Петербургский сюрреализм

 

Скелеты, раздвоения сознанья,
Цепляли провода забытых дней.
И окуналась люстра мирозданья
В тропу крутящихся на ободе огней.

Там выход был, но зеркала разбиты.
Чрез паутину каменных теней,
Земля текла, где небеса архимандриты,
В историю потухших февралей.

И сердце пробужденное заныло,
Во всем и без конца ища предел.
Скрывалось омерзительное рыло
В тонущих облаках. Восход бледнел.

Там, грызлись рукава стальных зубов,
За перекличку нежных, белых чаек.
Мосты набухли от скупых снегов
И постоянно влажных, черных маек.

Причалы расплавлялись подо льдом.
В них задыхаясь, бешено кричали.
И тусклым, незатейливым шрифтом
Бульвары ветками тихонечко писали.

Но лишь зима, забыв про все начала,
С укором заглянула к ним в трубу.
«Ну, вот и все»- противно прошептала,
И вознесла прощальную мольбу.

Дома и улицы теперь торжествовали,
С них обвиненья рухнули во тьму,
И цепи больно на асфальте завизжали.
Март по веревке мчался в высоту.