Золотая гора

Золотая гора
Народная русская сказка

Промотался-прогулялся купеческим сын, до того пришло, что есть нечего; взял он лопату, вышел на торговую площадь и стал поджидать — не наймет ли кто в работники. Вот едет семисотный купец в раззолоченной карете; увидали его поденщики и все, сколько ни было, врозь рассыпались, по углам попрятались. Остался на площади всего-навсего один купеческий сын.
— Хочешь работы, молодец? Наймись ко мне, — говорит семисотный купец.
— Изволь; я за тем на площадь пришел.
— А что возьмешь?
— Положи на день по сотне рублев, с меня и будет!
— Что так дорого?
— А дорого, так поди — ищи дешевого; вишь, сколько народу здесь было, а ты приехал — все разбежались.
— Ну, ладно! Приходи завтра на пристань.
На другой день поутру пришел купеческий сын на пристань; семисотный купец давно его дожидается. Сели они на корабль и поехали в море.
Ехали, ехали — посреди моря остров виднеется, на том острове стоят горы высокие, а у самого берега что-то словно огнем горит.
— Никак пожар виден! — говорит купеческий сын.
— Нет, это мой золотой дворец.
Привалили к острову, вышли на берег; навстречу семисотному купцу прибежала жена вместе с дочкою, а дочь — такая красавица, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать. Тотчас они поздоровались, пошли во дворец и нового работника с собой взяли; сели за стол, стали пить-есть, веселиться.
— Куда день ни шел! — говорит хозяин. — Сегодня попируем, а завтра и за работу примемся.
А купеческий сын был собою молодец, статный, рослый, кровь с молоком; полюбился он красной девице. Вышла она в другую комнату, вызвала его тайком и дала ему кремень да кресало:
— Возьми, будешь в нужде — пригодится!
На другой день семисотный купец отправился с своим работником к высокой золотой горе: лезть на нее — не взлезть, ползти — не всползти!
— Ну-ка, — говорит, — выпьем наперед.
И поднес ему сонного зелья. Работник выпил и заснул. Купец достал нож, убил ледащую [плохой, негодный] клячу, выпотрошил, положил парня в лошадиное брюхо, сунул туда лопату и зашил, а сам в кустах притаился. Вдруг прилетают вороны черные, носы железные, ухватили падаль, унесли на гору и ну клевать; съели лошадь и стали было добираться до купеческого сына. Тут он проснулся, от черных воронов отмахнулся, глянул туда-сюда и спрашивает:
— Где я?
Отвечает семисотный купец:
— На золотой горе; бери-ка лопату да копай золото.
Вот он копал-копал, все на низ бросал; а купец на возы складывал. К вечеру девять возов поспело.
— Будет! — говорит семисотный купец. — Спасибо за работу, прощай!
— А я-то?
— А ты как знаешь! Вас там на горе девяносто девять сгинуло; с тобой ровно сто будет! — сказал купец и уехал.
«Что тут делать? — думает купеческий сын. — Сойти с горы никак нельзя; приходится помереть голодною смертью!» Стоит на горе, а над ним так и вьются вороны черные, носы железные: видно, добычу почуяли! Стал он припоминать, как все это сделалось, и пришло ему на ум, как вызывала его красная девица, подавала кремень да кресало, а сама приговаривала: «Возьми, будешь в нужде — пригодится!» — «А ведь это она недаром сказала! Дай попробую». Вынул купеческий сын кремень и кресало, ударил раз — и тотчас выскочило два молодца:
— Что угодно? Чего надобно?
— Снесите меня с горы к морскому берегу. Только успел вымолвить, они его подхватили и бережно с горы снесли.
Идет купеческий сын по берегу, глядь — мимо острова корабль плывет.
— Эй, добрые люди корабельщики! Возьмите меня с собой.
— Нет, брат! Некогда останавливаться, мы за эту остановку сто верст сделаем.
Миновали корабельщики остров — стали дуть им ветры встречные, поднялась буря страшная.
— Ах! Видно, он не простой человек; лучше воротимся да возьмем его на корабль.
Повернули к острову, пристали к берегу, взяли купеческого сына и отвезли его в родной город.
Много ли, мало ли прошло времени — взял купеческий сын лопату, вышел на торговую площадь и ждет наемщика. Опять едет в раззолоченной карете семисотный купец; увидали его поденщики, все врозь рассыпались, по углам попрятались. Оставался один купеческий сын.
— Наймись ко мне, — говорит ему семисотный купец.
— Изволь! Положи на день по двести рублев и давай работу.
— Экой дорогой!
— А дорогой, так поди — поймай дешевого; вишь, сколько народу здесь было, а ты показался — сейчас разбежались.
— Ну, ладно! Приходи завтра на пристань.
Наутро сошлись они у пристани, сели на корабль и поехали к острову. Там один день прогуляли, а другой настал — к золотой горе отправились. Приезжают туда, семисотный купец подносит работнику чарку:
— Ну-ка выпей наперед!
— Постой, хозяин! Ты всему голова, тебе первому и пить; дай я тебя своим попотчую.
А уж купеческий сын загодя сонным зельем запасся; налил полный стакан и подает семисотному купцу. Тот выпил и заснул крепким сном. Купеческий сын зарезал самую дрянную клячу, выпотрошил, положил своего хозяина в лошадиное брюхо, сунул лопату и зашил, а сам в кустах с прятался.
Вдруг прилетели вороны черные, носы железные, подхватили падаль, унесли на гору и принялись клевать. Пробудился семисотный купец, глянул туда-сюда.
— Где я? — спрашивает.
— На горе; бери-ка лопату да копай золото; коли много накопаешь, научу — как с горы спуститься.
Семисотный купец взялся за лопату, копал-копал, двенадцать возов накопал.
— Ну, теперь довольно! — говорит купеческий сын. — Спасибо за труд, прощай!
— А я-то?
— А ты как знаешь! Вас там на горе девяносто девять сгинуло; с тобой ровно сотня будет!
Забрал купеческий сын все двенадцать возов, приехал в золотой дворец, женился на красной девице, дочке купца семисотного; овладел всем его богатством и со всей семьей переехал жить в столицу. А семисотный купец так на горе и остался; заклевали его вороны черные, носы железные.
Сост.: Афанасьев А.Н.
Источник - https://deti123.ru/skazka/zolotaa-gora


Цитата Белоснежка:
"...просто поиск сокровищ или богатств Золотой горы должен быть освящён поиском Матери, ( восточных сказках она означает царицу или царевну), а не богатств"

Спасибо, Белоснежка!
 
Золотая гора в волшебных сказках проявилась в двух сюжетах.
 
1. Золотая гора. Работа на горе с испытаниями: герой нанимается к богатому хозяину в работники; тот везёт его к золотой горе; зашивает в шкуру (труп) животного; птицы уносят его на гору; работник добывает там «золотой товар» и сбрасывает его хозяину; тот оставляет работника на горе; работник спасается и позже проделывает то же самое с хозяином.
 
Этот сюжет в русской сказке “Золотая гора”, который, похоже пришёл из сказки цикла “Тысячи и одной ночи” о Хасане басрийском. В сказке “Тысяче и одной ночи” речь идет о молодом купце, попавшем в услужение к огнепоклоннику, магу персиянину, занимавшемуся алхимией и таким образом получавшему богатство и власть над людьми. Для искусства алхимии ему нужна трава с высокой горы, “которая растет в таком месте, где проходят облака и разрываются”. Сам он почему-то не может достичь вершины и посылает туда Хасана, предварительно зашив последнего в шкуру верблюда и препоручив его доставку на гору птице-ястребу. С вершины горы Хасан сбрасывает магу шесть вязанок нужного ему растения, но “неблагодарный” алхимик уезжает, бросая его на горе. Прочитав похоронную молитву, Хасан бросается с горы в море, но “по воле Аллаха” остается невредим. Через год ему удается отомстить магу: он убивает его на том же месте возле горы, когда алхимик вновь приводит сюда юношу, дабы поступить с ним так же, как до этого с Хасаном.
 
2. Золотая гора. Приключения на горе с испытаниями: герой отправляется на поиски матери-царицы; приключения с напарниками-братьями приводят его к золотой горе; найденный героем предмет (железные когти) уносят его на гору; там он «добывает»-освобождает трёх царевн трёх царств (медного, серебряного, золотого) и матушку; братья предают героя; он спасается и позже прощает братьям все прегрешения, награждает, правит мудро и щедро (до подданных).
 
Мне, конечно, нравятся концовки у сказок с хорошим концом и больше по нраву герой второго сюжета, добрый парень. Ты хорошо подметила, «самый удивительный и волшебный (тончайший и могучий) аспект в любом из царств - духовный, то его и достигает самый младший из братьев, как самый искренний, любящий Мать, верящий в волшебство! На самом деле, просто поиск сокровищ или богатств Золотой горы должен быть освящён поиском Матери, (в восточных сказках она означает царицу или царевну), а не богатств».

По материалам форума Золотого царства Галактического Ковчега, стр.19
https://kovcheg.ucoz.ru/forum/232-2883-19

Всемирно распространённый сюжет про три царства, как отмечают исследователи, стал самым популярный в русской сказочной традиции. Самая первая русская публикация, связанная с этим сюжетом про три царства:  «Сказка о золотой горе, или Чудные приключения Идана, восточного царевича», анонимно вышла в Петербурге в 1782 году. Эта книга появилась ранее всех основных сборников конца восемнадцатого века. Краткое содержание: Живёт царь с тремя сыновьями и  красавицей женой, которую однажды похитил Вихрь. Сыновья (по очереди) на поиски отправляются. По пути оказываются у своего дяди, снабжающего их клубком, указавшим путь к высокой золотой горе. На гору смог подняться только младший. Там он встретился с царевнами медного, серебряного и золотого государств, и с матушкой. Герой убивает Вихря, освобождает пленниц. При спуске с горы братья его предают, забирают женщин, оставляя его в одиночестве на горе. Возвращается герой благодаря волшебному духу и в родном царстве нанимается на работу к башмачнику. С помощью духа он выполняет три задачи (сшить 12 дюжин башмаков, 12 дюжин пар платьев, построить золотое государство с золотым мостом, покрытым зелёным бархатом, до родного дворца). По этим-то делам царевна золотого царства узнаёт о его возвращении. Далее свадьбы: три брата женятся на трёх царевнах. Имена персонажей восточные: Царь Ислам, жена Сумбуна, сыновья Фигал и Мигул, младший Идан. Девушек звали (по последним версиям сказки) медного царства – Земира, серебряного – Елена или Улита, золотого – Пленира. Восточный колорит описания.


Исторические сказки
Книжный памятник
Сказка о золотой горе или чудные приключения Идана Восточного Царевича

Ислам, знатный на Востоке царь, имел у себя жену, именем Самбуку, весьма редкой красоты, с которою он и жил несколько лет весьма благополучно. У них было три сына, один назывался Фигар царевич, другой Мигул царевич, а меньшой Идан царевич. В один день царь прогуливался с царицею в саду, и вдруг поднявшись Вихрь, унёс супругу из глаз его. Царь от неожидаемого такого несчастия впал в великую печаль, и всякой день по ней тосковал и плакал неутешно. Старшие его два сына, видя родителя своего в такой грусти, старались всячески развеселить, но, как всё было бесполезно, то стали просить его, чтоб он позволил им ехать искать свою родительницу. Он не мог отказать в их просьбе, наконец отпустил и дал им несколько вооружённых людей для оберега, снабдив всем нужным припасом. Царевичи, простившись со своим родителем, отправились в путь, не зная сами, какою бы ехать им дорогою, и напоследок решились ехать по той, которая, но мнению казалась быть способною. Они ехали весьма долгое время, приехали в дикую степь и опасаясь ехать вдаль дабы пуще не заблудиться, раскинули на том месте свои палатки, ожидая не найдётся ли кто и не покажет ли дороги; однако в течении около трёх лет никого они не видали.

Между тем подрос их меньшей брат Идан царевич, и видя родителя своего в такой же печали находящегося, как и прежде, стал просить, чтоб он и его отпустил искать мать свою и братьев, прося провожатым для себя только дядьку. Отец сколько ни уговаривал своего сына, чтоб хотя он во утешение его старости при нём остался, однако по усиленной царевича просьбе наконец согласился и отпустил. Едучи долгое время, дядька его на дороге занемог и умер, потому он оставшись один, и продолжая путь свой, нечаянно наехал на своих братьев, и подъехав к лагерю, стал спрашивать, чей лагерь и кто здесь расположился? Ему ответили, что два царевича ехали искать свою матерь, но не найдя дороги принуждены были здесь остановиться. Он вошёл в лагерь и увидев своих братьев сказал им: «Что вы, братцы, здесь делаете и зачем на таком пустом месте остановились?» Братья, обрадовавшись ему, отвечали, что не знают куда вдаль ехать, дабы более не заблудиться. Идан царевич сказал им: «Поедем, братцы, вместе и пустимся на волю Божию искать своей родительницы, а людей отпустим назад в наше государство».

Братья, послушав его, всё то учинили, и пустились в путь все трое, по истечению трёх месяцев своего путешествия увидели вдали хрустальный дворец. Они удивились столь чудному зданию, к которому приближались, и приметили что тот дворец обнесён вокруг хрустальною стеною, и сколько не старались найти ворот, но тщетно. В сей нерешимости два старших брата вздумали через стену перелезть, однако их  волшебным духом назад перекинуло. Меньшой же их брат ездил долгое время вокруг стены и, наконец, нашёл ворота, в них въехал. Он, подъехав ко крыльцу, увидел столб с тремя кольцами, из коих одно было золотое, другое серебряное, а третье медное, и думал к которому бы кольцу апивязать свою лошадь, и напоследок решился продёть узду во все три кольца, что исполнив, пошёл на крыльцо, где и встретил сего государства царя, спрашивающего у него, кто он таков и зачем сюда приехал. На что Идан царевич отвечал ему, что таково-то государя сын и со своими братьями еду искать матерь, которую унёс Вихор. Царь, познав из речей его, что он ему племянник, повёл его в свои чертоги, а после велел позвать к себе и его братьев. Они, пробыв у него несколько времени, стали просить дядю своего, чтоб он объявил, где бы им возможно было сыскать их родительницу и какою дорогою ехать? Дядя унимая племянников своих ещё несколько времени погостить, объявлял, что он никакого наставления в том дать им не в состоянии, и продержав их у себя три недели, дал им клубок, или волшебный шар, сказав, чтоб они его пред собою покатили, и клубок покажет им дорогу. Царевичи поблагодаря дядю своего за угощение и за милость, и простясь с ним, поехали, покатя перед собою клубок.

Находясь несколько времени в дороге, клубок остановился у одной золотой горы, крутизна и высота коей столь была велика, что едва вершину которой глазами усмотреть возможно было, издавая от себя такой блеск, что ослеплял глаза их. После того сколько они ни старались находить какого-нибудь на неё всхода, но найти не могли; потому Идан Царевич сказал братьям своим, что он поедет один и поищет место, где можно было взойти на ту гору. Он объезжал вокруг горы той и нашёл одну тёмную скважину и отважась в неё войти, ходил внутри горы несколько дней, ощупывая руками, не найдёт ли чего-нибудь, и не покажется ли изнутри какой-то всход на ту гору. Напоследок попались ему весьма острые железные на руки и на ноги когти, которые оно взял, и боясь идти далее, шёл с ними из горы назад несколько дней, и выше из неё, приехал к своим братьям, с которыми простясь на семнадцать дней, сказал им: что если он но прошествии того времени назад не возвратится, чтоб более eго не ожидали , и почитая мертвым, ехали бы прямо домой к родителю.

Таким образом надел на руки и на ноги те когти и с помощью их полез на гору, и через девять дней с великим трудом достиг вершины оной, на коей нашёл дуб, сел у него отдохнуть, и лишь, только успел он снять с себя когти, как они вдруг исчезли. Отдохнувши несколько времени под тем дубом, находящимся в саду, пошёл вдаль и дошёл до одной палатки, сделанной из самого тонкого батиста, на которой изображено было шитое разноцветными шелками медное государство. Эта палатка укреплена была к кипарисным деревьям! оранжевого цвета шёлковыми шнурками с жемчужными кистями, а на верху палатки поставлен из самой чистой меди шар, изображающий тo государство. У той палатки лежали ужасной величины три льва, a подле них стояли три медных таза, в которых ни одной не было капли воды, и они желая от великого жара утолить свою жажду, лизали их с жадностью. Идан царевич усмотря вдали колодец, в который на шёлковой веревке оцущен был медный ковш, и черпая им из него воду, наливал тем львам в тазы, которые вместо того, чтоб причинить ему какой вред , махали своими хвостами, изъявляя свою за то благодарность. Царевич сей случай употребил себе в пользу и вошёл в ту палатку, увидел в ней на софе, обитой белым атласом с шёлковою бахрамою, сидящую царевну редкой красоты и спящего у ней в ногах трех-главого змея. Едва только увидела царевна, как начала его тихим образом просить, чтоб он не вдавался в опасность, и её и себя не погубил , a скорее бы вышел вон и спасался; однакож Идан царевич, будучи по природе одарё великою силою и отважностью. вынул свой булатный меч, и не смотря на просьбы и слёзы той царевны, подступил к змею, и с одного маху отрубил ему все три головы. Царевна, видя храбрость сего младого царевича и чрезмерно его полюбя , благодарила его за своё избавление, предлагая ему что она охотно желает быть ему супругой, и в залог своей к нему верности, отдала ему медное яйцо, которое развернув, показала ему скрытое в нём медное государство, коим она обладает; Идан царевич дав ей свое обещание на ней жениться, объяснил ей, что он ищет свою мать, похищенную Вихрем, прося уведрмишь его, не известно ли ей о пребывании его матери и где её сыскать можно. Царевна ответствовала ему: «Я просьбу вашу удовольствовать не могу, потому как и сама, как и родительница ваша, унесена тем же Вихрем; а думаю, что ей необходимо здесь быть должно. Вихор же прилетает ко мне через шесть месяцев, как для свидания со мною, так и напоения тех львов коих вы, понедостатку в тазах воды, напоили, и тем самым, смягчив их лютость, учинили тебе свободный ко мне доступ. Недалеко от меня находится серебряного государства царевна, которая может быть обстоятельнее уведомить вас о всём том, чего вы знать желаете. Впрочем, не забудьте данного вами мне слова и не отдайте преимущество другой, могущей пленить вас».

Идан царевичь сказал, что он конечно не нарушит своего обещания и простясь с ней, пошёл вдаль по прямоведущей стезе. Идучи несколько времени, увидел он другую палатку из самого тонкого ширу сделанную, которую укрепляли привязанные к кедровым деревьям серебряные шнурки, у которых кисти были изумрудные. На той палатке изображено было вышитое серебряное государство, а на верху которой поставлен шар из самого чистого серебра. При входе в ту палатку по обоим сторонам лежали по три тигра, из коих у каждого стояло по серебряному тазу, в которых однако ж не было воды. Идан царевич из близ стоящего колодца почерпнул серебряным ковшём воды, и нполнив тазы её, доставил себе чрез то пропуск в палатку. Как только он вошёл в неё, то и представилась глазам его сидящая на софе, обитой голубым атласом с золотою бахрамою, унизанною разноцветными яхонтами, гораздо превосходнее красотою первой, царевна, у коей в ногах лежал шестиглавый змий. Едва приметила его царевна, то с трепетом просила его выйти и не допустить ни себя ни её до пагубы, и есть ли желает быть жив, то б как можно, уходил скорее. Но царевич, не взирая на всё то, обнажил свой меч, и в один миг пересёк все тому змию головы. Царевна удивляясь мужеству его, за избавление своё приносила ему благодарность, и в знак чувств своих, предлагала свою руку и сердце, лодарив царевичу серебряное яйцо, сокрывающее в нём всё её государство. Она спрашивала его, как он мог отважиться по молодости своей, вдаваться в такую неизбежную опасность, и придти в такое место, куда б ни один смертный, не только дойти, но и думать не мог. Царевич вкратце  объяснил ей причину своего прибытия, весьма просил дать ему знать о месте пребывания его родительницы, и где обрести ему её возможно; однако ж царевна, изъявляя, какое бы для неё было удо-вольствие, если бы могла о всём том уведомить, однако, как всё то ей было не известно, то решительного в пользу его ответа и дать была не в состоянии; ибо и она равным же образом унесена Вихрем, который посещает её через три месяца, и наполняет водою для тигров тазы. Может быть, говорила она не в дальном расстоянии найдёшь такую же палатку, в которой пребывающая царевна в состоянии тебя лучше меня уведомить, и желая тебе благополучного пути, вторично напоминаю не забыть меня и остаться с такою же верностью, с какою я сердечно со своей стороны желаю.

Царевич обещал исполнить всё ею от него требуемое, и простясь с ней, пошёл вдаль, и наконец достиг до третьей палатки из тончайшего камортку сделанной, на которой золотом вышито было золотое государство. Эта палатка укреплена была к лавровым деревьям золотыми шнурками, у которых кисти были алмазные, а на палатке поставлен шар из чистейшего золота, который казался светящим как солнце, подле палатки же находилось двенадцать крокодилов, близь которых стояли пустые золотые тазы, и крокодилы от жару и жажды из зовов своих испускали огненное пламя. Царевич увидев свирепых сих стражей вознамерился усмирить их таким же образом, как и прежних, и из недалеко стоящаго колодца, белым мрамором обнесенного, черпая опущенным в него золотым ковшем воду, налил им в тазы, укротив жаждущих сих чудовищ, которые дали ему свободно пройти в палатку. По входе своём в которую, сколь он изумился, когда увидел беспримерной красоты царевну, сидящую на софе, розовым атласом обитой, с бахрамою, Бурмицкими зёрнами унизанной, а у ног её лежащего двенадцатиглавого змея, и как царевна увидела его к себе вошедшего, то в крайнем будучи изумлении, подавала ему рукою знак, чтоб он поснешнее удалялся и не подвергнул бы себя опасности своей жизни. Идан царевич, при виде столь зверообразного чудовища, хотя и думал, что не в состоянии его умертвить, как прочих, однако ж отваживаясь на неизвестность судьбы своей, желая мстить до последней капли своей крови похитителю родительницы своей, обножил меч свой, и с твёрдым духом подступя к змию, и собрав всебозможные силы, вдруг отсёк ему восемь голов. Змий почувствовав себя крайне уязвлённым вскочил, и подняв ужасный свист, старался узреть своего соперника, но Идан царевич, не дав ему времени оправиться, проворно и удачно и последние головы срубил и поверг его мертвым на землю. Царевна, находящаяся в неописанном страхе, о первой неудаче Царевича, думала, что он будет находится в крайней опасности, однако увидя столь великие мужества его опыты, каких она и ожидать не могла, ч;вствительнейшую ему приносила благодарность. Царевна спрашивала его, каким случаем мог он зайти в такое место, где б не минуемо каждый мог подвергнуть себя неизбежной смерти. Царевич отвечал ей учтивым образом так: «Милостивая Государыня! Долг сыновней горячности требует, презирая все опасности, жертвовать своею жизнею, и я полагаюсь , что вы не будете отрицать удовлетворить мою просьбу и уведомите меня о состоянии моей матери, похищенной Царем Вихрем и о месте её пребывания». Царевна отвечала ему: «Мать твоя недалеко отсюда находится, но увидеть её, не подвергнув себя всякому от того Царя Вихря мщению, никак невозможно: ибо Вихорь прилетает ко мне каждый месяц, а к матери твоей каждый день, и есть ли ты застанешь ты в такое время когда он у ней, то сердечно жалею и трепещу, что живому остаться тебе никак нельзя». Идан царевич, не взирая на все её представления и нетер-пеливо желая видеть родительницу свою, просил не отступно её, чтоб показала место, куда ему идти надобно. Царевна наконец объявила ему, чтоб он прошёл сей сад, шёл прямо к стоящему на обширном лугу дворцу, желая, чтоб он в целости своей сохранил здравие; а притом почувствовав к нему сильную горячность, просила его, дабы сберёг он дни свои для неё единственной, й клятвенно обязался не вступать ни с кем, кроме неё в брак. Царевич, будучи уже сам заражён к ней любовью, клялся, что он всё то исполнит, и  за счастье почтет владеть её сердцем. Она в залог нелицемерной своей Любви, подала ему золотое яйцо, в коем содержалось обладаемое ею золотое государство. По сему по оказанию взаимной друг к другу верности простились и Идан царевич пошёл окончить желанное своё предприятие.

17-18 стр.

... доделать надо...

Сказка напечатана с издания 1793 года, Санкт-Петербург, книжный памятник https://rusneb.ru/catalog/000199_000009_008099905/
Текст немного адаптирован под современность для удобства чтения.
Ирина Петал - автор адаптации


На заметку исследователям. Ткани палаток: батист, каморток (по сути, тот же батист, шир (?)



Сказ­ка о зо­лотой го­ре
Ос­но­вано на из­да­нии 1913 г

В три­девя­том царс­тве, в три­деся­том го­сударс­тве жил-был царь Дор­ми­донт с ца­рицей Мар­га­ритой. Дал им Бог трёх сы­новей: стар­ше­го ро­дите­ли Дмит­ри­ем на­рек­ли, сред­не­го Ва­сили­ем, а млад­ше­го Ива­ном.

Выш­ли как-то раз царь с ца­рицей в сад по­гулять, а тут неж­данно-не­гадан­но злой Вихрь на­летел и унёс Мар­га­риту в не­ведо­мые да­ли. Уж как го­сударь сок­ру­шал­ся! Все гла­за вып­ла­кал, да раз­ве ж сле­зами го­рю по­можешь?

Как толь­ко стар­шие сы­новья под­росли, ста­ли ба­тюш­ку про­сить в по­ход их да­лёкий на по­ис­ки ма­туш­ки от­пустить. Дол­го царь не сог­ла­шал­ся:

— Боль­но уж вы мо­лоды! А вдруг в пу­ти про­падё­те? Та­кого уда­ра я точ­но не пе­рене­су!

Толь­ко Дмит­рий с Ва­сили­ем уп­ря­мят­ся, на сво­ем нас­та­ива­ют. На­конец, ус­ту­пил Дор­ми­донт уго­ворам, от­пустил сы­новей стар­ших на по­ис­ки ца­рицы. Осед­ла­ли доб­рые мо­лод­цы ко­ней во­роных да в путь-до­рогу от­пра­вились. Вот ме­сяц про­шёл, дру­гой ми­новал, а от ца­реви­чей ни вес­точки, слов­но сги­нули! Царь мес­та не на­ходит, ко­рит се­бя за то, что де­тей в не­ведо­мую даль от­пустил. А тут и млад­ший сын под­рос, то­же в по­ход на по­ис­ки ма­туш­ки да брать­ев соб­рался.

— Ну, уж нет! – твёр­до го­ворит Дор­ми­донт. – Пос­ледне­го ре­бён­ка я точ­но от се­бя ни­куда не от­пу­щу! А ес­ли и ты не вер­нёшь­ся? На ко­го я тог­да царс­тво ос­тавлю? Ко­му трон пос­ле смер­ти пе­редам?

— По­верь мне, ба­тюш­ка! Я обя­затель­но вер­нусь! И ма­мень­ку, и брать­ев сво­их оты­щу! Ес­ли я до­ма сло­жа ру­ки си­деть, кто же род­ным мо­им по­может?

И так го­рячо Иван-ца­ревич от­ца уго­вари­вал, что приш­лось Дор­ми­дон­ту с сы­ном млад­шим сог­ла­сить­ся. От­пустил он и его в до­рогу даль­нюю, а сам доб­рых вес­тей ждать ос­тался.

Дол­го ли доб­рый мо­лодец ехал, ко­рот­ко ли, по­ка не доб­рался до ог­ромно­го по­ля, что за вы­соких хол­мом рас­ки­нулось. Смот­рит, а там братья его ша­тёр рас­ки­нули да спят се­бе бо­гатыр­ским сном. Рас­толкал их Иван-ца­ревич, стал расс­пра­шивать, с ка­кой ста­ти они здесь прох­лажда­ют­ся, да по­чему вес­точку от­цу до сих пор не пос­ла­ли. Скло­нили Дмит­рий с Ва­сили­ем го­ловы, на­супи­лись, от­ве­ча­ют хму­ро:

— Заб­лу­дились мы бра­тец. Ска­кали, ска­кали, а ока­залось, что вок­руг од­но­го хол­ма кру­жим. Ре­шили в чис­том по­ле на пос­той ос­та­новить­ся, по­ка не ре­шим, ку­да даль­ше ехать. А вес­тей до­мой не сла­ли, по­тому что стыд­но в сво­ей не­уда­че приз­нать­ся.

— Хо­рошо, брат­цы, что я вас на­шёл! Вмес­те мы точ­но до­рогу оты­щем!

Пос­ка­кали они даль­ше все втро­ём и на ис­хо­де треть­его дня доб­ра­лись до зо­лотой го­ры. Си­яет она, слов­но огонь, аж гла­за сле­пит. А на са­мой вер­ши­не ве­тер бу­шу­ет, буд­то зверь ди­ковин­ный за­выва­ет.

— Ви­димо, брат­цы, это и есть ло­гово то­го са­мого Вих­ря гроз­но­го, ко­торый на­шу ма­туш­ку унёс, – го­ворит Иван-ца­ревич. – Да­вай­те-ка я на­верх за­берусь, пос­мотрю, что там да как. А вы ме­ня вни­зу до­жидай­тесь. Ко­ли че­рез де­вять дней не вер­нусь, до­мой воз­вра­щай­тесь.

Ска­зано – сде­лано. Стал млад­ший брат на зо­лотую го­ру ка­раб­кать­ся, все ру­ки в кровь ис­ца­рапал, все но­ги о ме­талл дра­гоцен­ный из­ре­зал. На­конец, доб­рался он до са­мой вер­ши­ны. По­сидел, от­дохнул и по­шёл ок­рес­тнос­ти обоз­ре­вать. Брёл он так, брёл, по­ка не доб­рался до мед­но­го двор­ца. Сто­ит ря­дом с ним мед­ный ко­лодец, на краю его ковш ле­жит, а ря­дом пёс ог­ромный си­дит: пасть ра­зину­та, язык вы­сунут, от жа­ры бед­ня­га из­ны­ва­ет, но стра­жу вер­но не­сёт – нез­на­ком­ца даль­ше не пус­ка­ет. За­чер­пнул доб­рый мо­лодец ков­шом во­дицы прох­ладной, на­по­ил со­баку, та ему сра­зу до­рогу да­ла. Пос­ту­чал­ся ца­ревич во дво­рец, от­во­рила ему де­вуш­ка с мед­ны­ми во­лоса­ми.

— Здравс­твуй, кра­сави­ца! – го­ворит Иван. – Не ви­дала ли ты где мо­ей ма­туш­ки – ца­рев­ны Мар­га­риты?

— Здравс­твуй, доб­рый мо­лодец, – от­ве­ча­ет де­вица. – Ма­мень­ку твою, как и ме­ня, злой Вихрь унёс. Жи­вёт она на зо­лотой го­ре в хрус­таль­ном двор­це.

—Как же мне её отыс­кать?

— Вот те­бе мед­ное я­ич­ко, ку­да оно по­катит­ся, ту­да и иди. А ког­да ца­рицу Мар­га­риту най­дёшь да вмес­те с ней на­зад воз­вра­щать­ся бу­дешь, за мной зай­ди, с со­бой за­бери.

По­обе­щал Иван-ца­ревич, что так и сде­ла­ет, поб­ла­года­рил де­вуш­ку, ки­нул мед­ное яй­цо и от­пра­вил­ся вслед за ним. Дол­го ли он шёл, ко­рот­ко ли, по­ка не доб­рался до се­реб­ря­ного двор­ца. Сто­ит ря­дом с ним се­реб­ря­ный ко­лодец, на краю его ковш ле­жит, а ря­дом волк ог­ромный си­дит: пасть ра­зину­та, язык вы­сунут, от жа­ры бед­ня­га из­ны­ва­ет, но стра­жу вер­но не­сёт – нез­на­ком­ца даль­ше не пус­ка­ет. За­чер­пнул доб­рый мо­лодец ков­шом во­дицы прох­ладной, на­по­ил зве­ря, тот ему сра­зу до­рогу дал. Пос­ту­чал­ся ца­ревич во дво­рец, от­во­рила ему де­вуш­ка с се­реб­ря­ными во­лоса­ми.

— Здравс­твуй, кра­сави­ца! – го­ворит Иван. – Не ви­дала ли ты где мо­ей ма­туш­ки – ца­рев­ны Мар­га­риты?

— Здравс­твуй, доб­рый мо­лодец, – от­ве­ча­ет де­вица. – Ма­мень­ку твою, как и ме­ня, злой Вихрь унёс. Жи­вёт она на зо­лотой го­ре в хрус­таль­ном двор­це.

— Как же мне её отыс­кать?

— Вот те­бе се­реб­ря­ное я­ич­ко, ку­да оно по­катит­ся, ту­да и иди. А ког­да ца­рицу Мар­га­риту най­дёшь да вмес­те с ней на­зад воз­вра­щать­ся бу­дешь, за мной зай­ди, с со­бой за­бери.

По­обе­щал Иван-ца­ревич, что так и сде­ла­ет, поб­ла­года­рил де­вуш­ку, ки­нул се­реб­ря­ное яй­цо и от­пра­вил­ся вслед за ним. Дол­го ли он шёл, ко­рот­ко ли, по­ка не доб­рался до зо­лото­го двор­ца. Сто­ит во дво­ре зо­лотой ко­лодец, на краю его ковш ле­жит, а ря­дом тигр ог­ромный си­дит: пасть ра­зину­та, язык вы­сунут, от жа­ры бед­ня­га из­ны­ва­ет, но стра­жу вер­но не­сёт – нез­на­ком­ца даль­ше не пус­ка­ет. За­чер­пнул доб­рый мо­лодец ков­шом во­дицы прох­ладной, на­по­ил зве­ря, тот ему сра­зу до­рогу дал. Пос­ту­чал­ся ца­ревич во дво­рец, от­во­рила ему де­вуш­ка с зо­лоты­ми во­лоса­ми.

— Здравс­твуй, кра­сави­ца! – го­ворит Иван. – Не ви­дала ли ты где мо­ей ма­туш­ки – ца­рев­ны Мар­га­риты?

— Здравс­твуй, доб­рый мо­лодец, – от­ве­ча­ет де­вица. – Ма­мень­ку твою, как и ме­ня, злой Вихрь унёс. Жи­вёт она на зо­лотой го­ре в хрус­таль­ном двор­це.

— Как же мне её отыс­кать?

— Вот те­бе зо­лотое я­ич­ко, ку­да оно по­катит­ся, ту­да и иди. А ког­да ца­рицу Мар­га­риту най­дёшь да вмес­те с ней на­зад воз­вра­щать­ся бу­дешь, за мной зай­ди, с со­бой за­бери.

По­сиде­ли они на кры­леч­ке, по ду­шам по­гово­рили и так друг дру­гу пон­ра­вились, что пред­ло­жил Иван-ца­ревич зла­тов­ла­сой кра­сави­це ру­ку и сер­дце. Сог­ла­силась де­вуш­ка, об­ме­нялись они ко­леч­ка­ми, а по­том ки­нул доб­рый мо­лодец зо­лотое я­ич­ко и от­пра­вил­ся вслед за ним в до­рогу даль­нюю ма­туш­ку свою из бе­ды вы­ручать. Дол­го ли он шёл, ко­рот­ко ли, по­ка не доб­рался до хрус­таль­но­го двор­ца. Сто­ит пе­ред ним хрус­таль­ный ко­лодец, на краю его ковш ле­жит, а ря­дом лев ог­ромный си­дит: пасть ра­зину­та, язы­ки вы­сунут, от жа­ры из­ны­ва­ет, но стра­жу вер­но не­сёт – нез­на­ком­ца даль­ше не пус­ка­ют. За­чер­пнул доб­рый мо­лодец ков­шом во­дицы прох­ладной, на­по­ил ца­ря зве­рей, тот ему сра­зу до­рогу дал. Пос­ту­чал­ся ца­ревич во дво­рец, дверь рас­пахну­лась, а на по­роге Мар­га­рита сто­ит. Смот­рит ма­туш­ка на сы­на млад­ше­го и не уз­на­ет, спра­шива­ет су­рово:

— Кто ты та­ков, пут­ник? Что те­бе здесь на­доб­но?

Ки­нул­ся тог­да Иван ца­рице в но­ги, стал пла­кать да рас­ска­зывать, как мно­го лет на­зад унёс её злой Вихрь из род­но­го до­ма. Рас­то­пили сы­нов­ни слё­зы ма­терин­ское сер­дце, приз­на­ла она кро­виноч­ку свою ро­димую:

— Ди­тят­ко ты моё ми­лое! Уж и не на­де­ялась я на та­кое счастье! Мно­го здесь бо­гатс­тва: и зо­лота, и се­реб­ра, и кам­ней са­моц­ветных. Толь­ко ни­чему ду­ша не ра­ду­ет­ся: из­ве­ла ме­ня тос­ка по сы­новь­ям сво­им да по му­жу лю­бимо­му!

— Со­бирай­ся, ма­туш­ка! Я те­бя с зо­лотой го­ры спу­щу и в род­ное царс­тво от­ве­ду! – то­ропит Мар­га­риту Иван-ца­ревич.

— Ой, сы­ночек, не так-то это прос­то! Вот-вот гроз­ный Вихрь при­летит, не даст он нам сбе­жать. Ты по­ка под крес­ло моё спрячь­ся да слу­шай. Нач­нёт зло­дей ме­ня расс­пра­шивать, по­чему во двор­це рус­ским ду­хом пах­нет. По­том вста­нет на ко­лени, а ты не зе­вай – хва­тай его за па­лицу, в ней вся си­ла зло­дей­ская. Взле­тит Вихрь, бу­дет те­бя за со­бой по не­бесам тас­кать, вверх да вниз швы­рять, а ты креп­ко дер­жись, вол­шебную па­лицу из рук не вы­пус­кай. Уда­рит­ся тог­да ли­ходей о го­ру и раз­ле­тит­ся на мел­кие час­ти. Ты их все со­бери, сож­ги, пе­пел за­рой, возь­ми па­лицу да ко мне воз­вра­щай­ся.

Толь­ко Иван-ца­ревич под ма­туш­ки­но крес­ло заб­рался, как при­летел гроз­ный Вихрь, стал Мар­га­риту расс­пра­шивать:

— Это по­чему в до­ме мо­ём рус­ским ду­хом пах­нет?

— Что ты та­кое го­воришь? От­ку­да здесь рус­ско­му ду­ху взять­ся? – от­ве­ча­ет ца­рица. – Ты це­лыми дня­ми над го­рода­ми да сё­лами ле­та­ешь, вот те­бе вез­де за­пахи люд­ские и ме­рещат­ся.

Опус­тился тог­да Вихрь на ко­лени, что­бы под крес­ло заг­ля­нуть, а Иван из­ловчил­ся и хвать его за па­лицу! Вы­летел зло­дей из хрус­таль­но­го двор­ца, взмыл ввысь, на­чал доб­ро­го мо­лод­ца за со­бой по не­бесам тас­кать, вверх да вниз швы­рять. Толь­ко ца­ревич креп­ко дер­жится, па­лицу из рук не вы­пус­ка­ет. Уда­рил­ся тог­да Вихрь о го­ру и раз­ле­тел­ся на мел­кие час­ти. Иван их все соб­рал, сжёг, пе­пел за­рыл и во дво­рец вер­нулся. Взял ма­туш­ку за ру­ку и по­вел к то­му мес­ту, от­ку­да на го­ру заб­рался. По до­роге заб­ра­ли они с со­бой де­вушек с зо­лоты­ми, се­реб­ря­ными и мед­ны­ми во­лоса­ми, все вмес­те к об­ры­ву от­пра­вились. А у под­ножья го­ры Дмит­рий с Ва­сили­ем бра­та уж заж­да­лись. Стал Иван ду­мать: как же им всем вниз спус­тить­ся? Го­ворят тог­да де­вицы-кра­сави­цы:

— Я­ич­ки, что те­бе пусть ука­зыва­ли, не прос­тые, а вол­шебные. Ты их раз­бей и уви­дишь, что бу­дет.

Уда­рил Иван-ца­ревич по чу­дес­ным я­ич­кам па­лицей, и вы­пало из каж­до­го по це­лому по­лот­ни­щу. Свя­зал их доб­рый мо­лодец, по­лучи­лась ве­рёв­ка длин­ню­щая. Спус­ти­лась по ней сна­чала ца­рица Мар­га­рита на зем­лю, по­том мед­но­воло­сая де­вуш­ка, за ней се­реб­ровла­сая, а как толь­ко зла­тов­ласка зем­ли кос­ну­лась, ве­рев­ка и обор­ва­лась. Рас­те­рялись Дмит­рий с Ва­сили­ем, сто­ят у под­ножья, ру­ками раз­во­дят – не зна­ют, как бра­та млад­ше­го с го­ры зо­лотой спус­тить.

— За ме­ня не бес­по­кой­тесь! – кри­чит им свер­ху Иван-ца­ревич. – Я при­думаю, как от­сю­да выб­рать­ся! А вы по­ка ма­туш­ку да де­вушек до­мой ве­дите.

От­пра­вились братья с ца­рицей Мар­га­ритой да де­вица­ми-кра­сави­цами во дво­рец, а Иван сел на ка­мень да сно­ва стал ду­мать, как ему на зем­лю по­пасть. Ре­шил он опять к мед­но­му двор­цу вер­нуть­ся, но­вое по­лот­ни­ще по­ис­кать. Доб­рался до мес­та, на­по­ил пса ог­ромно­го, а тот вдруг спра­шива­ет че­лове­чес­ким го­лосом:

— По­чему ты, мил че­ловек, на зо­лотой го­ре ос­тался? От­че­го до­мой не воз­вра­ща­ешь­ся?

— Обор­ва­лась моя ве­рёв­ка, – от­ве­ча­ет ца­ревич. – Не мо­гу я вниз спус­тить­ся.

— Са­дись мне на спи­ну! По­могу я те­бе от­сю­да выб­рать­ся.

Осед­лал Иван пса, и пом­ча­лись они к се­реб­ря­ному двор­цу. На­по­ил доб­рый мо­лодец вол­ка, а тот вдруг то­же че­лове­чес­ким го­лосом за­гово­рил:

— По­чему ты, мил че­ловек, на зо­лотой го­ре ос­тался? От­че­го до­мой не воз­вра­ща­ешь­ся?

— Обор­ва­лась моя ве­рёв­ка, – от­ве­ча­ет ца­ревич. – Не мо­гу я вниз спус­тить­ся.

— Са­дись мне на спи­ну! По­могу я те­бе от­сю­да выб­рать­ся.

Осед­лал Иван тиг­ра, и пом­ча­лись они к зо­лото­му двор­цу. На­по­ил доб­рый мо­лодец тиг­ра, а тот то­же стал его че­лове­чес­ки го­лосом расс­пра­шивать:

— По­чему ты, мил че­ловек, на зо­лотой го­ре ос­тался? От­че­го до­мой не воз­вра­ща­ешь­ся?

— Обор­ва­лась моя ве­рёв­ка, – от­ве­ча­ет ца­ревич. – Не мо­гу я вниз спус­тить­ся.

— Са­дись мне на спи­ну! По­могу я те­бе от­сю­да выб­рать­ся.

Осед­лал Иван тиг­ра, и пом­ча­лись они к хрус­таль­но­му двор­цу. А там уж их лев до­жида­ет­ся. На­по­ил его ца­ревич да о бе­де сво­ей рас­ска­зал. Ве­лел тог­да царь зве­рей вол­шебной па­лицей по­силь­ней за­мах­нуть­ся да по крыль­цу уда­рить. Сде­лал доб­рый мо­лодец, как лев ве­лел, и раз­ле­телось крыль­цо на мел­кие ос­колки. Смот­рит ца­ревич, а под ни­ми ко­вер ле­жит кра­соты не­писа­ной.

— Это не прос­той ко­вёр, а ле­тучий, – го­ворит лев. – Ста­новись на не­го да го­вори, ку­да те­бе на­доб­но, вмиг в том мес­те и ока­жешь­ся.

Поб­ла­года­рил Иван зве­ря хищ­но­го, встал на ко­вёр-са­молет да ве­лел в три­девя­тое царс­тво, в три­деся­тое го­сударс­тво ле­теть. При­зем­лился он на са­мой ок­ра­ине, но ре­шил сра­зу во дво­рец не ид­ти. За­хотел доб­рый мо­лодец ра­зуз­нать сна­чала, ждёт ли его зла­тов­ла­сая кра­сави­ца, что за­муж за не­го пой­ти обе­щала. Вы­менял ца­ревич у пас­ту­ха свой до­рогой каф­тан на прос­тую ру­баху, ли­цо са­жей из­ма­зал и по­шёл к са­пож­ни­ку в под­мастерья на­нимать­ся.

— Да что ты, мил че­ловек! – от­ма­хива­ет­ся мас­тер. – Я бед­ный че­ботарь! Не­чем мне по­мощ­ни­кам пла­тить, сам еле кон­цы с кон­ца­ми сво­жу!

— Так я у те­бя бес­плат­но ра­ботать бу­ду, за пох­лёбку да ноч­лег.

— Ну, тог­да ос­та­вай­ся.

Стал Иван у са­пож­ни­ка жить да так справ­но баш­ма­ки шить, что хо­зя­ин толь­ко ди­ву да­ёт­ся! А Ива­ну-то вол­шебная па­лица по­мога­ет: взмах­нёт он ею, ска­жет, что на­доб­но, и в тот же миг же­лание ис­полне­но. На­чал то­вар у са­пож­ни­ка вмиг раз­ле­тать­ся, раз­неслась сла­ва о чу­дес­ном мас­те­ре на всю ок­ру­гу. Дош­ли слу­ги и до цар­ско­го двор­ца. При­каза­ла ца­рица Мар­га­рита че­бота­рю че­тыре па­ры че­реви­чек из­го­товить: мед­ные, се­реб­ря­ные, зо­лотые да хрус­таль­ные. Зак­ру­чинил­ся са­пож­ник: он та­кой обу­ви от­ро­дясь не де­лал. Толь­ко под­мастерье его ус­по­ка­ива­ет:

— Не го­рюй, хо­зя­ин, эта ра­бота мне под си­лу!

Как толь­ко ночь нас­та­ла, взмах­нул Иван-ца­ревич вол­шебной па­лицей да ве­лел ма­туш­кин за­каз вы­пол­нить. Прос­нулся че­ботарь на­ут­ро, а пе­ред ним уж че­тыре па­ры че­реви­чек сто­ят: мед­ные, се­реб­ря­ные, зо­лотые и хрус­таль­ные. Да та­кие все кра­сивые, что глаз не от­вести! От­нёс он то­вар во дво­рец, ста­ли ца­рица с де­вица­ми-кра­сави­цами обув­ку но­вую при­мерять. Все до­воль­ные, ту­фель­ка­ми на­любо­вать­ся ни­как не мо­гут, мас­те­ра бла­года­рят. Толь­ко зла­тов­ла­сая де­вуш­ка грус­тит:

— Ни­чего ме­ня не ра­ду­ет. Боль­но уж я по сво­ему же­ниху Ива­ну-ца­реви­чу тос­кую.

А Мар­га­рите так уж хо­чет­ся сно­ху бу­дущую раз­ве­селить, мыс­ли её не­весё­лые раз­ве­ять! При­каза­ла она са­пож­ни­ку к ут­ру че­тыре платья сшить: мед­ное, се­реб­ря­ное, зо­лотое да хрус­таль­ное.

Вер­нулся мас­те­ровой до­мой да при­уныл: не зна­ет, как за­каз вы­пол­нить. Стал его по­мощ­ник расс­пра­шивать:

— Ну что, пон­ра­вились ца­рице да гость­ям её на­ши че­ревич­ки?

— Все до­воль­ны ос­та­лись, – от­ве­ча­ет са­пож­ник. – Толь­ко зла­тов­ла­сая кра­сави­ца на обув­ку да­же не взгля­нула – боль­но уж она по же­ниху сво­ему тос­ку­ет, ни­чего её не ра­ду­ет.

— А ты-то от­че­го не­весел?

— Так как же мне не грус­тить? При­каза­ла ца­рица к ут­ру че­тыре платья сшить: мед­ное, се­реб­ря­ное, зо­лотое да хрус­таль­ное. Толь­ко как же я с этой ра­ботой справ­люсь? Я ведь са­пож­ник, а не пор­тной!

— Не кру­чинь­ся, хо­зя­ин, эта за­дача мне под си­лу!

Как толь­ко ночь нас­та­ла, взмах­нул Иван-ца­ревич вол­шебной па­лицей да ве­лел ма­туш­кин за­каз вы­пол­нить. Прос­нулся мас­тер на­ут­ро, а на сто­ле уж че­тыре платья ле­жат: мед­ное, се­реб­ря­ное, зо­лотое и хрус­таль­ное. Да та­кие все кра­сивые, что глаз не отор­вать! От­нёс он то­вар во дво­рец, ста­ли ца­рица с де­вица­ми-кра­сави­цами на­ряды при­мерять. Все до­воль­ные, об­новка­ми лю­бу­ют­ся, мас­те­ра бла­года­рят. Толь­ко зла­тов­ла­сая де­вуш­ка грус­тит:

— Ни­чего ме­ня не ра­ду­ет. Боль­но уж я по сво­ему же­ниху Ива­ну-ца­реви­чу тос­кую.

Не ос­та­вила Мар­га­рита по­пыток сно­ху бу­дущую раз­ве­селить, мыс­ли её не­весё­лые раз­ве­ять. При­каза­ла она са­пож­ни­ку за од­ну ночь храм с рас­писны­ми ку­пола­ми воз­вести, а от не­го мост хрус­таль­ный до са­мого двор­ца пос­тро­ить. Зак­ру­чинил­ся мас­тер, при­шёл до­мой, а Иван его расс­пра­шива­ет:

— Ну что, пон­ра­вились ца­рице да гость­ям но­вые платья?

— Все до­воль­ны ос­та­лись, – от­ве­ча­ет са­пож­ник. – Толь­ко зла­тов­ла­сая кра­сави­ца на об­новку да­же не взгля­нула – боль­но уж она по же­ниху сво­ему тос­ку­ет, ни­чего её не ра­ду­ет.

— А ты-то от­че­го не­весел?

— Так как же мне не грус­тить? При­каза­ла ца­рица к ут­ру храм с рас­писны­ми ку­пола­ми воз­вести, а от не­го мост хрус­таль­ный до са­мого двор­ца про­тянуть. Толь­ко как же я с этой ра­ботой справ­люсь? Я ведь са­пож­ник, а не стро­итель!

— Не расс­тра­ивай­ся, хо­зя­ин, эта за­дача мне под си­лу!

Как толь­ко ночь нас­та­ла, взмах­нул доб­рый мо­лодец вол­шебной па­лицей да ве­лел ма­туш­кин за­каз вы­пол­нить. И в тот же миг вы­рос в чис­том по­ле храм с рас­писны­ми ку­пола­ми, а от не­го мост хрус­таль­ный до са­мого двор­ца пе­реки­нул­ся. Взо­шёл Иван на тот мос­ток да по­ложил на пе­рила ко­леч­ко, ко­торое от не­вес­ты сво­ей на зо­лотой го­ре по­лучил.

Прос­ну­лась ца­рица на­ут­ро, так и ах­ну­ла! Ки­нулась она де­виц-кра­савиц бу­дить, по но­вому мос­ту про­гулять­ся звать. Мед­но­воло­сая и се­реб­ровла­сая де­вуш­ки сог­ла­ша­ют­ся, толь­ко зла­тов­ласка от­ка­зыва­ет­ся:

— Ни­чего, го­ворит, я не хо­чу. Боль­но уж я по сво­ему же­ниху Ива­ну-ца­реви­чу тос­кую.

От­пра­вились тог­да Мар­га­рита с гость­ями на мост втро­ём. Дош­ли до се­реди­ны и уви­дели на пе­рилах ко­леч­ко. Взя­ла его ца­рица да зла­тов­ла­сой кра­сави­це при­нес­ла:

— Смот­ри-ка, – го­ворит, – что я на мос­ту хрус­таль­ном наш­ла!

Как уви­дела де­вуш­ка то ко­леч­ко, к сер­дцу его при­жала, во весь го­лос зак­ри­чала:

— Это вес­точка от же­ниха мо­его не­наг­лядно­го! Зна­чит, вер­нулся мой су­женый с зо­лотой го­ры!

Се­ли они вмес­те с ца­рицей в ка­рету да по­еха­ли в дом к са­пож­ни­ку. А там уж Иван-ца­ревич их до­жида­ет­ся. Ки­нулись ма­туш­ка с не­вес­той его об­ни­мать-це­ловать, о житье-бытье расс­пра­шивать. Рас­ска­зал им ца­ревич всё без утай­ки: и как с го­ры зо­лотой спус­тился, и как у са­пож­ни­ка под­мастерь­ем ра­ботал.

А в вос­кре­сенье сыг­ра­ли в том го­сударс­тве сра­зу три свадь­бы: Дмит­рий на де­вуш­ке с мед­ны­ми во­лоса­ми же­нил­ся, Ва­силий в жё­ны се­реб­ровла­сую кра­сави­цу взял, а Иван с зла­тов­лаской об­венчал­ся. За­кати­ли они пир на весь мир, це­лую не­делю на­род в том го­сударс­тве пил да гу­лял, мо­лодых прос­лавлял. И я там был, мёд-пи­во пил, по усам тек­ло, да в рот не по­пало.

Ольга Комарова - автор адаптации
сайт Геннадия Гусева https://gusi-lebedi.org/content/skazka-o-zolotoy-gore/
(там же можно посмотреть старинную версию сказки, очень интересный сайт сказок)



Старая погудка на новый лад
Сказка о Василие-королевиче2 : № 34

Из сборника «Старая погудка на новый лад». Источник: Старая погудка на новый лад: Русская сказка в изданиях конца XVIII века. — Полное собрание русских сказок; Т. 8. Ранние собрания. — СПб.: Тропа Троянова, 2003. — Т. 8.

В некотором было царстве, в некотором государстве жил король с королевою; они имели у себя трех прекрасных сыновей, из которых меньший назывался Василий-королевич. В одно время король прогуливался по своему прекрасному саду, вдруг поднялся великий вихорь и, схватя на воздух королеву, унес ее в неизвестное королевство. Таковая печаль чувствительно тронула сердце короля, и он почти не мог ни пить, ни есть, но все сокрушался о своей любезнейшей супруге. Оба большие сыновья, равномерную чувствуя печаль о своей матери, решились в один день взойти в покои своего родителя и начали со слезами у него проситься в разные государства искать своей матери. Король дал им свое благословение и отпустил с миром. Они, отправясь в путь, ехали долгое время путем-дорогою, наконец приехали в пространную степь, где приказали раскинуть себе палатку и намерены были дожидаться, не увидят ли кого, кто бы им мог указать дорогу, но ожидание их тщетно, и они медлили на сем месте три года, а ни одного человека не видали.

Между тем пришел в совершенный возраст меньший их брат Василий-королевич, который так же, как и его братья, просил у отца своего позволения ехать в другие государства искать своей матери. Король с великим прискорбием духа отпустил королевича, уговаривая его прежде, что на кого он оставляет его при старости. Василий-королевич, получа благословение от своего родителя, поехал путем-дорогою и заехал в ту же степь. По долговременном своем по оной путешествии увидел вдали палатки, и как начал к ним подъезжать ближе, то узнал, что оные были его братьев. Подъехав к ним, весьма обрадовались друг другу, и между прочими разговорами Василий-королевич спросил своих братьев, для чего они остановились в [с]толь дикой степи. Братья не скрыли от него истинной причины, и он о сем много болезновал, потом сказал им, чтобы согласились отпустить всех служителей своих в королевство, а сами бы пошли пешком искать своей любезной матери. Братья благосклонно приняли его совет и с великою охотою последовали оному. Как скорее остались они одни, то размышляли, в которую бы сторону им предпринять свой путь; решились наконец идти прямо, куда их глаза глядят. Долгое время они путешествовали, увидели потом вдали хрустальный дворец, к которому прямо и поехали.

По приезде своем к оному Василий-королевич, как был всех смелее, взъехал прямо на широкий королевский двор и, подъехав ко крыльцу, увидел столб, в котором было два кольца — одно золотое, а другое серебряное, и, продев провод сквозь оба кольца, привязал своего коня и дожидался своих братьев. Потом взошел на красное крыльцо, где встретился с самих королем, который принял их за белы руки и повел в белокаменные свои палаты, посадя их за столы дубовые и скатерти браные, потчевал яствами сахарными и напитками крепкими, спрашивал их, каким образом заехали они в его королевство. «Мы ищем своей матери, — отвечал Василий-королевич, — которую у нас унес вихорь». Король сожалел о сем, и как они погостили несколько времени у сего короля, то поблагодаря его за ласковость, собирались в свой путь. Король их не стал у себя более удерживать и, подаря им волшебный шарик, сказал: «Куда покатится сей шарик, туда вы и поезжайте, и где он остановится, то в том месте и ищите своей матери».

Они, простясь с королем, поехали в свой путь, и лишь только съехали с широкого двора, то и покатили пред собою шарик, который долгое время катился, а они за ним следовали. Напоследок, прикатясь он к высокой горе, остановился, где и они слезали со своих коней и остановились. Чрезвычайная высота горы не позволяла им взойти на оную; Василий-королевич разные к тому изыскивал средства, но никаких найти не мог, и старание их оставалось тщетно. Наконец нечаянно взглянул он в скважину, находящуюся под тою горою, увидел там железные когти на руки и ноги, которые вздев на себя, пошел на гору. И как он утрудился от долговременного пути, то вздумалось ему сесть под дуб и отдохнуть. Лишь только он сел, то вдруг они от него исчезли. Он весьма сему удивился и, отдохнув несколько, встал и пошел далее по горе, где увидел он палатку, сделанную из тонкого батиста, а наверху оной поставлен медный шар, на нем видно было изображение медного государства. Василий-королевич пошел, но при входе в оное лежали два льва, которые никого не впускали в оную палатку. Василий-королевич долгое время находился в глубоком размышлении, но увидя пустые тазы, стоящие перед львами, наполнил оные водою и утолил их жажду. По сем страшные звери дали ему свободный вход в палатку, в которую он вшедши, увидел прекрасную королевну, сидящую на софе, а у ног ее лежащего троеглавого змея, которому все три головы срубил одним махом. Королевна за сие благодарила королевича и подарила его яйцом, сокрывающим в себе медное королевство.

Королевич, получа таковой подарок, пошел далее и шел долгое время путем-дорогою; потом увидел вдали раскинутую палатку, сделанную из самого чистого флера[1] и привязанную к кедровым деревам серебряными шнурами, у коих кисти были изумрудные, наверху оныя поставлен серебряный шар, коим изображалось серебряное королевство. У палатки оной лежали два тигра и никого не пропускали в оную. Василий-королевич наполнил тазы, стоявшие у них, водою и утолил их жажду, чем снискал себе свободный вход в палатку. Как скоро вошел в оную, то увидел на богато убранной софе сидящую королевну, прекраснее первой, перед которой в ногах лежал шестиглавый змей, коему королевич одним махом отрубил все головы. Королевна, видя неустрашимость такого героя, благодарила его за оказанную ей услугу и подарила ему яйцо, сокрывающее в себе серебряное королевство. Королевич не отказался от сего подарка и, простясь с королевною, пошел далее.

Шел несколько времени — близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли, напоследок дошел до третьей палатки, которая была сделана из самого тонкого и чистого камортка, на коей были весьма искусно и высокою работою вышиты знаки золотого королевства; на палатке же поставлен был шар из самого чистого золота, и оная прикреплена была к лавровым деревьям золотыми шнурами, у коих кисти висели алмазные и из прочих дорогих каменьев. У самой палатки входа лежали два великие крокодила, которые от чрезмерно пожигающего их солнечного зноя испущали из себя огненное пламя. Королевич, приметя их жажду, наполнил пустые тазы водою и, утоля их жажду, сделал себе свободный вход в палатку, в которую лишь только вошел, то увидел королевну, сидящую на софе, превосходнее обеих прежних королевен красотою, у ног ее лежал двенадцатиголовый змей. Королевич, обнажа свой острый меч, с особенною храбростию и смелостию отрубил ему все головы с двух раз. Королевна его благодарила и подарила яйцо, содержащее в себе золотое королевство, с которым вручила и свое сердце. Потом указала ему, где живет его мать, и, пожелав ему всякого успеха в своем предприятии, с ним простилась.
Василий-королевич, вышед из золотого королевства, шел путем-дорогою, наконец достиг великолепного дворца, в который вошед, прямо проходил многие покои и напоследок взошел в пребогатую залу, в которой увидел свою мать, одетую в королевскую одежду, сидящую в креслах. Увидя ее, несказанно обрадовался, что самое чувствовала и она, и по взаимном приветствии уведомил он свою мать, что с братьями своими много претерпел труда и опасности в путешествии и что братья его дожидаются у горы.

Между тем мать его узнала приход змея, который ее унес из королевства, говорила Василью-королевичу: «Любезный мой сын! Схоронися под мою одежду, скоро прилетит сюда змей. И если ты хочешь освободить меня из неволи, то послушай моего совета. Когда прилетит змей и, взойдя в покои, начнет ко мне ласкаться, то ты как можно старайся поскорее ухватиться за волшебную его палку. Ты не опасайся, хотя он поднимет тебя и на воздух, но не может причить тебе никакого зла, опять тебя опустит на землю; и как он ударится об сыру землю и рассыплется в мелкие части, то ты оные собери вместе, сожги и пепел развей по чисту полю». Королевич обещался исполнить приказание своей матери.

Лишь только мать его успела окончить свои слова и спрятать сына, как прилетел змей и начал ласкать королевну. В сие время королевич по совету своей матери ухватился за палку змея, который осердился за дерзость на королевича, и, подхватя его, поднял на воздух. Королевич же не опускал из рук своих палки, и змей, подержав его несколько на воздухе, опустил на землю. Потом, ударившись сам о сыру землю, рассыпался на мелкие части, кои подобрав, королевич тотчас сжег и пепел развеял по чисту полю и завладел волшебною оною палкою, взял мать свою и трех королевен, пошел к дубу, к которому пришед, начал всех спускать долой с высокой горы по полотну. Братья же, видя, что только один Василий-королевич остался на горе, обрезали полотно и с матерью своею и королевнам уехали в свое королевство, приказывая матери и королевнам объявить королю, что они двое их достали и что обещались с клятвою все исполнить.

Василий-королевич, оставшись на горе, опасался с оной спуститься и начал ходить по оной, перекидывая с руки на руку волшебную свою палку, наполнен будучи различными мнениями. Как он находился в таковой задумчивости, то вдруг предстал пред него неизвестный ему человек, который с почтением к нему взял его учтиво поперек, снес с горы и поставил на площади его королевства, после чего сам сокрылся. Василий-королевич ходил по площади и вдруг встретился с одним башмачником, которому говорил, не желает ли он его нанять к себе в работники. Сей согласился. Хозяин, накупя довольное число товару сапожного, напился пьян и, принеся его домой, положил оный в сундук, не говоря ни слова, повалился спать. Василий-королевич, видя, что в хозяине его нет никакого проку, начал вертеть своею палочкою, то вдруг предстал пред него тот дух, который его снес с горы. Увидя его, Василий-королевич, сказал, что[бы] он из всего товара, принесенного его хозяином, к следующему дню пошил бы башмаки непременно. И как все сие было исполнено, то поутру вставши рано, королевич разбудил своего хозяина и говорил ему, чтобы он шел в город с башмаками. Хозяин весьма удивился проворству и усердию нового своего работника, взяв товар, понес в город продавать. Купцы, увидя отменную работу, тотчас раскупили весь товар и начали его представлять знатным господам, а напоследок уже и самому королю, который приказал ему носить свою работу во дворец.

Между тем попались башмаки королевне золотого королевства, которая узнала, что сия работа была одного духа, живущего в золотом королевстве, почему и приказывала к себе позвать башмачника. Как скоро башмачник пришел к королевне, думая, что она ему прикажет сделать какие башмаки, но вместо того воспоследовало сему совсем противное. Она, увидя башмачника, приказала ему, чтобы он противу королевского дворца к следующему дню поставил другой дворец и золотое королевство, от которого бы провел мост до самого королевского дворца, покрытый зеленым бархатом. Приказав таким образом, пошла от него прочь. Башмачник пришел домой в великой печали и рассказывал своему работнику, что королевна приказала сделать ему то, о чем он ни малейшего не имеет не довольно сведения, но даже и понятия. И рассказав сие, пошел с горя в питейный дом, в котором так нахлебался горячих напитков, что пришел домой и сам себя не помнит, а только твердил про себя: «Ну, теперь воля королевская — что хочет, то со мною и делает, хоть голову мне руби, но я не услышу и не почувствую никакой боли». По сем, взваляся на полати, захрапел.

Между тем королевич, сожалея о сем хозяине, начал вертеть своею волшебною палкою. Вдруг предстал пред него дух, которому он приказывал, чтобы к завтрашнему дню непременно против королевского дворца поставил другой дворец и золотое государство, сокрывающееся в золотом яйце, также навел бы калиновый мост от дворца ко дворцу и покрыл зеленым бархатом. Дух исполнил по приказанию королевича все и поутру перенес его самого туда. Василий-королевич приготовился для встретения своего родителя и матери, послал за ними великолепные колесницы, а за братьями самые худые телеги, притом просил их всех к себе на обеденный стол.

Король, услыша, что его меньшой сын жив и находится во всяком благополучии, обрадовался сему и, сев со своею королевою и тремя королевнами в присланные для них колесницы, поехал ко дворцу, а детей своих приказал неволею посадить на те телеги, говоря притом, что за вашу вину сего еще мало. И как приехали ко дворцу, то Василий-королевич встретил с великолепием своих родителей. И по окончании веселия простил обоих своих братьев, и пировали ровно три дни. После сего большему своему брату назначил супругою королевну серебряного королевства Улиту Прекрасную; середнему — медного королевства, королевну Земиру; а за себя взял золотого королевства Плениру-королевну, превосходнейшую всех и разумом, и красотою, притом каждому из братьев отдал принадлежащие им яйца, скрывающие королевства. На другой день совершен был брак всех братьев к великой радости подданных, и они спокойно обладали своими королевствами, которые были построены на одном море.

Примечания
1. Флёр — прозрачная, редкая, обычно шёлковая ткань. (прим. редактора Викитеки)
Сказка печатается по инфо.материалам Викитеки ru.wikisource.orgi





Народная песня
Златые горы
или
Когда б имел златые горы

«Когда б имел златые горы
И реки, полные вина,
Все отдал бы за ласки, взоры,
Чтоб ты владела мной одна».

«Не упрекай несправедливо,
Скажи всю правду ты отцу.
Тогда свободно и счастливо
С молитвой мы пойдем к венцу».

«Ах, нет, твою, голубка, руку
Просил я у него не раз.
Но он не понял мою муку
И дал жестокий мне отказ.

Спроси у сердца ты совета,
Страданьем тронута моим.
И, веря святости обета,
Беги с возлюбленным своим».

«Ну как же, милый, я покину
Семью родную и страну?
Ведь ты заедешь на чужбину
И бросишь там меня одну».

Умчались мы в страну чужую,
А через год он изменил,
Забыл и клятву роковую,
Когда другую полюбил.

А мне сказал, стыдясь измены:
«Ступай обратно в дом отца.
Оставь, Мария, мои стены!»
И проводил меня с крыльца.

За речи, ласки огневые
Я награжу тебя конем.
Уздечку, хлыстик золотые
Седельце шито жемчугом».
--------------------------

или
вариант
с последним куплетом

«Не надо мне твоей уздечки,
Не надо мне твого коня,
Ты пропил горы золотые
И реки, полные вина».

 

Песня
Золотые горы
(Игорь Саруханов)

Я так часто вспоминаю нас,
Время беззаботное прошло.
Песня в парке слышится,
Веточка колышется
И от блеска лунного светло.

Припев:
Золотые горы я не обещал.
Золотые горы, я и сам о них мечтал.
Золотые горы, ты была права.
Золотые горы — это всё слова.

Да, кому-то весело сейчас.
Только мне не скучно без тебя.
Ветер в юбках мается,
Звёзды улыбаются,
Обещаньем душу теребя.

Припев:
Золотые горы я не обещал.
Золотые горы, я и сам о них мечтал.
Золотые горы, ты была права.
Золотые горы — это всё слова.
Для меня ты сердце берегла.

Называла — милый, дорогой.
Песня та же слышится,
Веточка колышется,
Но тебя сегодня нет со мной.

Припев:
Золотые горы я не обещал.
Золотые горы, я и сам о них мечтал.
Золотые горы, ты была права.
Золотые горы — это всё слова.

1994 г.