Ряженка. новелла

Полустанок.  Воскресный  летний   вечер.  От    безветрия душновато.  В  ожидании   электрички   стоят  и  беседуют  высокий  мужчина и женщина  ниже  среднего  роста. На  женщине платье из светло-кремового  полупрозрачного  шифона, пошитое по фасону «песочные часы». Оно элегантно  и   рельефно  облегает  слегка  полнеющую  фигуру.  Фиолетовая шляпка «Crusher  Fedora» модельно   сидит   на  ассиметричной  стрижке каштановых   волос.  В её руках   дамская  сумочка под цвет шляпки  и босоножек. Заметно, что наряд дамы  не  просто  прогулочный. В отличие от неё  мужчина одет , как на  субботник: черные  кроссовки, потрепанные  «треники»,  футболка  с  надписью «BARS»,а  под надписью  мордочка ,    похожая на  кошачью. ЗавершалА   ансамбль «дачника» серая  бейсболка,  из - под которой  торчали  белокурые  волосы .  Вступая  в  неспешный   разговор,  дама произнесла:
   - Глеб, ты     собираешься  напечатать  свою  повесть?
   -  А  ты,  Лена, откуда   про  повесть   знаешь? - вопросом  на  вопрос ответил Глеб.
   - Света  твоя   показала.
    Он, недовольно,  захотел  уточнить:
  - Значит,  прочла   рукопись?
  - Не сердись,  Глеб. Только  одним  глазом  у тебя  в  «ноутбуке»  пробежала.
Глеб молчал. Подошла электричка.  Свободных мест  в  вагоне  достаточно -   редкость  для  вечерней  электрички. В середине вагона сидели  и заметно выделялись две схожие , как «близняшки»,   жизнерадостные  дамы в  похожих  белых  сарафанах,  радостными  лицами и    корзинами , полными    садовых  даров. У обеих букеты   незабудок, которые при  движении  электрички  вздрагивали, как бы  подмигивая  множеством  синеньких  глаз. Контрастировала  с «близняшками»,  одетая в черное,  пожилая  пара  с потерянным  взглядом: сухощавый с  пушистыми, свисающими  над верхней  губой  усами  мужчина   и невысокая женщина   с  фарфоровым  лицом и   «укатистой»   фигурой . «Траур у людей, наверное»   - подумал Глеб. С  Леной   они   сели   в другом  ряду,  напротив   спящего мужчины  в надвинутой  на глаза кепке.  Лена бегло, но оценивающе, окинула  его  взглядом:  смуглое  лицо с ухоженной,    « хемингуэйской»,      полуседой бородой,  добротная  тенниска и  джинсах, на  ногах  стильные  мокасины.  Вполне привлекательный  на вид  мужчина, но все  это  не увязывалось,  с витавшим  вокруг  него «духом» из непонятной  смеси перегара  и дешевого  одеколона.  Лена поморщилась, но не стала  пересаживаться.   Разговор   о  повести   продолжился.  Глеб, успокоившись, спросил:
   - Ну   и как  тебе   моя  рукопись?
  - Ты  знаешь,  Глеб, прочла  и в конце  заплакала.
  - Да что ты!  А почему  так?
   - По  сюжету,  вроде, нормально. Все  идет, как  обычно.   И на  тебе!   Нелепо  погибает главный  герой  Дима, по  сути,  невинный  подросток.
- Это  все, на что  ты  обратила  внимание?
- Нет, не  все!  И все же  из  головы  не выходит.  Жестоко ты  с ним!   Говоря  это,  Лена  смотрела  поверх  Глеба.
Глеб  молчал,  считая не    уместным  сейчас  обсуждать  его  «жестокость». Лена, видно,  это  поняла  по - своему.
 -  Глеб,  я  общаюсь со  многими своими   коллегами на  любые  темы,  и в  целом   меня  считают экстраверткой! -  после  паузы, утвердительно  заверила  она, посмотрев  по  сторонам. Объясни, почему так жестоко?

  Зная, что  слово    «экстраверт»  не  бывает  женского  рода,  Глеб, все же   сказал  про  другое:   
  -  Лена, если   на  все   взглянуть    разумно, за  всё  в  жизни   надо  платить. А что   привело  Диму  к гибели?   Ничего!  Обыкновенная  случайность. Именно  так. Тебе  внимательно  надо  было  читать. Дима, как флюгер.  А  «направление ветра»  -  определяет  сам  Дима , по  своей   прихоти. Его  самонадеянность, беспринципно формирующаяся  сущность, вызваны   не  просто   юношеским  максимализмом, а  тупым самоуверенным  упрямством, которое  не  спишешь на  «детский паразитический каприз». При этом  ему  хотят  помочь,  подсказывают. Он  иногда делает  вид, что  прислушивается  и  «поддакивает»,но  делает  все  по-  своему . И ещё  «за глаза» обзывает   друзей    «лузерами»  и « чмошниками».  Все  в  жизни  делает как  бы  «на зло».  В экосистеме есть  механизмы  управления  и  регулирования рациональным  поведением. К  примеру, у муравьев. Да,  мы  существа    разумные  и иногда   принимаем  решения , но  часто  действуем  иррационально. Все же  есть  правила  сосуществования  и   рамки  поведения.  А этот  его «не детский  эгоцентризм»  завел  Диму  в тупик. А  когда  надо  было  показать  характер, то на  поверку  он   проявил  полное  безволие!  Может,   это  у них наследственное, худшее  от нас?  Не  знаю. Я  не  исследования  проводил.  У  меня создался  этот образ,  и я  «вел»  его, как  подсказывала   интуиция.    Эти его  «шараханья» не  позволили    Диме   вписаться  во  многие  обычные   события,  происходящие  вокруг.  То, что удается как-то делать его  сверстникам,  которые  тоже  не  святые, но  они  честнее по  отношению   к  себе.  А Дима ,  вызывающе называя  их  «ботаниками», и представления не имел, кто  они. А ведь  понять  кого -то  другого  -  это тоже   есть  путь к совершенствованию  себя.  Вместо  этого  у  него  нет  и тени  сомнения  в  своих   действиях.  Все  силы как будто бы тратятся   на  обретение  «meaning of life» - смысла, который  оказался  ложным.  Агрессивное  разделение   всего происходящего  вокруг  на  «черное и белое». Категорично!  Без  всяких  полутонов!  Оценка  поступка  любого  человека «по  какому-то  своему, будто бы  гамбургскому  счету». Подминать  под  себя  «слабых  духом». Общаться  с  такими  же  сверстниками , как  он  сам,   на  каком-то  птичьем  языке. Легкомысленная  погоня   за  всем  экстравагантным  из-за  желания   быть  в  «тренде»  и    только  лидером. А  когда  не стал лидером, захотелось  уйти в  истину.  Стал  увлекаться   всем только  иррациональным. Начались  метания  по  разным  религиям  и течениям.  А стремление не просто попасть  в  секту и  познать её,  а быть  в  центре и  неистово  навязывать «бредовые  условия»  другим! То  он  гностик, то  ваджраяна, то  антропософия  увлекает  его,  а  потом  он  приверженец «Ахура  Мазды»,  одной  из древнейших   религий  огнепоклонников.
- Почему  вы  против  зороастризма?   
Оглянувшись ,  Глеб  заметил   рядом, улыбающегося  человека с  приметно  длинным   лицом  и темными  волосами,  собранными   сзади  и перевязанными «странной» лентой . Тонкие  черные  усики  и еле  заметные  черные  круги  вокруг  глаз  делали  его  похожим на  "гота".  Еще   четыре   пары  задорных и удивленных  глаз  бритоголовых молодых   мужчин    разглядывали  Глеба .  Все  пятеро с «длиннолицым» - одна  компания,  -подумал Глеб.  Они  подбежали   и   зашли в  уже  отходящую  электричку  вслед  за  Глебом  и Леной. Разместились они  рядом,  стоя  почти полукругом.  «Значит, они  весь  разговор  слышали», -  мелькнула у Глеба мысль. Что-то  их объединяло. Но, не только ведь одинаковые шейные платки и   солнцезащитные  очки «авиатор». Очки у  всех   были   привольно  посажены  на   лбу, кстати, модные  в  этом  сезоне,  со  слов  жены  Глеба,  Светы. У этой  пятерки   какой-то   общий  интерес. К чему? По тому, как слушают , неужели, к литературе?  И они  ввалились  именно  в этот вагон. И у них какой-то визуальный обмен взглядами между собой. Может, это что- то похожее на  «флешмоб»?  Воистину, наваждение! Чуть в стороне от них  стояла смуглая девушка с миндалевидной  формой  глаз.  Глебу её  лицо  показалось  знакомым.  И было  заметно, она не из  их  компании: без  очков  и  шейного  платка, одета   в джинсовую  куртку  и  юбку  на  заклепках, на ногах не по сезону полуботинки  из  грубой кожи.  А  когда  их  взгляды  с Глебом  встретились,  слегка  ему  кивнула. Кто же эта  девушка? -   попытался  он  вспомнить.  Глеб  молчал.  Он  растерялся. «Длиннолицый»  тоже  молчал. «Как быть? Продолжить разговор как   защиту  своей  позиции?  Или?.. Затянувшуюся  паузу прервала Лена,  придя  на  помощь Глебу:
-  Глеб, речь  не  об  этом.  Пубертатный  период   в жизни  подростка  всегда связан  с  поиском.  Ошибки в  этом  возрасте не только неизбежны, они в большинстве случаев, извини,  обязательны! Ты  говоришь, «взглянуть разумно», а доводы приводишь обывателя- рационалиста!  «Паразитический  каприз» - это некорректная  ремарка!   Пойми, Глеб,  то, что  для  нас  аксиома, не  требующая  доказательств,   многими  в этом  возрасте  воспринимается  как  навязанная  им страшная  догма. Они всегда  будут  сопротивляться, биться, делать  только  по-своему, пока  сами  не  набьют  шишки  на  этом.  Глеб,  ты, создавая  своего «гомункула», как бабушки  у  подъезда, осуждаешь  все  и вся.  При  этом  «педалируешь»  свою мораль,  разводишь вашу  бесконечную  нравственную «тягомотину»,  утомительную,  как   «Марлезонский  балет».  Читателю невольно остается  съехать в  твою  колею оценок; ему   будет  трудно  выбраться  и  думать  по-другому. Такое  впечатление, что  ты, как   писатель,  мстишь  ему, как  персонажу,  за то, что  не  разделяешь  с   подобными,   их  взгляды, -  их  ощущение  времени. А  теперь  потираешь  руки.  Осталось  только  «Хава  нагила»  запеть.
 - Лена высказывала  это  , все  время  поглядывая  на «длиннолицего» .
 -  Какая  месть!  -думал  Глеб. - «Педалирую  мораль?»    И дело  не в  том, что она  кольнула  его  этим. Он  уже  не  раз слышал все  эти «банально-тривиальные изречения» от некоторых  «защитников  свободного  развития  «индивидуумов».  Просто  все  это  чушь.   
- Ты,  Лена,  должна знать, что написанное  автором-  это  чисто  его убеждения.  Когда  мы  в  «процессе», то  в  основном   это  или « прет»  или….  И главное  тут  писать,  не  угождая даже  читателю,  и не  врать , а  может,  и  врать…. Ты же  сама  пишешь, -  все это  хотел  сказать Глеб, но промолчал.  Не  из-за  Лены.  Он  и не  такое  ей  говорил.
Лену,  Глеб  знал  давно.  Они  встречались  на  литературных  и  журналистских  мероприятиях. Лет  пять назад Света  позвала  её,,как свою одноклассницу,  на    тридцатипятилетие.  И после  этого она  у  них частый  гость. Сегодня случайно  её  встретил,  возвращаясь  с садового  участка  родителей, где  помогал  перестилать  крышу.  Лена  сказала, что  относила,  какую- то  справку  в санаторий. Хотя  санаторий  на другой остановке.  А сейчас  Глеб остерегался  всю  эту  «странную компанию»   с непонятными   выражениями   лиц  и жадно  пожирающую   его  взглядами. « Они  готовы   вступить  со мной  «в  схватку», -   так думал он.  Глебу  не  хотелось полемики  в  присутствии  незнакомых  и «пристрастных», как  ему  казалось,  слушателей.  Но «странная  компания»  молчала. Электричка  подъезжала  к  пригороду.  Часть  пассажиров стала  собираться. И  вновь зловеще-затянувшуюся  паузу  прервала громким  голосом  Лена:
-   Не  уходи  от  ответа. Чего  молчишь,  Глеб?  Разве я   не  права? Права!  Что щеки  надул?  Ты  не заболел случаем? -   говорила  она  с  азартом ,  но  смотрела  не  на Глеба, а на «длиннолицего».
Глеб  улыбнулся.
- Улыбаешься!  Продумываешь, так сказать,  вторую  линию  обороны, -  еще  громче  сказала  Лена.    Многие  в электричке  обернулись  на  них   и даже   смотрели  на  Лену с тревогой.
Глеб  молчал. И не  только  потому, что  вспомнил: -  Лена   говорит  хорошо,  а  пишет  не  очень,  и  печатается  редко , ну и    отзывы на её  труды    не совсем   лестные. Ей  часто  возвращают  рукописи.  Он  сам однажды  был  свидетелем, как  Лена  забирала свою  «рукопись»из  одного  журнала,  а на  приложенном  к  её  «дискете»   листке   рукой   ответственного  секретаря было  написано: «Возвращаю  рукопись,  надо  бы  доработать  сюжет. И не приносите сюда   банальные вещи!!!»
 Глеб  молчал  потому, что считал  это  сейчас  разумнее.  Глеб  недавно  вывел  для  себя  формулу:  «Иногда  надо  помолчать, переждать.  И будь, что будет!» Ему это  стало  помогать. Не простые , -  сами  как-то  выруливались.  Глядя  на Лену,  он  подумал: «Куда  её  несет? Рано   её,  что- то в этот  раз  прорвало.  Это  потому ,что  он  молчит? Может, ему  в другой  вагон  надо  было  сесть? Глупо.  От  неё  не  скроешься. Бесполезно! Будет  всю  свою  «эрудицию»   выплескивать  и  красоваться  собой.   А  потом,  успокоившись,  попросит  извинения  за  свою «белиберду»». Но сейчас  её  было  не  остановить.
- Глеб,  ты  пойми,  такими  конкретными  выводами, как  в твоей  повести, мы  потворствуем  травли   любой  индивидуальности и  начинаем  продуцировать  зло!
- Ты заблуждаешься,  – только и смог    вымолвить  Глеб. Электричка  притормаживала на  предпоследней  остановке  перед  вокзалом.  Некоторые  пассажиры потянулись  к  выходу.
-  «Чем сильнее заблуждение, тем более торжествует истина», - сказал Иоганн  Шиллер! Ты  привел  пример  с  «экосистемой». Это  мне напоминает  «Молодежь  руководит  молодежью».  Вроде «дойчес   юнгфольк». «Так ты, Глеб,  можешь    докатиться…» - успела, прервав Глеба,   сказать  Лена, глядя  ,только на  «длиннолицего».
Вдруг на  весь  вагон  раздалось:  - «Г  е  т  ь !»  Проходивший  мимо   «сухощавый  мужчина  в  трауре» яростно посмотрел  на Лену,  с трясущимися  верхней  губой и   усами. Секунду   простояв  так , он  продолжил:    «Шиллер,  Мюллер,   Кальтенбруннер…..У… ты… дойче..» -  при  этом он,  со  злобой  окинув ёё  взглядом  еще  раз  с ног  до  головы  и  почти успокоившись,  добавил: «Ряженка!» В эту  же  минуту,  дотягиваясь  до  его   плеча и   постукивая   по   нему,   мужчину  стала  подталкивать  к  выходу  невысокая «укатистая»   его спутница со  словами: «Пишли, пишли, Микола».  Потом , обернувшись, добавила: « Извиняйте,  люди,  горе  у  него… усех   загубили там…». Она  наклоном   головы указала  за  окно  в  сторону  закатившегося   солнца, имея  виду , где  это  произошло. И,  что-то тихо   говоря    «сухощавому»,  увела   его   в тамбур.
Лена, молча,  теребила ручку  сумочки, уставившись  на свои  босоножки. Наступила    тишина.  Только  незабудки  продолжали  иногда «подмигивать»  при  встряске  вагона. Дамы - «близняшки»  перестали  улыбаться.  Одна из  них  спросила  шепотом:
  - Почему  он  её  так  назвал?
 Вторая  вначале  пожала  плечами, а  потом  тихо  сказала:
 - Нарядная очень,  наверно.
  Минуту  спустя  сама  спросила: - А помнишь ряженку   в стеклянной  посуде  ... кремового  цвета  с  фиолетовой  крышкой  из  фольги? 
      Мимо,  продвигаясь  к  выходу,  и, живо  о чем-то беседуя,  прошли «длиннолицый»  и 
«смуглая  девушка». Сзади  шла  вся  их компания.  Это  заметила  и  Лена. Глеб,  узнал  в девушке студентку,  год  назад  подошедшую  к  нему где-то  со  своими  стихами  и  попросившую  его  их  оценить.  Стихи  были свежими  и  неплохими.  Тогда  Глеб  ей  так и сказал. Девушку  звали Оля. Теперь  Глеб решил: его  предчувствие о  причастности  к литературе  этой  бравой  пятерки  с «длиннолицым»  подтверждается.   
    Зашевелился  мужчина  в «кепке  с перегаром»,  и, глядя в  окно  электрички, процитировал:
- «Как ненавистна мудрость мне, которая зовет вас к крови!»   Потом   улыбнулся, и,  глядя  на Лену  с легкой  дружеской  иронией,  продолжил: « Так,  вроде,  говорил  ваш  знакомый   Иоганн,  мадам…. «экстраверт»….  А почему  автор  убивает главного  героя?  Это так же   не  просто  понять, как  понять  разницу  между  выгодой   и пользой.  Я думаю,   это в  традиции  некоторых  русских  литераторов  убивать «ненужных  людей»  или  покалечить, или на  крайний  случай   посадить в тюрьму… Им, кажется, что  они  посланники   «богини  Немезиды» и им   обязательно   хочется избавить  мир , так  сказать, от «какашек». И, взглянув   на  Глеба: «  Простите, я  не про вас…»    после  небольшой  паузы обратился как бы  в никуда: - Да, извините.  Вчера,  комары  проклятые! Вот  и залили  меня «гвоздикой»,  этим  гадким  одеколоном, и пили мы  всякую  гадость до утра. Это вчера. А вот  сегодня, - «пардон»… -   заключил   он,  очерчивая  руками  окружность  вокруг,   намекая  на  перегар и,   уже  вставая,  произнёс: « За сим  позвольте   откланяться…»
     Наступившую   тишину  прервал   « рингтон»  сотового  телефона  одной  из «близняшек».   Звучала «вставочка»  не  так  давно популярной  песни «Halo – Beyonce». Та, которой  звонили ,  кому  то  ответила: «Да,  мы   приехали  уже».
Глеб  вел  Лену  на  остановку  её  автобуса.  Лена   разочарованно  бормотала  себе:   «Я же  про  одеколон  и  перегар  ни  слова  не  говорила….»,  а  Глеб  думал  о  тех  двоих  в  трауре. Глеб  думал  о «Донбассе», куда  указала  женщина,  о  братоубийстве,  которое    там,  и  что  все  остальное  сейчас    должно   меркнуть   перед  этой  трагедией.  И  тот  чрезмерно  эмоциональный  взрыв  усатого  мужчины - это его  защита  от  той  ужасной  реальности  на Донбассе,  а  до  конца  эту  реальность сейчас  могут понять только  те  люди, кто с ней  столкнулся .  Да, а жизнь  продолжается   по  своим каким-то  законам.  Наверное,  по  тем,  о которых  сказал  когда-то,  дед  Глеба :  «Если  ранили  в  руку,  то  другая  рука,  сынок,  работает  за  две».
- Глеб  Николаевич!  -  их  догнала  Оля.  – здравствуйте  и  извините, что   к  вам  не  подошла,  пока  с «охламонами» своими  не управилась. 
Глеб  и Лена  остановились. Оля  продолжила:
-  Я на  лето  в пионерлагерь  устроилась.  А после  дождей у  нас  там  грязюка  и комары. Так что, извиняйте  за  внешний  вид. Сегодня  последний  день  работала-  вот  меня  и попросили  этим МЧСовцам  показать  дорогу.
У  Лены  вырвался  вопрос:
-  А  они не литераторы?  Я  же  «гуглила»  в инете…,  должны  были  приехать  эти….
- Да такие же  литераторы, как из меня -  певица  Бейонсе.  «Пожарники»  это.  Из   какой-то  Северной  республики, у них  здесь  соревнования. Вчера  приехали.  Их  на  сутки  к  нам  подселили.  С вечера эти  «литераторы -алкаши»  набрались  «в стельку»,   вели  себя  со  мной  непристойно, а  потом   «вырубились».  Мои  мальчишки  со  старшей  группы, влюбленные в  меня,    принесли  с  котельной   мазут  и в  отместку  измазали  их « по самое  не  могу».  Видели  бы вы  их  с  утра!  Черти    из  фильма  ужасов! Утром   начли  их отмывать. Где  там?!  Четверо  постриглись  «на лысо»  сразу. А  пятый  не  захотел  расставаться  с  кудрями . Вот  я  ему  и перехватила  косичку  лентой. Её  на  кухне  в  столовой    взяла. Этими  лентами у  нас  мешки  с овощами  перевязывают. Ведь «прикольно»   получилось.  Сегодня  им  общагу  в  городе  приготовили. Я старую палатку порезала  и повязала им  как  шейные  платки,  чтобы  не  растерять  их. А  можно  с вами сэлфи  на  мой  сотовый,  Глеб  Николаевич? 
Лена  отрицательно  замахала  руками.   Глеб  не  успел  и слова  промолвить,  как  Оля  быстро левой  рукой  обняла  его,  а правой,  держа  сотовый,  два  раза  щелкнула, воскликнув:  - Вот    девчонки  «аффигеют»!  Спасибо!  Ну  ладно,  я  побежала.  Хотела  вам, Глеб  Николаевич,  еще  стишки  свои  показать. Можно? -    и улыбнулась.
-  Конечно, - сказал  Глеб, и для себя  заметил:   - Есть  какая-то  схожесть  у  Оли,  с Бейонсе,  - есть!  По  крайней  мере, улыбка! Тут же,  вспомнив  про  «готический  вид»  «длиннолицего»,  громко  рассмеялся.  Лена  при  этом  вздрогнула, но  молчала.
Сажая  Лену  в  автобус, чтобы  прервать  затянувшееся  молчание, Глеб  спросил  у  неё:
-  Про  какую «вторую  линию  обороны»  ты  говорила?
-  Извини,  Глеб!   И «забей»  на  наши «терки» и на  линию  обороны, на «хава  нагилу»  и на  все,  что  я  несла.   Она  подняла  на  него  глаза  и, улыбнувшись, процитировала  того же  Шиллера:  «…человек отражается в своих поступках….»
              Слабый  прохладный  ветерок  освежал Глебу  настроение. Ему пару  кварталов оставалось  идти  до дома.    Все  сегодняшнее, включая  Ленин  наряд,   сейчас его  даже забавляло.     «Некорректная  ремарка»  и «забей» на  наши «терки».  Да, такой  полярной  лексики,  он  от  нее еще  не  слышал. И  цитаты  из  Шиллера не к  месту.  А  разочарование  Лены  после  того, как  «мимо кассы» обернулись  все  её  старания, он  будто  предвидел.  И у него уже  не было досады на   её выходки. Он не  торжествовал и  после  её «фиаско». Ему  Лену  было  даже  жалко  немного.   И еще  он  знал  одно :  Лена   долго  горевать  не  будет.  Можно    скоро  ждать  новых  сюрпризов…  Глеб  заметил: некоторые  люди  часто , как  попугаи,  не  по делу любят   повторять  модные  слова, ; аура», «космос», «темная  материя»  и другие  в  этом  роде.  При  этом , не  имея   представления о  значении  этих  слов.  С такими  людьми ,   не  так  сложно,  поменьше  обращать  на  их  восклицания  и  лозунги.  Со  временем , «пузыри  -  иллюзий»,  даже  если  не  лопнут  сразу,  то  сойдут  на  нет  в  «том  же  «космосе», о  котором  они  говорят.» Хуже, если  эта  группа   людей или,  просто  один  человек, -  навязывают  это  другим. Да  так  навязывают, будто  у  них, и только  у них  право  на  сущность  и истину. Это,  уже  ближе  к  определению – «секта». Глебу,  стало  весело  от  определения, мелькнувшего  в  его  голове, - «человек – секта». Глупо  быть   против  , поисков  истины  и сущности,  но  это  не  должно  выглядеть   вычурно, а  другим     агрессивно  навязано .  Это  выбор  индивидуальный  и дело интимное,  как и   вера  в бога.
Сейчас,   для  него  истина  - это  блаженная прохлада   вечера;  в шутку подумал  Глеб.
  Был  ли  Глеб  доволен  сегодняшним  днем  и   собой?  Нет! Он  защищал  свою  повесть? Да. Он  защищал  свою   позицию  в  повести?  Не  совсем  так.  Он  об  этом  сказал  в  споре:  когда  пишешь, ты  бываешь  на  той стороне , о  чем  хочешь  писать.  Но  при  этом
 он  ощущал  в  себе   какой - то осадок, думая,  что в  сегодняшней  «терке»  , промолчав,  смалодушничал.   Вроде,  как бы засуетился перед «длиннолицым». Хотя тот  обронил  только  одну  фразу, а   его  спутники и  вовсе  молчали.  Или  это  к лучшему,  что  промолчал? Кто  знает???... Но  к  повести  Глеб  вернется.  Он  согласен :  поменьше  морали. Но  если, часто   менять  текст,  то  скорее  всего,  -  это  будет  другая  повесть, или…    И,  что  там  сказал  «бородатый  с  перегаром»  о  традиции  литераторов?  Нет, Глебу,  так  не  казалось.  Пишешь обычно, как  пишется….Хотя … Традиция, она  наверно  глубже…  Надо  подумать. Почему-то  ему сейчас ,спасительно, вспомнились строки Тютчева:
.
                ….  Живя,  умей  все  пережить.
                Печаль, и радость, и тревогу.
                Чего  желать, о чем  тужить.
                День  пережит   -  и слава  Богу!

- Может, чтобы  не  читали  раньше  времени, в  «ноут  буке» пароль  другой  установить?.А  стоит ли?  -    с этими  мыслями   Глеб  зашел  в  магазинчик  у  дома  купить    «молочное».   Уже  рассчитавшись,  он   зачем-то,  вдруг  спросил:   
-  А  ряженка  есть? 
- Нэт!  -  ответил  продавец  со среднеазиатским   акцентом,   - Ми  ему  не  заказываем.  Ему  никто  не  берет….