордыней не путай, гордость приходит и уходит, а гордыне живёт в человеке, делает его рабом своим, ослепляет его и страсти порождает.
- Простите бабушка.
- Есть баня у вас?
- Как не быть – есть, - оживилась Варвара.
- С утра затопи её и пусть он попарится, а потом ко мне приходит. Смотри, если завтра не придёт…
- Придёт, - обрадовалась Варвара, - сама приведу!
- Нет! Один пусть идёт.
- Спасибо Анфиса. – Варвара кинулась к её руке, чтобы поцеловать, но старуха руку отняла и нахмурилась.
- Ступайте!

Так и сделали. Баню натопили. Отец сына попарил от души и Степан ожил, снова искорки заиграли в глазах надеждой и счастьем. Он понял, как важно ценить то что имеешь. Простые вещи, на которые обычно не обращаешь никакого внимания, вдруг оказывались такими важными и необходимыми. После бани он будто бы переродился не только телесно, но и духовно. Взяв корзинку с нехитрыми припасами, он направился к ведунье.
Неблизкая дорога не тяготила его, он шел бодро и весело. Теперь старуха не казалась ему противной и вредной, зло он к ней не испытывал. Солнце радовало его  лучами, прорезавшими горы облаков. Ноги шли крепко по волнистой тропинке и ему казалось, что он чувствует, каждый камешек, каждый бугорок под своей ступнёй и это его необыкновенно радовало.
Старухи во дворе не было, но как только он прошел калитку в сенях появилась Анфиса:
- Пришел таки.
- Пришел, прощения попросить.
- Ну, так проси!
- Простите, что нагрубил тогда на дороге, не прав я был бабушка!
- Бабушка, - передразнила ведунья, - теперь бабушка, а раньше каргой старой была!
- Извините, - потупился Степан.
- Домой иди – урок это тебе, запомни, на всю жизнь запомни!
- До свидания! – Степан собирался уйти, но вспомнил про корзинку, что из дома принёс, - возьмите это вам.
- На скамью поставь.
Степан снова хотел уйти, но вдруг заметил, что старушка, достала из сарая старую тяпку.
- Давайте я вам помогу.
- Помоги, коль хочешь.

До вечера парень помогал Анфисе по хозяйству и оказалось, что старушка не такая уж и вредная, а Степан не заносчивый гордец.