Житие преподобного Зосимы Верховского. Часть 37

   Туринский монастырь. Глава четвёртая. Второе путешествие отца Зосимы в Санкт-Петербург и попутное посещение им своей родины.

К отцу Зосиме от родных пришли известия,
Из них узнал он, что его похоронили,
Мол, на Афоне жил, а там, впоследствии,
скончался, поминали его имя.

Они писали, что у брата, у Ильи,
остались дети – круглыми сиротами,
в семье сестры теперь живут они,
обременяя её лишними расходами.

Сиротка, старшая, семнадцати годов,
писала от лица всех деток, плакала:
— Вместо родителей ты, дядюшка, воскрес,
хотим мы видеть тебя рядышком, по-всякому.

И прежде старец собирался их проведать,
Да та поездка всё срывалась у него,
Ибо устраивал сестёр своих духовных,
Да и Смоленск был от Туринска далеко.

А тут надумал в Петербург собраться,
Чтобы, во-первых, утвердить устав обители,
А во-вторых, с землёю разобраться,
Ведь поделили всё угодье прежде жители.

И, в-третьих, наконец, в пользу обители
имел стремление Зосима собрать средств,
молился он: «Нам помоги в том, Господи!
Не оставляй без попеченья юных дев!»

Вновь старец Василиск благословил
Его на эту весьма дальнюю поездку,
Чтоб и родных он, своих, тоже посетил,
Раз ждут его в Смоленске Ильи дети.

Отец Зосима в путешествии молился,
просил он Матушку, Небесную Царицу:
— Дай мне возможность детям пригодиться –
Взять, в монастырь, хотя б одну девицу!
Иначе жизнь моя пустынная никчемна,
И всё моё монашество ничтожно.
Моё прошение, прошу Тебя, услыши,
На Твою милость полагаюсь и любовь!

В столице старец вновь имел успех,
Ему там даже предложили стать священником,
Он, было, согласился, но потом решил:
— Уж мне ли Таинства творить, такому грешнику?

Священный трепет объял душу старца,
любовь к пустынному безмолвию проснулась,
с мечтою, этой, не желал навек расстаться,
всю ночь не спал, терзая свою душу.

От рукоположения он уклонился утром,
представив своё недостоинство в Синоде,
стремление своей души – вернуться
к пустынножительству, возможно, даже вскоре.

Из Петербурга поспешил отец Зосима
на родину, в Смоленскую губернию,
Там две сестры его родные жили,
И дети брата присылали приглашение.

Приехав в дом родительский, взяв пряников,
Немало старец, войдя в избу, удивился,
Он не застал в родном селе племянников,
к которым всей душою так стремился.

Один из них служил тогда в полку,
Два меньших обучались в заведении,
Две старших девочки уехали надолго,
далече, к тётушке, по линии их матери.

Тогда немедленно послали лошадей,
В деревню, к тётке, за племянницами старца,
И им, девицам, сразу стало веселей,
Из-за желанья – с родным дядюшкой обняться.

Но вот в дороге охватила их тоска,
Такая сильная, необъяснимая и тайная,
Не понимали – это миру дань была,
Который вскоре предстояло им оставить.

Свой пост усилил старец, дал обет:
ни пить, ни есть, пока хотя б одна
его племянница согласия не даст –
служить Всевышнему в обители всегда.

Своё желание открыл Зосима сёстрам,
И зятю это откровенно рассказал,
Он знал, что убедить девиц непросто,
И в этом помощи от родственников ждал.

Но его сёстры со слезами отказались,
любили девушек они, как дочерей,
Ни на какие уговоры не поддались,
сказали, что Сибирь – не для детей.

— По крайней мере, не давайте им советов.
Не отговаривать их – дайте обещанье!
— просил Зосима — Ведь желаю детям
я лишь спасения души, не наказания.

Взяв обещание от родственников, он
закрылся в отведённой ему комнате,
молился и постился, забыв сон,
и наставления писал для этих девочек.

Через три дня приехали племянницы,
упали в ноги дядюшки и плакали,
обнял он их с рыданием и радостью,
и целовал обеих девиц в маковку.

Как дождь небесный на иссохшую траву
из его глаз катились градом слёзы,
увидел он, в своих племянницах, Илью,
просил оставить добровольно мир для Бога!

Все скорбные условия сиротства
были попущены, конечно, Божьим Промыслом,
чтобы отторгнуть их от суетного мира,
где есть соблазны от родных и незнакомых.

И обе девицы, слезами заливаясь,
Сначала меньшая, а после уж и старшая,
Единодушно дяде, старцу, отвечали:
— Мы понимаем вас, готовы мы – согласны!

Отец Зосима, вне себя от радости,
в восторге был и прочитал «Достойно есть»,
снял со стены он образ Богоматери,
благословив их, дал лобзать им крест.

Всё это было в комнате его сестры,
в ее присутствии, она молилась шёпотом,
когда увидела, что всё уж решено,
то зарыдала и упала в обморок.

Подняв сестру, отец Зосима ей сказал:
— Будь Авраамом, в них – твой Исаак!
Благослови их! — ей икону передал,
— Ты вместо матери им всё же, как-никак!

Благословила и сестра своих племянниц,
После чего все вместе вышли к зятю,
И наревелись вдоволь все, любя красавиц,
А сёстры старца громко выли на всю хату.

После обеда срочно выехал Зосима,
Чтоб получить от губернатора бумаги.
В его отсутствие девицы попросили,
Чтоб привезли к ним два, их, младших брата.

Ревели девочки, ревели мальчики,
Им расставаться не хотелось ни за что,
Лишь сон их подкреплял, сила сакральная,
Три дня ни кушали, ни пили ничего.

Когда приехали родные попрощаться,
Брат и сестра их матери родной,
То умоляли слёзно девушек остаться,
Не ехать в монастырь, им, никакой.

Сказал им дядя: «Что вы делаете, девки?
Я не согласен, вас в Сибирь не отпущу!
— он просто говорил, по-деревенски,
— Одумайтесь! Постойте! Не шучу!

Вам совестно и стыдно обмануть
Монаха, дядю вашего приезжего?
И я вам – дядя, и сказать ему хочу,
Что я ещё и крестный вашей матери».

— Поверьте, дядюшка, как пред Богом уверяем,
ни от стыда мы здесь не остаемся,
что происходит с нами, мы не знаем,
но нет пути назад, хоть тут разбейся!

— Как невозможно обвенчавшись развенчаться,
Так невозможно ничего переменить,
не можем – не поехать, здесь остаться,
хоть мы и плачем, надо вам нас отпустить!

— Что ж! Буди воля Божия над вами!
— благословили их и тётушка, и дядя,
— Как поступать – решайте, девки, сами –
остаться здесь или отправиться с монахом.

Так три недели девушки страдали,
изнемогая и духовно, и телесно,
пока Зосима не вернулся, всё рыдали,
не в одиночку, с братьями совместно.

14.03.2023 г.