Житие преподобного Зосимы Верховского. Часть 40

   Свидание старцев и сила их молитв к утверждению новоначальных послушниц.

На следующий день, после приезда,
отец Зосима и племянницы, все вместе,
отправились в пустыню к Василиску,
на лошади, за восемь вёрст до кельи.

В дороге объяснил девицам дядя,
как должно поклониться в ноги старцу
и попросить его молитв, благословенья,
а после выразить за это благодарность.

Они застали Василиска возле речки,
Он что-то мыл в ней, стоя на коленях.
Когда приблизились к нему, отец Зосима
молитву произнес в это мгновенье.

Услышал старец и узнал он голос друга,
после молитвы поспешил к нему навстречу,
и слёзы радости текли из глаз обоих,
они молились оба возле речки.

Друг перед другом они пали на колени,
после молитвы с плачем обнялись,
смотрели девушки на них в недоумении,
и тоже слёзы по щекам у них лились.

— Ты, отче, знал, ведь, брата моего?
А это дочки, уже взрослые, Ильи!
Привел их, в жизнь монашескую, Бог,
по милосердью, и святым мольбам твоим.

Племянницам Зосима подал знак,
чтоб в это время поклонились девы старцу.
Они исполнили, но Василиск их обогнал –
он первым на коленях оказался.

То обстоятельство растрогало девиц,
Их чрезвычайно поразило, изумляло –
Маститый старец кроток был и тих,
и ласков, весел, хоть и слов сказал он мало.

Худое рубище – на теле старика,
На голове же – чёрный куколь с зонтиком,
когда-то сшит он был из черного сукна,
а зонтик прикреплён был из берёсты.

Все четверо, они присели на лугу,
смотрели, молча, на теченье речки.
Сказал тогда Зосима старику:
— Мы, отче, не обедали, поесть бы!

— Простите, — отвечал великий старец,
— я, грешный, пообедал и всё съел.
Но знал Зосима, что позднее он обедал:
— Благослови нас поискать чего-нибудь!

Тот не противился. Позвав с собой племянниц,
вошёл отец Зосима с ними в келью,
и щёки девушек покрыл сплошной румянец.
Вот что увидели они тогда за дверью.

В малюсенькой и низкой комнатушке,
С единственным и крошечным окном,
В одном углу стояла глиняная печка,
в другом – одр старца, невысокий земляной.

Лежали, в изголовье, на постели,
дрова, покрытые куском рогожи с пятнами.
А над одром, в том же углу, висели:
Крест, медный, и икона Божьей Матери.

Стол с лавочкой – на земляном полу,
а в печке – кушанье простое из травы,
(какой – неведомо, несказанно, увы),
в горшочке, глиняном – и разные грибы.

На лавочке лежал и чёрствый хлеб,
что прежде, старцем, из обители, получен.
Запомнили девицы на всю жизнь,
что удостоились они тогда увидеть.

Все четверо, они уселись на лугу.
Отец Зосима из монастыря
привёз с собой и лучшую еду.
Их трапеза священною была.

Для начинающих послушниц тот обед
стал незабвенным, в том пустынном месте,
Они впервые ели то, чем Василиск,
В уединении, как в праздники, питался.

Едва осмеливаясь кушать и стыдясь,
девицы слушали беседу двух друзей,
такой еды, совсем не видя, отродясь,
им захотелось и простых, домашних щей.

В сердцах девичьих, полных еще миром,
тоска и грусть, как прежде, появились.
Им стало тошно, неприятно, если честно,
ведь ещё девушки, приехав, не смирились.

В поездке их от горьких мыслей отвлекали:
народы, их обычаи, природа
и города, которых в жизни не видали,
и развлечения совсем иного рода.

Но, по приезде в монастырь, усугубилась
тоска по родине, по братьям их в Смоленске.
Девица, меньшая, ума чуть не лишилась,
от всех скрывалась, вспоминая своё детство.

Её порою находили возле церкви –
лежащей, всю в слезах, возле могил,
иной раз – и сидящей на пригорке,
откуда виден был ей грешный мир.

И, видя крыши городских домов,
Она себе тихонько говорила:
— Всё кончено! Я здесь погребена,
мне, эти каменные стены как могила.

А иногда, взглянув на кошку, Маргарита
ей говорила: «Ты счастливее меня.
Завидую тебе, ведь ты свободна,
ты можешь выйти из монастыря».

К тоске добавилось и отвратительное чувство:
она возненавидела Зосиму,
увещеванья принимала за занудство,
его слова, ей, были, как нож в сердце.

— Ну, что мне делать? Я сама не рада,
но я вас не желаю даже видеть!
Не полюблю монашество я, дядя,
однообразна жизнь могильная в обители!
Простите меня, отче мой, простите!
Молитесь обо мне, о грешной Рите!
Мне больше ничего не говорите,
Я не желаю слышать вас, поверьте!

Слова племянницы Зосиму огорчали,
но откровенность девушки заставила
его поверить, что не век же быть печали,
все искушения исчезнут обязательно.

Он сам о ней молился, и просил
о ней молиться старца Василиска,
и преданных сестёр, коих любил,
просил усилить о племянницах молитву.

16.03.2023 г.