Л. Кэрролл. Алиса в Стране чудес. Глава V

 ТАК ГОВОРИЛА ГУСЕНИЦА


     Алиса и Гусеница некоторое время в полной тишине разглядывали друг друга. Гусеница всё-таки вынула изо рта кальян и обратилась к Алисе сонным голосом, растягивая слова:
     — Ты кто такая?
     Начало беседы совсем не вдохновляло.
     Алиса застенчиво ответила:
     — Я…Я сама не знаю, во всяком случае сейчас… Конечно, я знаю, кем была, проснувшись сегодня утром, но с той поры я, кажется, несколько раз поменялась.
     — Что ты болтаешь? — строго спросила Гусеница. — Как ты себя ведёшь?
     — Боюсь, я себя не веду, — ответила Алиса. — А кто меня ведёт — не знаю.
     — Я тем более не знаю! — сказала Гусеница.
     — Боюсь, я не смогу вам это объяснить, чтоб было понятно, — вежливо сказала Алиса, — ведь я сама ничего не понимаю. Представляете, что творится в голове, когда твой рост меняется несколько раз в день.
     — Ничего, — ответила Гусеница.
     — Конечно, вам пока не до этого, — поддержала беседу Алиса, — но когда вам придётся превращаться в куколку (а вам придётся, не сомневайтесь), а потом в бабочку, то вам это покажется несколько затруднительным.
     — Ничуть! — внесла ясность Гусеница.
     — Что ж, вполне возможно, вы почувствуете себя иначе, — пыталась возразить Алиса. — Но я нисколько не сомневаюсь, что я на вашем месте оказалась бы в весьма неудобном положении.
     — Ты! — презрительно отозвалась Гусеница. — А ты кто такая?
     Разговор явно пошёл по кругу.
     Алиса была слегка раздражена тем, что Гусеница изъясняется так односложно и на грани грубости. Она гордо подняла голову и очень серьёзно объявила:
     — Мне кажется, вам вначале не мешало бы представиться!
     — Почему? — озадачила Гусеница.
     Вопрос оказался очень непростым, и Алиса не сумела придумать достойный ответ, а Гусеница, похоже, не была расположена к беседам. Тогда Алиса повернулась и пошла прочь.
     — Вернись! — позвала Гусеница. — У меня для тебя есть кое-что важное.
     Такая тирада, конечно же, сулила любопытное продолжение разговора, и Алиса решила вернуться.
     — Будь собой! — назидательно возвестила Гусеница.
     — И это всё? — возмутилась Алиса, едва сдерживаясь.
     — Нет, — сказала Гусеница.
     Алиса подумала и согласилась подождать. Она никуда не торопилась: а вдруг Гусеница, наконец-то, выложит что-нибудь полезное? Несколько минут Гусеница в полном молчании пыхала кальяном, затем разняла скрещенные руки, вынула кальян изо рта и сказала:
     — Итак, ты решила, что изменилась, это правда?
     — Похоже, что так, — ответила Алиса. — Какие-то вещи я помню по-другому, и меняю свой рост довольно часто.
     — А что ты помнишь по-другому?
     — Я хотела прочесть стихотворение «Трудолюбивая пчела», а вышло совсем по-другому, — печально ответила Алиса.
     — Прочти «Папа Вильям», — попросила Гусеница. Алиса сложила руки и начала:

«Ты стар, папа Вильям, и сед волос твой, —
        Юнец обратился любезно. —
Зачем же опять встал ты вниз головой?
        Ведь это отнюдь не полезно!»

«Боялся я в юности, что причиню
        Увечье мозгам, — был ответ, —
Стою так теперь я три раза на дню:
        Мозгов в голове больше нет.»

«Ты стар, я об этом уже говорил,
        Приличный на брюхе жирок…
Но как ты при входе, лишь дверь отворил,
        Проделал назад кувырок?»

«Я чудным бальзамом суставы сберёг,
        Я мазал им ноги и руки.
Купи-ка бутылку за шиллинг, сынок,
        А лучше уж сразу две штуки.»

«Пора бы на кашку тебе перейти,
        Поскольку ты слаб челюстями.
Но как же сумел ты гуся уплести,
        Мгновенно и прямо с костями?»

«Мой рот упражнялся речами в суде,
        Обетом молчанья не скован.
С женой я ругался всегда и везде,
        Поэтому он тренирован.»

«На всю неуклюжесть свою несмотря,
        И зренье к тому же плохое,
Держал на носу ты живого угря!
        Скажи, как возможно такое?»

«Не слишком ли ты беспардонный, малыш,
        Четвёртый вопрос задавая?
Проваливай прочь, или вниз полетишь,
        Собою ступеньки считая!»

     — Всё неправильно, — заявила Гусеница.
     — Вроде бы не совсем правильно, — скромно согласилась Алиса. — Некоторые слова поменялись.
     — Всё неверно от начала до конца! — решительно заключила Гусеница, и на несколько минут в воздухе повисло молчание.
     Наконец, Гусеница заговорила снова:
     — А какого роста ты хочешь стать?
     — Величина не особо важна, — заторопилась Алиса. — Видите ли, очень неприятно, что он часто меняется.
     — Не вижу, — парировала Гусеница.
     Алиса промолчала. Никогда ей никто так старательно не возражал и она почувствовала, что потихоньку начинает выходить из себя.
     — Сейчас тебя всё устраивает?
     — Если позволите, мне хотелось бы сколько-нибудь подрасти, — ответила Алиса. — Три дюйма — это никуда не годится!
     — Три дюйма — превосходный рост! — рассердилась Гусеница и, встав, распрямилась во всю длину как раз на три дюйма.
     — Но мне с ним очень неудобно! — жалобно взмолилась Алиса и тут же подумала: «Почему местная публика всегда обижается на пустом месте?»
     — Ничего, со временем освоишься, — сказала Гусеница, и, сунув в рот кальян, снова задымила.
     На этот раз Алиса стала терпеливо выжидать, пока Гусеница не снизойдёт до неё. Примерно через пару минут Гусеница, вынув кальян изо рта, зевнула разок-другой, и, вздрогнув, очнулась. Затем медленно слезла с гриба, поползла в траву, и всё-таки вымолвила:
     — Одна сторона сделает выше, другая — ниже.
     «Одна сторона чего? Другая сторона чего?» — подумала Алиса.
     — Гриба, — напоследок сказала Гусеница, будто слышала вопрос, и тотчас скрылась в траве.
     Алиса немного постояла перед грибом, соображая, где у него какая сторона, а так как он был совершенно круглый, то вопрос был неразрешимый. Тогда она как можно шире раскинув руки, отщипнула от шляпки каждой рукой по кусочку.
«Какой из них какой?»  — встал перед ней вопрос. Чтобы ответить на него, она откусила чуть-чуть от правого. Мгновенно она ощутила сильный удар снизу в подбородок: в него уткнулась ступня!
     Алиса была очень испугана столь неожиданной переменой, но медлить при таком молниеносном уменьшении было нельзя, и она тут же поднесла ко рту другой кусочек. Но подбородок оказался плотно прижатым к ступне, так, что открыть рот было невозможно, и она с большим трудом откусила от левого.

           *                *                *                *
                *                *                *
           *                *                *                *

     — Ура! Голова, наконец, свободна! — закричала радостно Алиса, но радость тотчас переросла в тревогу, ведь она увидела, что у неё потерялись плечи. Она глянула вниз и ей бросилась в глаза немыслимой длины шея, которая как столб выдавалась из зелёного океана листьев.
     — Что это за зелёное месиво? — не могла понять Алиса. — Куда пропали плечи? А мои бедные ручки, почему я вас не вижу?
     Она подвигала руками, но изменений внизу не заметила, только слегка задрожала далёкая листва.
     Она поняла, что поднять руки к голове никак нельзя, и решила, что надо опустить голову к рукам, и, попробовав сделать это, с радостным недоумением обнаружила, что шея изгибается в разные стороны подобно змее. При этом оказалось, что шея образовала изящный поворот, и Алиса вознамерилась занырнуть в листву. Кстати, она уже догадалась, что это верхушки тех деревьев, под которыми она совсем недавно бродила. Не успела она подумать об этом, как услышала шипящий свист и резко подалась назад: прямо на голову набросилась птица размером со здоровенного голубя, и стала с остервенением хлестать крыльями по лицу.
     — Змея! — пронзительно закричала птица. Тогда Алиса поняла, что имеет дело с Голубкой.
     — Я не змея, — пришла в негодование Алиса. — Отстаньте от меня!
     — А я говорю, змея, — повторила Голубка, немного овладев собой, и добавила со всхлипом:
     — Что только я не делала — они везде приспосабливаются!
     — Я теряюсь в догадках — о чём вы говорите? — недоумевала Алиса.
     — На корнях деревьев, на берегах рек, в зарослях, — перечисляла Голубка, не обращая на неё внимания. — Везде эти змеи! От них одни неприятности!
     Недоумение Алисы всё возрастало, но она решила, что выяснить что-либо едва ли получится, пока Голубка не наговорится вдоволь.
     — Сплошные заботы с высиживанием яиц, да ещё надо охранять их днём и ночью от змей! Я уже целых три недели не сплю!
     — Простите за беспокойство, — сказала Алиса, начинавшая понимать, о чём речь.
     — Только я устроилась на самом высоком дереве в лесу, — опять затараторила Голубка, постепенно переходя на писк, — и подумала, что уж там их точно нет, как вот — полюбуйтесь — они прямо с неба тут извиваются! Тьфу, змея ты!
     — Да не змея я, говорю же вам! Я...я...
     — Ну? Кто ты есть такая?  Сразу видно, не знаешь, что придумать!
    — Я...я — обыкновенная девочка, — не совсем уверенно ответила Алиса, вспомнив, сколько раз ей пришлось меняться за день.
     — Хорошо придумала! — пренебрежительно съязвила Голубка. — Всяких девочек я повидала, но ни у кого не было такой шеи! Не...ет! Ты — змея, змея и есть!  Ещё скажешь, что ни разу не ела яиц?
     — Конечно, ела, — призналась Алиса, которая всегда старалась говорить правду. — А вы что думаете — девочки не едят яйца?
     — Не верю ни одному слову! — отрезала Голубка. — А, если это правда, тогда девочки — это родственницы змей, вот так!
     Алиса опешила от такой неожиданной мысли, и пару минут не знала, что сказать. Голубка не унималась и добавила:
     — Наверняка, ты ищешь яйца, тогда какая разница  —  девочка ты или змея?
     — А для меня разница есть! — закипятилась Алиса. — Вообще-то не ищу я никаких яиц, а если бы искала, то ваши не взяла бы — я сырые не ем!
     — В таком случае, иди прочь отсюда! — угрюмо произнесла Голубка и уселась в своё гнездо.
     Алиса стала низко наклоняться ближе к земле, но мешали ветки, они опутывали шею и постоянно приходилось из них вырываться. Тут она вспомнила, что в руках у неё что-то осталось от гриба, и она начала откусывать то из одной руки, то из другой и становилась то выше, то ниже, пока не приобрела свой нормальный рост.
Прошло немало времени с той поры, когда она была девочкой обычного роста, и сейчас он показался Алисе даже странным. Но через несколько минут она вполне к нему привыкла, и, как водится, начала беседовать сама с собой:
     — Ну что же, план мой наполовину выполнен! Как же всё запутали эти фокусы с превращениями! Знать не знаешь, чего ждать от следующей минуты. Одно радует, что я снова какого надо роста. Теперь одна задача — попасть в чудесный сад, вот только не знаю как.
     После этих слов, впереди она увидела открытую местность и стоящий на ней домик высотой около четырёх футов.
     «Кто бы в нём ни жил, — подумала Алиса, — приближаться мне к нему с моим нынешним ростом нельзя, а то они умом тронутся от такого явления».
     Она снова начала откусывать от правого гриба, и не подошла к домику, пока не уменьшилась до девяти дюймов.