Ногами смерив подоконник, курил в открытое окно

*              *         *

Ногами смерив подоконник, курил в открытое окно
Ещё живой, почти покойник, а ночь играла, как в кино.
Когда проигранная битва с собой смириться не даёт,
То выбор есть: таблетки, бритва… Он выбрал в пустоту полёт.

Деревьев чёрных панихида была готова зазвенеть,
Нет, он – не жертва суицида, он собирался лишь взлететь.
Стекло и сталь дрожали хором, стремясь к зияющей дыре,
Привиделась карета скорой и санитары во дворе.

Эгоистичное витийство – удел слепых и голубей, –
Звучит, как бред самоубийство, ничто не может быть глупей.
Пытаясь темнотой напиться, застыть в окне, как твердый знак,
Негромко повторить: «Я - птица» и сделать невесомый шаг.

Он попытался вспомнить что-то и тут же позабыл слова,
Когда от близости полёта волчком кружилась голова.
Скорей сбежать из тесной клетки, в которой долго был зажат,
И просто наблюдать, как ветки беззвучно в темноте кружат.

И вновь невидимая тяжесть на плечи тощие легла,
Не улетишь, а только ляжешь туда, где сырость, вонь и мгла.
Дурак опомнился: «Не дело…живи последним подлецом!»
И не узнал пустое тело в широкой луже вниз лицом.